Даже если все говорило об обратном.

– Головной болью…

Пожалуй, в другое время Саша слушала бы с большим интересом. Но, с другой стороны, любая информация могла помочь делу. Или хоть немного отвлечь от насущных проблем.

– Купить тебе что-то в аптеке? – Миклош выглядит серьезным, яно замечая ее настроение, – из меня отвратный целитель, но если хочешь, я могу…

Саша отмахивается. И улыбается на предложение напарника. Миклош искреннен.

– Все в порядке. Ну в том смысле что все пройдет и все такое. Моя головная боль – это Паук и дурацкие обвинения вместе с дурацкими обвинителями, а от них, боюсь, таблетка не поможет. Даже самая хорошая. Но спасибо. Почему Крым был головной болью Ордена?

– А, – Миклош только кивает, – ты об этом. Ну тогда мы относительно недавно приобрели над ним власть. Сначала было немало разбирательств с привлечением Константинопольского отделения Ордена, считай – самых верхов. О территориальной принадлежности.

Саша поднимает бровь в вопросе.

– Не знаю, насколько много сейчас рассказывают про территориальные споры отделений Ордена разных стран… – Миклош задумчиво смотрит на русские вывески и названия улиц, – по крайней мере в Европе, как я понял, давно уже никто или почти никто не делит территории.

Саша фыркает.

– Эта земля была частью Украины несколько лет назад. И некоторые в других странах по сей день считают, что и остается.

– Украина, Россия, Белоруссия… Это неважно. Ну в смысле – в глобальном плане. Здесь, например, все на русском, так? И нас с тобой поймут. Это важнее. К тому же, знаешь, наверное, для человеческих политиков с их жизнью это важно. Для их солдат… А я вот помню, как Финляндия нашей стала. А сейчас, как я понимаю, там русских и нет. Хотя я по меркам магов не был бы стариком даже без всей этой истории с двухвековым заточением меж времени и пространства. Мы живем больше людей. И если каждый раз Орден будет что-то менять после каждой войны… Мы не смогли бы работать. Так что, по крайней мере в мое время, речь шла в большей степени о национальностях и языках, чем о чем-то еще. Та же Украина, все тамошние орденцы, подчинялись Петербургу. Так повелось. Маги консервативны. Хотя, разумеется, и не откликаться на изменения на карте мира мы не можем. Ты бы ведь не хотела служить под началом турков, скажем? Да и не живет их сейчас на юге почти. Маги консервативны, но всегда есть молодая кровь, и пришедшие из мира людей, разумеется, не готовы подчиняться кому-то другой национальности или вероисповедания, и никогда готовы не были. Так что Верховный Совет меняет и наши границы, но только если доказать, что такое изменение будет долговечным. И то все это муторно и сложно. И в мое время за эти земли наши с турками намертво схлестнулись на несколько лет, во время которых здесь было почти совершенное безвластие. Потом все-таки стало ясно, что Империя закрепилась в Крыму, и Таврическая губерния присоединилась к южной части русского Ордена. Тогда не Новгородский там был точно главным. Крулинштейн, что ли? Неважно. В общем, хватало проблем в том числе с местными, кто не из России и кто тогда ненавидел произошедшие перемены. До смертельных дуэлей доходило. К тому же это Крым, тут кладезь вещей странных и опасных. Множество руин старых поселений, с которых никто так и не забрал артефакты, который применялись теми, кто там жил. При том, что тогда местных жителей тут и не было почти. В Судаке по крайней мере. В начале девятнадцатого века здесь жило четыре сотни человек, да и в других городах не лучше. Мало людей, нет магов, всем не до того чтобы порядок наводить. Весь Крым тогда – это множество заброшенных городов, деревень, поселений магов и мест силы, десятки кораблей, затонувших у берегов… О, а вот и ответ.

Саша поднимает глаза на Миклоша.

– Ответ на что?

– Да я тут все пытался понять, как эта шкатулка, ценный артефакт, попасть в руки Паука могла. Выходит, что к моменту моего… эксперимента, что так плохо закончился, она уже была у нашего противника, или противницы, если Карина совершенно уверена в том, что речь идет о ее сестре по кругу. Была в полном распоряжении у Георгия. Он-то бежал почти сразу после того, как все случилось, и шкатулку, если верить твоей подруге-тени, привез с собой на юг вместе с кинжалом. И если с кинжалом все сложно и я думаю, что, вполне возможно, речь идет о копии, пусть и сильной, Черного Кинжала, то со ней все куда интереснее. Насколько я знаю, эту шкатулку нельзя повторить, а значит речь идет о конкретном предмете силы.

Саша уставилась на Миклоша.

– Как это – нельзя? Любой артефакт можно скопировать.

– Кто тебе сказал такую ерунду? Серафим? Не верю.

– Да нет, я у него как-то и не спрашивала особо именно про это, у меня все равно не хватает усидчивости на всю эту работу с предметами, – Саша чуть разочарованно пожимает плечами, – во всех учебниках это есть.

– Современное общемагическое образование… Впрочем, – Миклош усмехается, – кажется, в мое время если в подробности не вдаваться, то речь шла примерно о том же. Но в магии мелочи, эти самые подробности, Саша, решают все. Жаль только, что в нюансы посвящают только желающих специализироваться, увы. А мелочь состоит в том, что по-настоящему сильные вещи, артефакты с заложенными плетениями высшего класса сложности, а то и выше высшего, альфа-плюс, уникальные то бишь, нельзя воссоздать один в один. Копия будет слабее оригинала или обладать просто чуть иными свойствами. И суть в том, что шкатулка Гипноса не поддается копированию без потери своей основной особенности – всепроницаемости. Саша, это артефакт, который, как и Черный Кинжал, крайне сложно обнаружить, хотя он и не интертен, кстати, но, что куда важнее, – от Шкатулки не существует магической защиты. Никакой. Единственный способ избежать ее воздействия – это физически изолировать себя от звука. Заткнуть уши, если проще, причем – без всякой магии, иначе сама использованная для этого сила Грани станет проводником усыпляющего воздействия.

Саша чуть склоняет голову.

– Выходит, это могущественная штука. Весьма. А почему – «вместилище Гипноса»? Там же нет…

Нет же, верно?

– Чего нет?

– Ну, Гипнос же бог греческий.

– А, – Миклош улыбается, – На нет конечно. Ну я не слышал ничего такого. В теории, конечно, можно попробовать заточить гения в артефакте, наверное. В теории. На практике – это живые и могущественные создания, и на деле ни я, ни кто-либо еще никогда не слышал ни о чем подобном. Но я отвлекся. В общем, это просто выражение. Шкатулка греческого происхождения, артефакт очень старый, кажется, тех времен еще, когда Рим Афины под себя не подмял. И, разумеется, волшебники тех мест и называли такой могущественный предмет, усыплявший всех, вместилищем своего бога сна. Собственно, думаю, именно в Греции и дело, именно из-за нее Паук и получил шкатулку.

– В Греции? – Саша несколько потеряла нить рассуждений Миклоша.

– Ага. Ну если коротко – в какой-то момент турки греков потрепали все-таки. Это для нас, магов, Стамбул – Константинополь, и там по-прежнему в Верховном Совете те, кто Византию помнят. А в других местах – иная история, и на ее страницах было потеряно много всевозможных диковин. Бывало и так, что ценные артефакты оказывались у обычных людей даже, потом немало усилий приходилось прилагать чтобы изъять их. Я не так много знаю, но, в общем, времена те еще были. И эта шкатулка попала в руки одного мага, который потом оказался под следствием. Русского поданного. Длинная история о том, как именно это случилось, но итог один – коллекцию изъяли, погрузили на корабль и отправили вместе с сопровождением в Крым. Ну и с преступником на борту тоже, разумеется.

– И корабль не доплыл.

Миклош кивает.

– Да. Разбился о скалы где-то вроде как недалеко отсюда. Потом говорили, что люди Совета выловили все интересные предметы и заперли их накрепко в столице. Но теперь я думаю, что некоторые вещи тогда попали не совсем в хорошие руки.

– Мда, звучит не очень хорошо. А что там еще было?