Кира побывала на одном «семейном мероприятии» в день рождения тёти, посмотрела и послушала их общение, когда младшую невестку обливают помоями, смеются над ней, делают замечания о невоспитанности и разговаривают сквозь зубы. И с таким отношением почти бесполезно бороться, так как никогда не станешь ни родной, ни хорошей, что бы ни делала и какие бы успехи не совершала. Лара тёте и с ремонтом помогала, и на огороде у них работала всё лето, и готовила прекрасно, и дома у неё всегда чисто и образцово, но… всё хуже всех. И Жеку каждый раз очно и заочно попрекали за женитьбу на «этой», ничуть не стесняясь присутствию Киры.

Всё это крайне удивляло, так как тётя Альбина была родом из её городка, в котором сорок лет назад ещё даже не построили первые пятиэтажки и не закатали асфальт на главных улицах. А дядя тоже откуда-то из глухого села в соседней области. И работали они на заводе, после техникумов, не в консерваториях и не преподавателями какими, то есть относились к совершенно обычному «рабочему классу». Дядя был токарем, разве что тётя работала бухгалтером… Но… видимо, стоило им пожить вне своих деревень, как они автоматически перешли в какую-то «элиту» или стали «интеллигенцией»? При том, что за эти сорок лет в большом городе они ни разу не сходили в театр, на балет или на выставку. Ни с кем особо не дружили. И не сказать, чтобы, как дома у Киры, полки ломились от книг от пола до потолка. Книги — это же пыль и грязь! Но, видимо, «чужая семья — потёмки».

Кира всё-таки позвонила Кеше утром в субботу, около десяти, набрав по памяти телефонный номер квартиры Ордынских, и желая, чтобы трубку взял именно Кеша, а не его брат или мама. Желание исполнилось. Кеша всегда удивлялся, когда она без ошибки определяла, он это или его брат, так как их всегда путали.

— Привет, Кеша, это Кира… — выдохнула она в телефон.

— О, привет, я только о тебе подумал… — сказал Кеша, но она перебила.

— Пожалуйста, Кеша, не приходи ко мне больше, — сказала она, услышав ещё удивлённое «Что?» прежде, чем положить трубку.

— Ты сегодня быстро наговорилась, — заметила тётя, которая начала готовить обед, — обычно болтаешь полчаса, не меньше.

— Ага, — кивнула Кира и перевела тему. — Давайте, я с обедом помогу? Могу лук нарезать, я от него не плачу совсем.

— Правда? — удивилась тётя, — Ну, тогда нарежь.

Кира смочила нож холодной водой, помыла луковицу и быстро её нашинковала, пару раз смывая водой сок. Светлана Викторовна, их учитель химии в школе, сказала интересный факт, при шинковке лука при взаимодействии ножа и лукового сока образуется один из сложных оксидов серы в виде газа, который и раздражает слизистую. Но если смачивать нож, то этот оксид потеряет газообразную форму и уже не сможет долететь до глаз. Этот метод действительно работал.

Она сделала массаж дяде Володе, пообедала в двенадцать часов и поехала в общежитие.

В воскресенье приехал Кирилл. Кира только услышала специфический хлопок двери и счастливый гогот парней, как через минуту к ней постучались.

— Привет… — Кирилл посмотрел в её глаза и привлёк к себе, целуя.

Он пах морозной свежестью и почему-то молоком и мёдом. Щёки были холодными.

— Как дела? Пойдёшь к нам чай пить? Там я пирог привёз. И колбасу. Очень вкусную. У нас в городе делают.

— Хорошо, пойду, — кивнула Кира, засмеявшись от этого стремления её «откормить» при каждом удобном случае.

Они посидели в «906», попили толпой чай с пирогом и бутербродами с варёной колбасой, которая кончилась мгновенно, особенно с учётом того, что пришли ещё двое парней. Кира в принципе никогда не видела, чтобы эти «друзья» хотя бы раз принесли с собой хоть буханку хлеба, не говоря уже о печеньках к чаю.

Потом Кирилл пошёл «проводить» и как-то «так вышло», что снова остался с ночёвкой.

— Ты специально, да? — проснулась утром Кира и растолкала Кирилла. — Я, знаешь, как-то привыкла спать без одежды, в ночнушке, а не вот так…

— Ладно, будешь спать в ночнушке, — покладисто кивнул Кирилл, Кира засмеялась от этой милой наглости, но прибавила в голос строгости.

Кирилл был ласковым, умиротворяюще тёплым и действовал как успокоительное и снотворное. Его сердце так спокойно и мощно билось, что, положив голову на его плечо, в какую-то очень удобную ложбинку, Кира моментально вырубалась.

— Учти, что когда здесь будет ночевать Таша, ты будешь спать у себя.

Во вторник в актовом зале кафедры психологии состоялось открытие выставки. Часть работ были фотографиями Даниила. Его фотографии одной дикой реки, которые, как и фантазировала Даша, переходили в «фотографику», а потом и в графику, оформленную просто в цветных паспарту. Там, где использованы пастельные мелки, была синяя, жёлтая и сиреневая бумага вокруг, а где чистая графика — благородно-серый фон. В общем, Кире всё нравилось. Её работы не терялись, а наоборот, выглядели в рамах и обрамлении очень красиво и солидно. «Как настоящие картины», а не просто «рисунки на полях тетрадки».

Кира немного переживала из-за того, что не знала, что должна делать и говорить. Но Даша сказала, что всё будет в порядке. Пришли ребята из клуба, разглядывали выставку, улыбались и что-то обсуждали. Кира стояла в стороне и тоже не знала, что делать. Подойти и спросить «а что вы тут видите?» или «ну как вам?», или «что обсуждаете, а можно я тоже послушаю⁈», а вдруг идёт просто разговор, не касающийся её творчества? В общем, она замерла и осталась робко стоять на месте, разглаживая несуществующие складки на своём новом «каракулевом» костюме с юбкой в пол. Показалось, что так она тоже выглядит солидней и взрослей, ну прямо как самый настоящий художник, у которого самая настоящая почти персональная выставка.

Открытие провела, кажется, завкафедрой, сказала вступительную речь о «талантливых студентах» и про «интересный графический материал». Кира под конец так разволновалась, что половину слов прослушала и больше смотрела на реакцию народа. А ещё было самую малость жалко, что с ней сейчас нет Грима. Хотелось, чтобы он тоже разделил с ней этот момент триумфа и волнения.

— Кира, может, ты расскажешь, что тут изображено? — попросила Даша, заставив отмереть. — Давай, проведи нам небольшую экскурсию.

— О… да, хорошо, — собралась Кира с мыслями. — Многие их этих работ нарисованы во время сессий, когда мне надо было отвлечься и разгрузить голову… Какие-то из них — это портреты моих знакомых, я называю их «духовные портреты», что-то навеяно литературой, вот, к примеру, эта работа по «Мастеру и Маргарите», а эта по «Собачьему Сердцу» Булгакова. Некоторые работы нарисованы по моим стихам и…

— Прочитай, — перебила её Даша.

— Да-да, — закивала Марьян, — давай стихи.

— Ну… хорошо, — Кира чуть откашлялась, подошла к одной из работ «фотографики», нарисованной зелёными и синими линиями. Для фона работы, изображавшей человекоподобное существо, использовалась «макросъёмка» листьев с капельками воды.

— как учила в прошлом году режиссёр конкурса «Мисс Факультет» Светлана Анатольевна, продекламировала Кира и вздрогнула, когда раздались аплодисменты.