— Так, девчата, сейчас буду называть ваши имена, забираем и аккуратно надеваем, но осторожней будьте, ещё булавки подколоты. «Света»… так, это твоё, «Настя», твоё, «Юля» — твоё, «Кира» — забирай…

Кира осторожно развернула штаны, точней, что-то вроде расклёшенного свободного полукомбеза из бежево-серой ткани. Им сказали взять для костюма одноцветные футболки или топы с коротким рукавом, но воздержаться от чёрного. У Киры была очень красивая футболка из атласа ярко-лазурного цвета, и она прикольно смотрелась с пошитыми полукомбинезоном, у которого пока лямки крепились на булавки. У других девчонок были красные, белые, жёлтая и несколько чёрных футболок.

Осмотрев их, Владислав Игоревич удовлетворённо кивнул.

— Нормаль. Встаньте по своим позициям сейчас. Ага… Ты и ты, поменяйтесь местами, или надо будет другого цвета футболки, а то у нас красное в одном углу, чёрное — в другом. И, Насть, ты выбиваешься, я же просил однотонное и с коротким рукавом, у тебя рукав до локтя и всё в розовых пятнах. Постарайся найти что-нибудь другое. Кира, молодец, ярко, красиво, и ты одна у нас в голубом. Ага… А… ещё новость, девчули, тут в ДК перестановка по ёлкам в декабре, так что наш отчётный концерт сдвигается на январь.

— А на какое число? — спросила Кира. — У меня сессия просто… и каникулы потом.

— Семнадцатое. Нормаль?

— Вроде да, в прошлом году мы точно до двадцатых чисел сдавались, — кивнула Кира. Ещё даже не началась зачётная неделя, так что до расписания экзаменов было далеко.

— Ого! В прошлом году? А ты где учишься? — спросил Владислав Игоревич.

— В Политехе, на втором курсе, — ответила Кира.

— Думал, ты младше, — покачал головой Владислав Игоревич. — Ладно, всё ясно, девчули? Ещё будут занятия и парочка репетиций, сдавайте костюмы и решайте дела с Еленой Викторовной. Увидимся завтра на занятии.

— На втором курсе? Ты что, студентка? А лет тебе сколько? — спросила Настя.

— Восемнадцать, — удивилась вопросу Кира.

— Да ладно? — почти хором воскликнули девчонки.

— Ты не врёшь? — прищурилась Юля.

— Вам что, паспорт показать, что ли? — засмеялась Кира. — Паспорта с собой нет… Хотя… у меня студенческий есть.

— О, покажи! — сказала Света и девчонки столпились вокруг, вытягивая шеи. Кира порылась в сумке и достала студенческий, в котором были печати и даты, что она учится на втором курсе.

— Круто… Просто мы думали, что тебе тоже лет пятнадцать, как нам, — сказала Юля.

— А мне вообще четырнадцать только исполнится в следующем году в феврале, — призналась Настя. — Я соврала, что мне уже есть четырнадцать, когда в подготовишку пошла.

Кира улыбнулась. Почему-то было очень приятно, что девчонки приняли её за «свою», а значит, не так и страшно со всей этой «перезагрузкой», тем более, что Грим пообещал не трогать её восприятие жизни.

С репетиции Кира вышла в полвосьмого, на полчаса позже, чем обычно заканчивались занятия.

— Ну и дубак, — поёжилась она, волнуясь за то, чтобы не примёрзнуть к асфальту на остановке сорок первого. В последний раз пришлось танцевать, чтобы согреться. Поэтому она сразу решила, что должна доехать без лишнего ожидания.

Почти сразу подъехал троллейбус, оказавшийся полупустым. Кира села на сидение с еле теплившейся, но всё же печкой, дыханием растопила кружочек на морозном узоре, заполнившем все стёкла, и задумчиво посмотрела на городские огни, освещавшие декабрьскую мглу. Кондукторша подошла было к ней, но на полпути остановилась и с затуманенным взглядом села на место. Троллейбус ехал медленно. На остановках двери бесшумно открывались, но, несмотря на поздний час и холод, желающих зайти в него не было, наоборот, все немногочисленные пассажиры вышли на следующих двух остановках.

Иней постепенно захватывал растопленный дыханием круг: он медленно сужался, пока не замерз снова. Всё вокруг стало каким-то тягучим, медленным, снежно-холодным, как… как Сиус.

Кира моргнула, и перед глазами потемнело.

«Сестра…»

«Какой знакомый голос… где я его слышала… этот голос…», — пыталась она выплыть… откуда-то, не понимая, что происходит.

«Сестра…»

Обволакивающая чернота просветлела и запульсировала голубым.

«У него голубые глаза… они точно голубые… я помню», — пришла ещё одна мысль.

— Сестра!

Она лежала на спине и смотрела в синее небо. По небу медленно проплывали белые облака, которые как будто начали постепенно сереть и скапливаться, закрывая синеву. На лицо упало что-то холодное. Снежинка?

Над ней склонилось красивое лицо с синими глазами… Грим?

— Что… Что случилось? Почему я здесь? — Кира села, оглядев полянку, на которой пропала зелень… Точней, та была вся покрыта инеем, как бывает, когда летом падает снег или ударяют заморозки.

— Ты перезагружаешься… Это последняя фаза.

— Что? Ты же сказал, что это безопасно, хоть и долго! Я это делаю прямо в троллейбусе, что ли? А вдруг я проеду свою остановку!

— Не проедешь, — успокоил Грим. — Время относительно, помнишь? Мы успеем. Правда… в ближайший месяц или два после этого я не смогу связаться с тобой, как и ты со мной.

— Что это значит? И ты так толком не рассказал, что это за штука такая, — напомнила Кира. — И… чего это будет стоить тебе…

— При вливании в твоё тело я получил все твои знания, по сути, и ты должна была получить нечто подобное, но при этом твоё сознание просто бы не выдержало и ты бы…

— Лопнула от переизбытка информации? — закончила Кира. — Тоже один из ваших способов не убивать, а типа «оно само»?

— Да, — отвёл взгляд Грим. — Поэтому я остановил и перенаправил процесс, чтобы не повредить энергетическую и физическую оболочки. Но если сливаться поэтапно и по чуть-чуть с помощью «перезагрузок», ты сможешь ментально расти гораздо быстрей. А мой счётчик будет двигаться.

— А ты не сможешь со мной связаться, потому что тебя накроет откат? — спросила Кира.

— Что-то вроде, — согласился Грим. — Мне придётся… обменяться… И немного «очеловечиться».

— Станешь низшим пределом эволюции разумного? — хмыкнула Кира.

— Нет… Не думаю. Просто немного помолодею, возможно, стану лучше понимать чувства, добавится один процент иррациональности. По всем подсчётам, ничего критичного.

— Как скажешь, — пожала плечами Кира. Свой выбор она уже сделала.

— Всё, сейчас ты вернёшься, — предупредил Грим, а его лицо и волосы начали странно белеть, словно он тоже покрывался инеем.

— И что? Что произошло?

— А ты ещё не почувствовала?

— Нет…

— Тогда подумай о чём-нибудь… — прошептал Грим и смежил веки.

Кира тоже закрыла глаза и подумала о своём парне.

«К-е-ш-а»…

В сознание хлынул поток информации. Каждая деталь их отношений, каждое слово, смысл, значение, вариации, линии первопричин. Прогнозы будущего, чувства, ощущения… Каждая деталь и каждое слово выпуклое и как под микроскопом.

«совсем не обязательно рано заводить семью и жениться, моя мама вот Володю в двадцать восемь родила…»

«ты такая милая…»

«глупышка…»

«прости, но любовь это как-то слишком, я не хочу тебя обидеть, но такие чувства иррациональны…»

«не придирайся к словам, малышка. Мне реально некогда в выходные».

Киру осенило неожиданное осознание: она не хочет быть с человеком, который её не любит. Не хочет снисходительного отношения, ей не нравится, когда её считают глупенькой девочкой, которую, чтобы заткнуть, надо просто отвлечь комплиментом или поцелуем. Она хочет быть любимой и любить в ответ и прожить с человеком всю жизнь без сомнений. Хочет сделать правильный выбор. И Кеша… нет, не её человек.

Она использовала ману, чтобы привлечь его внимание, но внимание — это не любовь. Он её не любит, а мана для привлечения партнёра — всё равно что приворот, только без разрушения ментальной оболочки, так как имеет положительную направленность, но…