Я тогда была намного моложе и в каких только высокопарных речей не вела, хотя на деле ответ-то был простой: нужно уметь терпеть боль. И привыкать к вони и крови.

Немолодой мужчина из нападавших, каким-то чудом еще живой, несмотря на торчащее из живота зазубренное копье, буквально прибившее его к земле, свою боль терпеть не мог. Впрочем, такое, наверное, вытерпеть не удалось бы и мне. Тем более что Арджан, добрая душа, методично ломал ему уже третий палец.

— Не скажу. Убьете. Все равно. Не скажу. Владыка вознаградит меня за преданность.

— Что вы от него хотите? — осведомилась я на языке Пакта, присаживаясь рядом.

Приходилось прилагать усилия чтобы говорить хоть немного четко.

Местный ящер, явно не понявший моего вопроса, прошипел что-то о теплокровных, везде сующих свой нос. Шипеть в ответ я не рисковала, язык савров определенно не был тем, на которым я могла говорить свободно, а ненароком оскорбить на нем сейчас из-за ожога и непривычного произношения было кого-то легче легкого.

— Этот человек громко похвалялся тем, что наша победа здесь ничего не решит, — прорычал раздраженный Арджан. — И что Великий придет все равно, и все наши попытки сохранить Жезл тщетны. Но больше говорить ничего не хочет. Несмотря ни на что.

Арджан согнул палец мужчины под неестественным углом. Послышался нехороший хруст — и с уст раненного сорвались проклятия. Но он тут же замолк, оборвав сам себя.

— Слушай, воин, — я вгляделась в затуманенные болью глаза. — Ты можешь молчать. Можешь терпеть когда тебе будут ломать пальцы, а потом руки и ноги. Можешь откусить себе язык, скажем. Хотя и я, и мой приятель-форде мигом все вернут как было и продлят тои мучения столько, сколько нам захочется, а пара магиков вывернут твои мозги и узнают все, что захотят, так что все твои страдания будут тщетны. Но в целом ты можешь и дальше молчать. Можешь. Но видишь ли в чем дело — когда мы вывернем твои мозги набекрень, насладимся криками, а савры начнут есть твое еще живое тело, ты умрешь. Ты все равно умрешь — и ты это знаешь. Но не знаешь ты того, что будет после смерти. А я знаю.

Я вытащила Знак, чуть заискрившийся в тонких лучах солнца, пробивавшихся через болотную дымку.

— Я знаю что там. И знаю что ты, в жизни не нарушавший клятву своему господину, служивший ему с рождения, и повинный лишь в исполнении приказов, после своей кончины сгниешь здесь, в болоте. А душа твоя, прельстившаяся на лживые речи Сурта, которого ты сейчас защищаешь, будет вечно гореть в черном пламени его клетки без забвения, без прощения и помилования. Для тебя не будет Пути и не будет Круга Новых Рождений. Только черный огонь, который нельзя погасить, и бесконечные мучения, по сравнению с которыми все земные пытки лишь пыль.

— Лжешь, — выплюнул раненный, нет-нет, а бросая взгляд на Знак.

— Увы. Такова моя природа. И моя служба. Я знаю что ждет тебя. Одиночество и вечное горение на черном костре. Но у тебя есть шанс вернуться на Путь. Фитай милостив, воин. Мы можем выпотрошить твой разум и узнать все сами, а ты, после того как с тобой поиграются ящеры, отправишься дорогой всех служителей Сурта. Или ты расскажешь нам то, что мы и так узнаем, и вернешься на Путь. Не знаю насколько будет милостив к тебе властелин смертной дороги Мортис, но все же ты получишь новую жизнь и новый шанс, а не вечность чудовищной боли.

— Лжешь, — уже без былой уверенности отозвался мужчина.

Я улыбнулась. Половина лица была стянута массой запекшейся плоти, и от этой улыбки, кажется, передернулся даже Арджан.

— Ты все еще в этом уверен, — протянула я с разочарованием. — Что ж, значит твоей душе уготована вечность страданий. Ты сделал выбор.

Я спрятала Знак под доспех.

— Я исполнила волю Владыки Огня. Фитай готов подарить свою милость, но он никого ни к чему не принуждает.

Стоило подняться на ноги и сделать шаг в сторону, как раненный резко поменял свое мнение.

— Эй, эй! Ладно. Я расскажу. Расскажу.

Пришлось сесть обратно.

— Я немного знаю. Правда. Нас Дамвит вел с магиками Посвященных. Я служу своему господину и его семье, и семья отдала приказ. Я подчинился. Мы должны были найти в болотах чешуйчатых тв… жителей, и забрать у них какую-то палку, на которую укажут маги. Но Дамвит сказал, что достаточно просто забрать ее у тех, кто заберет у савров. Сказал что те, кто первыми заберут палку, могут помешать делу наших семей. И мы пошли на болота, ждали. Магики нас скрыли.

Теперь он говорил быстро, словно боялся, что не успеет рассказать все. Может и правда не успеет, с его ранами долго не живут, судя п лицу и дыханию, а у меня нет сил на исцеление. Как и у фронде, занятого с чародейкой. И, как бы то ни было, пока воин говорил вовсе не то, что мне нужно было знать.

— Не интересно. Чем ты похвалялся? Почему ваше поражение вдруг перестало иметь смысл?

Раненый облизал губы.

— Дамвит сказал что если мы не найдем посох, магики Великого справятся и без него. И что сегодня падет последняя преграда на пути Великого в мир, и нам никто не сможет помешать.

— И что за преграда? Что-то не вижу я раскаянья и желания продолжить Путь, одни ничего не значащие фразы.

Мужчина сглотнул.

— Я… Есть вторая группа. Немного их. Они должны сегодня убить шерифа, который будет встречаться с кем-то из слуг Великого в Верхних Термах через три часа после полудня. И после нам никто не будет мешать.

— Где пробудится Великий?

— Я не знаю. Я просто выполнял приказы. Охранял господина. Иногда вместе с Дамвитом мы наказывали мешающих контрабандистов. И все. Я просто выполнял приказы. Я ничего не знаю.

Арджан клацнул зубами.

— Сейчас узнаешь.

Ящер подался вперед, потянувшись к другой руке мужчины, где пальцы еще оставались целыми. Потянулся, задевая неловким движением торчавшее в его животе копье. Глаза раненного расширились, рот открылся — но он не успел издать ни звука до мига, когда душа ступила на Путь.

К прекрасным ароматам поля боя вокруг добавился еще один.

Арджан с неудовольствием хлопнул по щеке мужчины. Тот, как и положено мертвецу, не пошевелился.

— Слабак, — оскалился ящер. — Я почти его не тронул. Только легонько задел.

— Иногда и соломинка переламывает спину верблюду, — усмехнулась я одной старой пословице с юга, пришедшейся как нельзя кстати.

Голова работала не то чтобы споро, но все же работала.

— Нам нужно идти дальше, и быстро. Но все же нужно выяснить откуда эти люди. Арджан, можешь с местными осмотреть их и поискать гербы или клейма? Я займусь магами.

— Мы займемся, — к нам подошел Витор, Милатиэль и Дианель, с трудом, но стоящая на ногах.

На меня чародейка почему-то старалась не смотреть.

— Мы — так мы.

Вместе точно будет быстрее.

Судя по всему, эти «налетчики» на свое поражение не слишком рассчитывали, так что очень скоро удалось найти с десяток вещей с самыми разными гербами и знаками, часть из которых явно не являлись геральдическими. Круговая порука? Возможно. Слуги Сурта и его Эмиссаров, и просто всяческие заговорщики иногда такое использовали. Если в каком-то тайном незаконном деле участвовали несколько семей, то одному-двум представителям от каждого рода везде должно было быть. С семейными или иными знаками с собой — чтобы при малейшем подозрении в неверности идеалам дела можно было виновного властям сдать или прирезать и в канаву на месте событий. Разумеется, если такой вот отряд ловили — то проблемы возникали у всех. Но и усердия у каждого, в дело втянутого, такой подход прибавлял немало.

На обоих колдунах из всех знаков были лишь Суртовы клейма в виде черного треугольника, да заковыристый знак из многих линий, смутно напоминающий огромную жабью морду. Прекрасное доказательство того, что все колдунское племя повязано трижды проклятым Черным Огнем. Пусть в Узаре культ этого Фиома-что-то там собирался призвать какого-то жуткого демона из легенд ящеров, все равно для того они обращались именно к силе того, кто, если дать ему волю, исказит наш мир, как уже исказил их души.