— Поэтому ты даже без хлеба? — вытаращился на неё Домнин.

— Я привыкла, — пожала плечами Кира. — Хлеб я ем по утрам, один бутерброд с маслом. Больше и не хочу. А лежать в больницах с острой болью совсем не прикольно. Так что лучше соблюдать стол, чем горстями есть лекарства. Хотя всё равно весной и осенью бывают обострения. Ладно, хватит болтать, у тебя остынет.

— Ага, понял, — кивнул Домнин.

В итоге они проторчали с Домниным до самого закрытия столовой в шесть тридцать вечера, Кира не удержалась и поведала о своих приключениях на восьмое марта, Домнин поахал, поудивлялся и сказал, что никогда не был ни на каких дискотеках.

— А ты чего-то домой не торопишься… — протянул Домнин, когда столовая закрылась и они вышли в коридор.

— У меня ещё мероприятие в семь вечера здесь, — Кира посмотрела на часы. — Но через двадцать минут.

— Всегда удивляюсь, как ты по своим часам без цифр время вообще понимаешь… О, смотри, вон Голева поднимается, — кивнул Домнин. — Чего она здесь делает в такую поздноту? У их группы практика только завтра.

— Катя! — помахала Кира, привлекая к ним внимание.

— Так у вас какое-то общее мероприятие?.. — вопросительно протянул староста, когда Катя подошла к ним.

— Ага, ладно, мы с Катей пойдём, пока, Лёша, — кивнула Кира, попрощавшись.

В понедельник Катя была занята с друзьями, у кого-то, вроде у Стаса, был день рождения. А обсуждать что-то на парах в присутствии всяких любопытных ни Катя, ни Кира не хотели.

Когда они поднялись на второй этаж к мини-актовому залу, где у них проходил клуб, и остались одни, Катя улыбнулась.

— Это было та-ак круто! Мне очень понравилось на Контакте. Там было очень интересно. И я очень жду занятия.

— Если хочешь, я могу попросить у Комс… Серёжи, он наш папочка, взять тебя в нашу семью, — спросила Кира. — Парней у нас больше всё равно.

— Хочу, — кивнула Катя.

Впрочем, на занятии выяснилось, что с нового Контакта пришли целых двенадцать человек и Даша и так попросила, чтобы семьи разобрали себе «деток». В итоге их семье достались Катя, бородато-лохматый Макс, маленькая Сардинка с чернявой подружкой Галчонком и улыбчивая и полноватая Алина. И когда встал вопрос, где им собираться, Алина с ходу предложила собраться у неё в пятницу вечером.

— А ещё у меня как раз день рождения шестнадцатого марта, — снова улыбнулась Алина.

— Значит, ещё и твой день рождения отпразднуем, — кивнул Серёжа-Комсорг.

— Я к тебе завтра приеду, как на прошлой неделе, ладно? — попрощался и Вася.

Кира кивнула. На прошлой неделе она сама позвала Васю приехать в гости, среда была более-менее разгружена, а они давно не виделись. Тем более, что в клубе надо выполнять задания, а потом бежать на автобус, чтобы не торчать на остановке сорок минут — времени просто поболтать нет совсем. Так что на прошлой неделе они хорошо посидели пару часов, болтая как о клубе, так и просто про интеллектуальные игры и учёбу.

На этот раз Кира ехала с Катей, и они, прижавшись друг к другу, обсуждали занятие. А потом пошли к Кате пить чай. Оказалось, что та жила на четвёртом этаже.

— Ты в двушке живёшь? — озвучила очевидное Кира, оглядываясь. В комнате была организована маленькая кухонька, а ещё стоял только диван и ни одной кровати. — Думала, что всех первокурсников по трёшкам селят. Ты тоже одна к комнате?

— Да, тут со мной пятикурсница прописана, — ответила Катя. — Но она вроде бы с парнем живёт. Мы договорились, что я за неё плачу за проживание и живу одна. А двушку мне дали потому, что я же на платном училась. Там распределение жилья по-другому устроено. Марина с Наташей тоже в двушке на пятом этаже живут. Они из одного города.

— Да, вы молодцы, что перевелись.

— У меня выбора и не было, — ответила Катя. — Моей семье не по карману оплачивать учёбу. Так что у моих родителей была оплата только на один семестр. Год обучения стоит двадцать шесть тысяч, ладно оплата посеместровая. А дальше, если бы я не смогла перевестись, то бросила бы учёбу и поступала бы снова. У Марины была похожая ситуация.

— Ого… Это правда очень дорого, — согласилась Кира.

— Дорого, — кивнула Катя. — У меня мама медсестра, её зарплата две тысячи. У папы около четырёх с половиной. Они гараж продали, чтобы я училась.

— Да уж…

— Мне не хватило одного балла, — мрачно добавила Катя.

— Знакомая ситуация, — кивнула Кира. — И потом узнаёшь, что большинство студентов вашей группы, кто «отличники» и больше всех баллов получил на экзаменах, попросту блатники, которые чисто семестр проболтались, повысив своими баллами проходной и создав несправедливый конкурс.

— Ага, — кивнула Катя. — Я рада, что их отчислили. Иначе я бы не смогла дальше учиться. Ладно, давай пить чай. Угощайся шоколадкой.

Кира вежливо отломила одну дольку и растянула шоколадку на всю кружку чая. Шоколад был довольно вкусным, не пластилиновое на зубах и не горькое и твёрдое, какой любили и покупали родители. Впрочем, дилеммы, взять ли второй кусочек, уже не стояло. Катя выглядела расстроенно.

— Ну вот, опять я всю шоколадку съела и почти не заметила. И ведь знаю, что от сладкого у меня прыщи по всему телу… а всё равно…

— У тебя прыщи от сладкого по всему телу? — переспросила Кира, не поверив своим ушам. — А ты продолжаешь есть то, от чего у тебя прыщи по всему телу?

У Кати и правда была нездоровая кожа на лице, местами переходящая в более глубокие угри. А если это ещё и везде…

 — Ну… да, — смутилась Катя. — Жить не могу без шоколада.

— Звучит как «жить не могу без прыщей по всему телу», — хмыкнула Кира. — Помнишь, как сегодня Даша сказала? «Кто у тебя хозяин? Ты или твоё настроение? Почему ты позволяешь настроению управлять собой, а не сама управляешь настроением?» Мне кажется, что тут что-то похожее.

— Ну не знаю. Мне кажется, это другое. И тебе просто говорить, у тебя же нет… — Катя неопределённо махнула рукой.

— Кать, — усмехнулась Кира, вспомнив сегодняшний разговор с Домниным. — Да я всю свою жизнь в ограничениях по еде. У меня гастрит и холецистит, мне кучу всего нельзя по идее. Сладкое и мучное, газировки, жвачки, чипсы, всякие копчёности вкусные. Конфетки, шоколадки. Но я не считаю всё это чем-то, меня ограничивающим, ну знаешь, как когда тебе говорят «тебе это нельзя», а я буду таскать себе во вред. Пусть попаду в больницу, или по телу прыщи полезут, или буду блевать до посинения, но вот сейчас — съем. У нас дома были и конфеты, и выпечка постоянно: всем остальным-то тоже что-то вкусное хочется. Просто я не ела. Не хотела. Сама для себя решила, что моё здоровье мне важней. Я важней каких-то конфет или копчёной колбаски. Так что я люблю сушки. А ещё сухарики чуть солёные. Пью чай с сахаром. Но не задумываясь и не страдая выберу воду, а не газировку. Потому что так хочу, а не потому что мне нельзя. И могу поесть жареной картошки. Только захочется мне такого от силы раз в месяц. Я даже вспомнить не могу чего-то, чтобы мне прям хотелось, а мне это нельзя. И это не сила воли какая-то мифическая. Мне четыре года было, когда у меня первый приступ был от газировки. Я просто решила, что не хочу, чтобы так снова было и больше её не пила.

— Я тоже не хочу, чтобы у меня были прыщи, — протянула Катя. — Но теперь понятно, почему ты совсем не изменилась, как поступила.

— Не изменилась? — удивилась Кира.

— Ну… я, вообще-то, поправилась, и сильно, — ответила Катя. — Ты разве не помнишь? Сейчас фотку покажу с одиннадцатого класса.

— Прости, но я вашу группу не фотографировала, а до некоторого времени я никого не видела. Сейчас ношу линзы. И вижу. Но линзы я купила меньше месяца назад, — пояснила Кира, открывая фотографии. — Ого, тебя тут почти не узнать. Ты что, сороковой размер носила?

— Да, сороковой, — ответила Катя, — а сейчас и сорок четвёртый еле налезает, и щёки наросли. Лицо стало совсем круглым. И прыщи эти…

— Дома не давали тебе столько шоколадок есть? — хихикнула Кира.