— Аскетичненько, — оценила Кира крашеные масляной краской до половины зелёно-синие стены.

— Мы уже раскладушку спёрли, — кивнул за двери Лёша. — И матрасы дополнительные свистнули и постельное, чтобы ты смогла устроиться. Я тут на раскладушке лягу, а ты на моей кровати. Вот эта, справа. Можешь располагаться.

— Мне она как раз понравилась, — хихикнула Кира. — А чего с едой?

— Ну, получается, если тебя сильно не показывать, то всё нормально. Нам дополнительную порцию в столовке спокойно дадут, — ответил Лёша. — Все адекватные. Но перед начальницей лагеря лучше не светиться. У нас на смене ещё Лёха Радостев, Женя и Света… ты их не знаешь, они постарше и просто вожатые. Здесь пять отрядов, у каждого свой. В отряде по двенадцать-тринадцать человек. Живут они все в том длинном корпусе и по возрастам поселены, ну и по отрядам как бы… Наши с Андреем отряды — это самые старшие. У Лёхи средний возраст, а Света и Женя с самыми мелкими возятся. Но у нас возраст от двенадцати лет, хотя вроде есть и мельче парочка человек.

— Понятно, то есть заезд примерно шестьдесят человек?

— Ага. У нас ещё человек пятнадцать как бы персонала. Пять вожатых, есть ещё два воспитателя, массовик-затейник типа, повара в столовой, два медика по сменам работают, ещё мужик один он за всякое оборудование отвечает, дискотеку там, ну и вообще что-то поставить, сколотить.

— Завхоз-ди-джей, — подсказала Кира, и Андрей засмеялся.

— Ага, типа такого, — кивнул Лёха. — Ещё начальница лагеря, но она в основном по утрам и до обеда появляется, живёт в посёлке. Получается, что у нас в семь тридцать подъём, тут мы ещё флаг на поляне поднимаем каждое утро и поём гимн России. Потом помывка, гигиена, в восемь зарядка, в восемь тридцать завтрак где-то до девяти пятнадцати. Потом мы оборудование ставим, у детей свободное время, подготовка, и в десять игры начинаются и до часу почти. Обед. Потом тихий час до четырёх примерно, полдник, затем подготовка к какому-нибудь мероприятию. Там отрядам массовик-затейник всякие задания ежедневные даёт, то конкурс песен, то рисовать что-то надо, то сказку показывать. В шесть часов ужин и в семь мероприятие. На час-полтора обычно. А потом дискотека до девяти тридцати, полчаса на подготовку ко сну и в десять отбой.

— Стандартная схема в любых лагерях, — кивнула Кира. — Туалеты на улице, вода только ледяная… А за три недели как… моются?

— Ну, у вожатых есть два выходных за смену, — ответил Лёха. — Можно домой съездить помыться. — А вообще тут баню топят вроде где-то в посёлке и по частям детей водят на помывку. Там можно в график вписаться и сходить. Вроде по десять человек водят, как раз раз в неделю выходит.

— Ага, ясно, — кивнула Кира и выразительно посмотрела на друзей. — Значит, обед вы мне принесёте? Суп можно не нести, я только второе буду.

— О, да, точно, уже обед на подходе, — спохватился Андрей. И в тот же момент послышалось что-то вроде бряцания. — Это как раз сигнал к обеду.

Кормили в лагере хорошо и вкусно, был пятый стол, который Киру полностью устраивал. Лёха с Андреем с их слов иногда спускались в посёлок, а потом поднимались обратно, покупали в местном магазинчике что-то вкусное типа печенья и шоколадок к чаю. Иногда с ними напрашивались старшие дети, чтобы тоже закупиться. Алкоголь в лагере был строго запрещён, но пока что никто пьяным не попадался, хотя и уже случалось, что после отбоя пытались гулять и шарахались вроде как до туалета, который, кстати, был как раз за их домиком: на туалет «смотрело» единственное окошко.

— А ночью там свет вообще есть? — спросила Кира, задумавшись.

— Нет, ночью света нет, — ответил Андрей, — но там, в принципе, всё видно, ночи довольно светлые. Сложно промахнуться.

И всё же Кира дотерпела почти до полдника прежде, чем всё же рискнула посмотреть, что там предлагается детям и взрослым. Туалет был на четыре дверки и с «индивидуальной» дыркой. В принципе, было на удивление чисто и почти не пахло, потому что сверху предполагалось посыпать свежими опилками. Так что самый сложный пункт нахождения в лагере был закрыт.

Они проболтали с парнями весь тихий час, обсуждали вопросы, они рассказывали про своих «деток» и Лёха проговорился про «ритуал пожелания спокойной ночи», который устроил Андрей. Типа он каждую девочку целовал в лоб и желал сладких снов.

— Андрей, ты головой-то вообще думаешь, что делаешь? — Кира сделала фейспалм.

— А что? — удивился Андрей.

— Ты сегодня этих девочек в лоб целуешь, а завтра они с каким-то мальчиком ребёнка заделают, а к тебе разбираться придут, что ты дочь совратил. Потому что слухи всякие пойдут. Разве ты не знаешь, как это бывает, тебе анекдот рассказать для наглядности?

— Какой анекдот? — хором спросили Лёша с Андреем.

— Да старый… про Пушкина. Как он на балу поздоровался с девушкой и подал ей платок. Это увидели и рассказали, что Пушкин поздоровался, подал платок и поцеловал ручку. Следующий сказал, что Пушкин поцеловал девушку в щёчку и увёл с собой. Сто пятый рассказал, что Лермонтов дрочил на поле боя.

Парни прыснули.

— Примерно так и расходятся слухи, это серьёзно, Андрей, — закончила Кира.

— Но я же ничего такого не делаю… — пробормотал Андрей. — Просто одна из девочек попросила их уложить спать и как-то…

— Вот ты их целуешь, и каждая считает, что ты всё это затеял, чтобы именно её поцеловать, — вздохнула Кира. — Нафига тебе эти проблемы с малолетками? Но дело твоё, конечно же. Может, тебе нужно, чтобы за тобой восьмиклассницы побегали с влюблёнными глазами.

— Может быть, — тихо пробурчал Андрей, но Кира услышала.

В юности Старкова все шпыняли, потому что он не мог что-то ответить быстро, а долго думал, Кира на вроде-как-чувства не ответила, в медучилище наверняка тоже из-за его характера и медлительности всё было сложно. Рядом с бойкими парнями Андрей терялся. А тут в лагере вроде как «первый парень на деревне» и имеет определённый авторитет у тех, кто ценит ум. Плюс точно симпатичней Лёх, что Петрова, что «Бурята» Радостева. Андрей в принципе как-то к двадцати-то годам возмужал, немного подкачался, сделал нормальную стрижку… и расцвёл от девичьего внимания.

В этот момент в двери постучали и тут же «ворвались».

— Андрей Леонидович! А нам задание уже выдали и на полдник зовут, — в комнату ввалилось сразу четыре девочки старшего возраста, лет по пятнадцать-четырнадцать, которые, открыв рот, смотрели на Киру. Среди них была и та с тёмным каре, которая потребовала от Суханцева разъяснений.

— Ага, иду, — отозвался Андрей, пока Лёха вместе с Кирой угорали от немой сцены и возмущённо хватающих воздух ртов.

— Ага, приехала такая-растакая, сначала милашку Серёжу Суханцева соблазнила, потом за Андрея Леонидовича взялась, — усмехнулась Кира, без труда читая чужие мысли, написанные крупными буквами на лицах.

Лёха хихикнул.

— Коварная соблазнительница, — поцокал он языком, тоже напрашиваясь на её интерес.

— А ты как? По самочувствию? — спросила Кира.

— Физически неплохо. Мне через пару дней на перевязку только ехать, но нормально. А морально… Я Аните сказал… Она обещала подумать… но пока предложила остаться друзьями. А потом эта авария, в которой я виноват… И Света так пострадала.

— Она что-то тебе сказала? Обвиняла в чём-то именно тебя?

— Нет, но это же и так понятно…

— Ты поной про это, скажи сто раз, что виноват, и она тоже так решит, — закатила глаза Кира. — А вообще, ты же в Венгрию собрался. Допустим, она тебе «да» скажет, ты что, не поедешь, что ли?

— Ну… — Лёха отвёл взгляд. — Нет… Я всё равно поеду, это решено же…

— В таком случае и зачем тогда это всё ей? — изумилась Кира. — Ты вообще уверен, что это у тебя любовь? Отношения на расстоянии очень сложно поддерживать. Даже двести километров — огромное расстояние, потому что не можешь каждый день видеться. Да что уж там… У меня был городской мальчик, мы виделись раз в неделю и созванивались ещё раз в неделю. Мне не хватало его внимания катастрофически. А у вас, если бы вдруг что-то наклюнулось… Никаких созвонов, письма по месяцу идут и встреча раз в год на летних каникулах? Ну не знаю…