Любимыми «песнями» тёти Валентины были «вокруг сплошное быдло» — она про всех злословила, и «а вот мы такие бедные» — она у всех всё выпрашивала. И все ей всё несли: свои же учительницы всякие заготовки, солёные помидоры-огурцы, с огорода овощи. Отец Киры возил им сумками продукты, давал деньги. Если они приезжали к ним в гости, то только через магазин, и Киру всегда поражало, что получив пакеты всяких вкусностей: колбас, сыров, мяса, фруктов, которые они дома и не видели, и не пробовали, — родственники складывали всё в холодильник и шкаф, а их «угощали» пустым чаем без сахара, приговаривая, что они-то бедные, а вы и дома такое поедите, у вас много. Им даже в голову не приходило, что всё совсем не так, как им воображается.
Отец Алеси — дядя Петя — вечно ходил голодный, а тётя Валентина сидела на диете и была худая как палка. Она считала, что «триста грамм еды на человека в сутки вполне достаточно» и, кажется, вообще не готовила, а если и готовила, то в литровой кастрюльке на всю семью. Поэтому Алеся, стоило ей приехать на лето, первые дни ела и не могла остановиться.
Однажды, после того как Алеся приезжала к ним летом, будучи уже восемнадцатилетней, то есть после первого курса университета, мама разрешила ей выпить вина. Точней, Алеся захотела выпить перед своим отъездом домой и попросила об этом сама.
Кира помнила, что они ходили в парк с маминой подругой и вернулись какими-то загруженными, а на следующий день Алеся уехала.
Через несколько лет, когда Кире было уже пятнадцать, после очередной «голодной поездки» в гости к тёте Валентине мама сказала, что еле выдержала там находиться. И на свою беду Кира задала уточняющий вопрос, и маму прорвало, потому что неприятная тайна жгла ей сердце. Кира с удовольствием бы не узнавала информацию, которую всё-таки узнала.
Алёшенька — старший Алеси на три года, — всегда был любимым ребёнком тёти Валентины, та и не скрывала своего им восхищения. Хотя Кира из того, что помнила о тех временах, когда бывала у бабушки с другими внуками, Алёшка и Алеська были самыми вредными. Чётко помнился момент, как она хотела сорвать малину, а Алёша со смехом собирал в свой рот ягоды, к которым она тянула руку, дразнил и доводил до слёз. И что Алеся жаловалась на Киру бабушке и та давала ей подзатыльники, а Алеся смеялась и корчила рожи вместе с братом.
Так вот, в тот вечер, когда Алеся выпила с мамой и её подругой, она выпила слишком много и начала рассказывать… Сначала, что сделала аборт перед самым приездом к ним, а потом… Что сделала его от Алёшеньки — старшего брата, которого в их семье боготворили. И как выяснилось, Алёшенька впервые изнасиловал Алесю, когда ей было одиннадцать лет. А потом убедил, что всё это нормально, что он её любит и родителям говорить ни в коем случае не надо. Хотя Алеся вроде бы однажды призналась маме, но та не поверила и даже скандал устроила за то, что Алеся пытается очернить родного сынулю-кровиночку-самого-лучшего-Алёшеньку. Спали Алеся с «Алёшенькой» в одной спальне, а родители всё не нарадовались, что их сын и дочь, «как самые родные друг другу люди, всё время обнимаются и отлично ладят». Хотя у них была трёхкомнатная квартира, вообще-то.
Кира вспомнила, как Алёша постоянно сажал Алесю на колени или щипал за попу, что та смеялась и весело визжала. А ещё он постоянно её целовал чуть ли не в губы при всех, обнимал и делал всякие подарки. А ещё стало понятно, почему она видела двоюродного брата так странно, а за его спиной шевелились какие-то неприятные тени, особенно если смотреть искоса.
Алеся рассказала всё это маме, а потом на следующий день этого «не помнила» или сделала вид, что не помнит, сославшись на то, что пьяной ведёт себя неадекватно и несёт всякую чушь и фантазии.
Через пару месяцев после их визита, когда Кира узнала эту неприятную «семейную тайну», тётя Валентина сильно заболела и слегла, а через полгода дядя Петя уже таскал её в туалет. Пару раз они приезжали к ним в городок к разным бабкам, но, как подозревала Кира, большинство «магов» были горазды проклинать, но никак не лечить, хотя деньги на «колдунство» у тёти, похудевшей и вовсе до скелетообразного состояния, внезапно нашлись.
«Алёшенька» как раз закончил военную академию и уехал по распределению в какую-то часть на Дальний Восток. Дядя Петя запил, а Алеся ухаживала за матерью и вроде как пыталась построить отношения с кем-нибудь. Но этому сильно препятствовала тётя Валентина, которой ни один ухажёр дочки не нравился: она боялась, что Алеся её бросит. И вот где-то в начале зимы, то есть полгода назад, тёти не стало… Проболела она почти четыре года, и когда Кира заглядывала в большую комнату, где та лежала, было ощущение, что в помещении накурено чёрным дымом. Тётка явно не стесняясь тянула силы из Алеси и дяди Пети, чтобы протянуть так долго при весе в двадцать семь килограммов.
Кира когда-то очень любила Алесю. Шутка ли: у неё летом была старшая сестра, с которой они были и в походах, и на огороде, гуляли, и даже ходили на дискотеки. Она писала ей письма с седьмого класса, ждала встреч, когда они ездили к ним в гости на день, пусть и кормили одним чаем.
Когда Кира узнала о той истории, Алесю ей было ужасно жалко. Её просто трясло при виде «Алёшеньки»!
А потом… когда Кира училась в одиннадцатом классе, Алеся снова к ним приехала на лето. Увидела Влада, когда они пошли на дачу, и всего раскритиковала, что он «бомжара», хихикая над Кирой и её выбором поклонника. Кира тогда уже перешла в своих медитациях на духовное зрение, и её удивило, что она увидела Алесю словно в маске, а за улыбающимся «милым» лицом пряталась искажённая яростью гримаса. Впрочем, Кира подумала, что ей померещилось или она немного обиделась за Влада и просто воображение так разыгралось.
Позже, когда Влад пришёл «в цивильном», чтобы гулять по городу, Алеся мнение изменила и начала подсчитывать, что у него сандалии стоят столько-то, футболка фирменная стоит столько-то, а часы вообще дорогущие. Так что, узнав, что он «богатый», хотя формально это родители Влада были бизнесменами и держали парочку продуктовых магазинов, Алеся напросилась погулять с ними, начала вешаться на недоумевающего Влада и рассказывать, какая Кира была мелкая и противная в детстве, всё ей портила и писалась в штаны. Кира была в шоке от поведения двоюродной сестры, которая буквально исходила ядом.
Мама Киры даже попыталась узнать у Алеси, с чего у неё именно такие воспоминания о Кире, ведь внуков у бабушки было много. Папа Киры был пятым ребёнком в семье. Но к бабушке в основном отправляли детей на три летних месяца тётя Альбина и тётя Валентина. Дети старшего брата папы, дяди Вениамина, того, у которого умерла дочка, гостили только пару недель и то лишь приходили с родителями на день, а ночевать уходили к другой бабушке. Средний сын, дядя Коля, к которому бабушка впоследствии «уехала умирать», женат не был, но жил с какой-то женщиной с ребёнком: Кира видела лишь одну их фотографию, которую им прислали с письмом уже после смерти бабушки. Мама считала, что Колька был самым умный по этой части, и свою семью матери не показывал, считаясь «самым любимым». Жил дядя Коля где-то в пригороде Санкт-Петербурга — за тысячи километров от них, и если и приезжал раз в пару лет, то всегда один.
В любом случае, летом у бабушки находилось минимум четверо внуков: Валера, Жека, Алёшенька и Алеся. И своих детей тётки отправляли примерно так же как и Алесю к ним потом: в том, чём были, не давая каких-то денег на еду и их проживание, считая, что их обеспечат. Так что бабушка постоянно плакалась маме, что ей нечем кормить всех этих внуков и мама приносила какие-то продукты и приходила после работы помогать в огороде. Таскала воду вёдрами на коромысле с конца улицы: нужно было и поливать огород, и поить поросят, которых держала бабушка, вода была нужна и для бани, и для дома, чтобы готовить, чтобы умываться и мыть руки. Кира даже вспомнила, что иногда «Алёшенька», забавляясь, пробегал как-то под ногами, что мама опрокидывала эти вёдра или просто лил воду на землю, а единственным, кто помогал, был Жека. Он и Киру катал на велосипеде, и как-то защищал, если «Алёшенька» начинал сильно вредничать. Даже на фотографиях, когда мама забирала внуков, чтобы погулять по городу, Кира всегда была либо на шее у Жеки, либо на коленях, либо он её качал на качелях.
