Люда вернулась с кастрюлей и увидела её с черепашкой на руках.

— О… — в пустых белёсых глазах промелькнула мысль.

— Твоё счастье, что с ней ничего не случилось, — прищурилась Кира. — А вот по поводу того, почему твои гости трогали мои вещи, у меня куча вопросов.

— Ну Кира… — Люда снова заныла. — Просто Степыч наш немного в магнитофонах разбирался и я попросила его посмотреть, что я сломала, в смысле, что в твоём магнитофоне сломалось. А он пришёл с чуваками своими толпой, потому что я сказала, что одна в комнате буду. Ну и скучно им было в комнате просто так сидеть, они взяли посмотреть.

— Ага, сами взяли мой альбом, который был сложен в шкаф? И мои рисунки, которые там же хранятся?

— Э… Ну ладно, я их дала, — поджала губы Люда. — Ну что такого-то? У тебя прикольные рисунки, вон, на стенах висят, они про них спросили, я ответила, что они твои, они захотели посмотреть ещё-что нибудь. Они же не портили ничего, просто посмотрели.

— А давай я приведу сюда своих друзей, мы распотрошим твою тумбочку, и пусть они померяют твои лифчики? — предложила Кира. — Они не испортят ничего, просто померяют, посмотрят. Ты согласна? Должна же я как-то своих гостей развлекать за чужой счёт.

— Ну чего ты сразу то… это же другое, — смутилась Люда. — Я не знала, что нельзя давать.

— То есть тебя мама с папой не научили, что чужое трогать нельзя? — уточнила Кира. — Что вообще есть твои вещи и не твои?

— Ну… не знаю… Я как-то о таком не думала никогда, — замялась Люда. — Парни же нормальные…

— Иди-ка сюда, — подозвала Кира, поманив Люду пальцем, и та, чуть поколебавшись, подошла и села рядом. — Ты видишь это? Как ты думаешь, мне хочется, чтобы какие-то левые чуваки смотрели на мои фото и обсуждали их по всей общаге?

Кира показала фотографии с боди-артом, где была она с подругами. Конечно, в основном альбоме были «приличные фото», где ничего лишнего видно не было и всё прикрыто, но всё равно. Интерпретировать всё можно по-разному.

— О… Я как-то не подумала… — вытянулось лицо Люды.

— Действительно, ты не подумала. И что надо сделать, чтобы в следующий раз ты думала? — спросила Кира.

— Ну ничего же такого, — начала оправдываться Люда. — Стёпыч починил твой магнитофон зато и мы просто немного музыку послушали…

— И семечки поплевали на пол, ведь это же общага, здесь всё можно, — покивала Кира. — Скажи мне, Люда. А ты здесь временно? Собираешься жить ещё пару недель или как?

— Почему пару недель? — поёрзала Люда. — Нет… Я ну… До конца учёбы.

— То есть ты планируешь учиться? — Кира внимательно смотрела в глаза Люде, пока та не стала нервно дёргаться и отводить взгляд.

— Ну да.

— Ну да, — кивнула Кира. — Ну да… Тогда записывай.

— Что записывать? — нервно переспросила Люда.

— Список записывай. Что ты мне должна купить. В магазин сейчас пойдёшь. Яйцо десять штук. Пачку майонеза. Упаковку макарон. Две шоколадки в качестве извинений.

— Это чего?.. — удивлённо посмотрела на неё Люда.

— Ты собралась съехать? — пристально посмотрела ей в глаза Кира.

— Н-нет…

— Ты потратила мои продукты. Я их покупала себе. Я не обязана тебя кормить. И никто не обязан, в общем-то. Мы не друзья и не родственники. Мы — соседки. Возможно, ещё какое-то время, — раздельно и чётко сказала Кира. — Мне не нравится, когда берут или даже трогают что-то моё. Ещё раз твои друзья прикоснутся к моим вещам — и их, и тебя, как человека, который это допустил, будут ждать весьма неприятные последствия. Я достаточно понятно говорю? Ты меня поняла?

— Э… Поняла, — моргнула Люда.

— Я выделила тебе в холодильнике полку, хотя и не обязана это делать, так как холодильник, вообще-то, мой. Это значит, что ты не трогаешь вообще никакие продукты в иных местах, кроме своей полки, на которую ты что-то положила. В морозилку ты можешь положить только один небольшой пакет. И всё, что я вижу сверх этого, я выкидываю. А теперь оденься и сходи за продуктами. Можешь купить что-то себе. Потому что то, что приготовила я, ты больше не трогаешь, если я тебе не скажу обратного.

— Ну просто я думала, что в общаге типа всё общее… — буркнула Люда.

— Нет. Общая в общаге только территория, на которой мы или совместно и спокойно живём, уважая друг друга и следуя правилам… Или живём очень плохо и тебе это совсем не понравится, поверь мне.

— Ладно, я куплю… Просто думала, что ты хорошая и ты разрешаешь.

— Нет, Люда, я точно не хорошая, и это была весьма грубая манипуляция с твоей стороны, — хмыкнула Кира. — По большому счёту, мне плевать, будешь ли ты считать меня хорошей или плохой. Я давала тебе возможность как-то привыкнуть к общежитию, всё же ты приехала в большой город, одна, без родителей, которые тебя, видимо, с ног до головы обслуживали. Но на этом всё. Твоя притирка к жизни в общаге закончилась и началась взрослая самостоятельная жизнь, в которой у тебя очень мало прав и огромная куча обязанностей. А теперь шагай в магазин и подумай, что тебе самой надо купить, чтобы питаться в течение следующей недели.

— Ладно, значит, яйцо и майонез… — кивнула Люда, о чём-то задумавшись.

— И не забудь шоколадки в качестве извинений, — напомнила Кира. — И было бы неплохо, если бы ты или твои родители привезли картошки. У меня она была только на суп, то есть то, что было, я должна была есть в течение месяца. Ты всю картошку пожарила и съела за один присест, так что её тоже придётся как-то возместить. Так же, как и варенье.

— Ладно, я с мамой свяжусь, скажу, чтобы она отправила с папой картошки и варенье, — утёрла нос Люда.

— Если у тебя есть такая возможность и папа на машине, попроси моркови, лука, солений, варений, если ты их кушаешь. Из этого всего можно готовить, а на сэкономленные деньги ходить в столовую или покупать себе что-то. Я не против, если у нас будут общие овощи, и даже варенья и соленья, но это означает, что мы обе их будем привозить в достаточном объёме. Понимаешь меня?

— Короче, мне тоже надо что-то привозить, — кивнула Люда. — Ладно, я попрошу. Отец на машине бывает и дядя тоже.

Кира знала, что Люда жила в городе за сто пятьдесят километров от областного центра, но к ним ходили не только автобусы, но и скоростные электрички. Электричка шла около трёх часов, но зато по студенческому стоила около семидесяти рублей.

— А ты когда домой вообще собираешься? — спросила она.

— Ну не знаю… может, через пару недель… — пожала плечами Люда, которая начала одеваться, чтобы пойти в магазин. — Как-то я ещё и не соскучилась совсем.

Кира подумала, что было бы неплохо, если бы они обе уехали: тогда такого беспредела с «одинокой соседкой на выходных» точно бы не вышло.

— Поедешь тогда двадцать седьмого сентября, надо будет список составить, что тебе из дома привезти, — кивнула Кира.

— Из дома? — удивилась Люда.

— Тебя, конечно, родители классно выпнули на «вольные хлеба», — хмыкнула Кира. — Даже кастрюли не дали. А если бы у меня не было или все были такие же первокурсницы полоротые? Одними бы чайками с печеньками перебивалась? Да и одна кастрюля на всех с учётом того, что каждый готовит сам, как-то совсем мало. Ладно, иди в магазин, позже это обговорим.

Люда ушла, а Кира с протяжным выдохом легла на кровать. «Конструктивный разговор» с активной подстройкой вытянул из неё все силы.

— Неплохо вышло, — прокомментировал Грим. — И ты почти не потратила ману.

— Думаешь, я правда становлюсь… кем-то отстранённым, механическим и наблюдающим издалека на расположение и движение людей в кадре? — спросила Кира. — Это и есть — ментальное взросление?

— Я это почти поправил, — смущённо кашлянул Грим. — Но не знаю, стоит ли полностью обрывать связь…

— Не думаю, что стоит это делать, — откликнулась Кира. — Что-то мне подсказывает, что будет больно, неприятно и может обернуться неожиданными последствиями.

— Я его максимально приглушил, — ответил Грим.