Боевики действительно были хорошо подготовлены. Не знаю, что там за «специфическое вооружение», про которое говорил Лолидзе, не деревянные же колья, которыми они прибивали новусов к полу, но боевики в самом деле были натасканы на борьбу с подобными мне. Потеряв троих, они не запаниковали, не стали беспорядочно палить во все стороны (на что я, признаться, рассчитывал), а стянулись друг к другу и забились в угол, ощетинившись стволами. Только парочка замешкалась: четвертый, стрелявший в меня, игнорируя товарища, и пятый, только наводящий оружие.

Я быстро с ними разобрался.

Убивая последнего — пробегая мимо, сильно ударил его в висок, — я сообразил, что ими пожертвовали сознательно. Пока я тратил время, пусть и доли секунды, основной группе удалось завершить маневр.

Сейчас грянет залп из всех орудий…

«А ничего у них выучка! Без единой команды такое проделать!»

…и одному новусу придет пушистый зверь с северных границ нашей огромной страны.

Но музыка вела, и пораженческие мыслишки, проскакивая фоном, никак не влияли на работу боевого механизма Ликвидатора. Используя набранную скорость, я упал на спину и поехал в сторону противников. Сказал бы — заскользил, но это вранье. При скольжении в задницу щепки не втыкаются.

Во время движения в голову пришла вот какая мысль. Согласно прочитанным наставлениям по ведению современного боя в условиях плотной городской застройки и в замкнутом помещении, поведение боевиков является тактически ошибочным. Скопление в одном месте живой силы без использования укрытий хоть и дает высокую плотность огня, но не обеспечивает достаточной безопасности операторов. Другими словами, одна граната — и трындец котенку!

И в то же время, если учитывать неупоминаемую авторами учебников переменную в виде новусов, действовали боевики абсолютно верно. Далеко не все суперы пользовались огнестрелом, а уж гранат-то точно с собой не таскали. И люди в масках об этом прекрасно знали.

Стрекот десяти пистолет-пулеметов (я отчетливо слышал каждый) слился в рев какого-то древнего хтонического чудовища. Раскаленный металл пронесся сантиметрах в двадцати над лицом, задранным к потолку, когда я «скользил» к этому современному аналогу римской «черепахи».

Моего ускорения хватило на то, чтобы прокатиться под стволами противника и врезаться им в ноги, устроив полноценный «страйк». Никого вроде не убил, но замешательство в эти плотные кегельные ряды внес нешуточное. Огнестрел на такой дистанции резко стал неэффективным (хотя стрелять они не прекратили), а их сила и уровень реакций не могли соперничать с моими.

Схватка с боевиками окончательно превратилась в синтез движения и музыки. Каждый взмах ножа, выстрел из пистолета, каждая веером разлетающаяся струя крови, выкрик, стон и предсмертный хрип — все словно сделалось частью той музыкальной темы, которая не слишком громко звучала из динамика лежащего на полу телефона, но зато метрономом пульсировала у меня в голове. Все в ней было уместно и своевременно. Закончено и логично. Музыка, как и бойня, устроенная мной, были совершенны.

Мысли выдуло, но осталось ощущение, что я не убиваю людей, а сражаюсь с одним существом. Многорукой и многоногой гигантской сороконожкой. Чем-то бредовым и совершенно лавкрафтовским.

Откинувшись назад, я пропустил над головой горячий ствол ПП, ищущий мою плоть, и вскрыл стрелку горло. Толкнул мертвого в груду живых, сломал руку, затем шею его соседу слева. Подхватил выпавшее оружие и вонзил его в живот четвертого. Ногой выгнул в обратную сторону коленный сустав пятого. Заставил его крик умолкнуть, пережав трахею. Впечатал шестого в потолок, седьмым сломал стол.

Соло женского голоса взлетело и опало, опечаленное гибелью восьмого и девятого — их черепа хрустнули, столкнувшись друг с другом. Десятый выстрелил мне в спину, но взял слишком низко, ему я широким взмахом руки снес голову.

И замер, когда музыка оборвалась.

На дела рук своих смотреть не хотелось — слишком уж жестко я действовал. Но пришлось заставить себя это сделать, хотя бы для того, чтобы не схлопотать вторую пулю в задницу, выпущенную «из последних сил». И так два попадания за время скоротечной схватки: в самом начале металл пропахал щеку и срезал мочку левого уха, а в конце последний боевик умудрился выстрелить мне в задницу.

Боевой транс уходил, замещаясь сознанием. Которое тут же принялось сыпать вопросами. Почему новусов прибили к полу? Как люди вообще умудрились справиться с такой толпой суперов? И что это за оружие у них?

Вооружены они, кстати, были слишком уж чудно. У всех ПП «Витязи», очень и очень годный отечественный ствол. Скорострельность не самая высокая, конечно, зато пуля с хорошей убойной силой и останавливающим воздействием. Одна из вариаций «Бизона», который, в свою очередь, произошел из обычного укороченного калаша. Данный факт сразу поднимал вопрос: а не с федералами ли я сейчас воевал? «Витязь» не самый распространенный ствол, чуть ли по заказу полицейского спеназа делается, вряд ли на свободном рынке его легко купить.

Если так — хреново. И то, что я полтора десятка «спецуры» положил, и то, что в разборки опять не по уровню влез. С последствиями совершенно непредсказуемыми. Прав был Вадим, хоть он и мудак, — думать надо не во время боя, а до него!

Ну ладно, что произошло, того уже не изменить. Чего толку пылить — будем разбираться с проблемами по мере их появления. Сейчас нужно с детишками определиться.

Неподвижность новусовской школоте гарантировали раздробленные суставы в комплекте с осиновым колом в животе. Больно должно быть — жуть! При этом все находились в сознании, только говорить не могли. Не сразу, но я обнаружил у каждого по две аккуратные, уже почти затянувшиеся раны на шее. Они располагались симметрично, по обе стороны, чуть ниже скул. Эйдетическая память мутанта, проглотившая не один медицинский справочник, услужливо подсказала, что раны нанесены точно в место расположения голосовых связок.

Вон почему такая тишина-то была! Точнее, мычать-то новусы мычали, но явно через силу, превозмогая боль. А я еще удивился, что они не кричат, не подбадривают меня и не обещают страшные кары своим пленителям. Они не могли! Жестоко, блин, но часть меня не могла не признать — продуманно!

И снова встал вопрос: как обычным людям, которых я положил меньше чем за минуту, удалось сотворить такое? Войти в помещение, полное сверхлюдей, пусть и подростков, расстрелять всем локтевые и коленные суставы, прибить к полу, а после этого спокойненько перерезать голосовые связки, чтобы не орали. Пусть тут одни детишки, но детишки клановые! Их же наверняка учили похлеще, чем меня, да и начали с этим делом раньше. Тех же Ланских вспомнить, с их университетом имени товарища Ксавьера! Да тут каждый из лежащих на полу мог соперничать с отделением спецназа! А их уделали какие-то боевики!

Можно, конечно, предположить, что я нереально крут и смог сделать то, что не удалось другим, но мы ведь оба: и Лях, и Охотник, — понимаем, что это не так. Да, на моей стороне был эффект неожиданности, который я полноценно использовал, но и «люди в черном» не пальцем деланы! Почему с этими справиться смогли, а со мной нет?

Детишки поглядывали на меня с вопросом, мол, чего ты мнешься? Давай, помогай! Но я не спешил. Не из злорадства, как, может быть, они подумали, а руководствуясь древним врачебным правилом, почерпнутым в тех же справочниках, не навреди. Сейчас ведь новусы живы и помирать вроде не собираются. А что будет, если я извлеку эти палки? Вдруг они от потери крови кончатся? Или еще от какой заразы — мне же неизвестно, что из себя представляют колья там, внутри их тел.

Снова заиграла музыка. Та самая итальянская опера с английским припевом, которая помогла войти в боевой транс. Побродив среди неподвижных тел суперов и их несостоявшихся пленителей, я отыскал источник звука, смартфон, выпавший из клатча девчушки лет семнадцати — не помню, честно говоря, как ее звали. Поднял аппарат и увидел на его экране слово «мама». Мдя, мне что еще и с родителями придется объясняться?