Тем временем ненасытный Магомет захватил Морею, Трапезунд, Лесбос, Негропонте (старую Эвбею) и Крым. В 1477 году одна из его армий переправилась через Изонцо, опустошила северо-восточную Италию на расстояние до двадцати двух миль от Венеции, а затем, нагруженная добычей, вернулась в Сербию. Испуганная Венеция, которая долго и упорно боролась за свои владения в Эгейском и Адриатическом морях, отказалась от всех притязаний на Крую и Скутари и выплатила репарации в размере 10 000 дукатов. Западная Европа, не сумевшая помочь Венеции, осудила ее за заключение и поддержание мира с неверным.17 Теперь турки достигли Адриатики, и только воды, которые Цезарь пересек на лодке, отделяли их от Италии, Рима и Ватикана. В 1480 году Мухаммед отправил армию через эти воды, чтобы напасть на Неаполитанское королевство. Он с легкостью взял Отранто, перебил половину 22 000 жителей, остальных обратил в рабство, а архиепископа разрубил на две части.18 Судьба христианства и моногамии висела на чаше весов. Ферранте Неаполитанский закончил войну с Флоренцией и направил свои лучшие силы на захват Отранто. Магомет увлекся осадой Родоса; во время этого предприятия он умер; Родос оставался христианским до Сулеймана; турки оставили Отранто и отступили в Албанию (1481). Османский прилив на мгновение прекратился.

За полвека безопасности, которую Хуньяди завоевал для Венгрии, его сын Матьяш Корвин привел нацию к исторической кульминации. На момент воцарения Матиашу было всего шестнадцать лет, и его форма была не совсем королевской: его ноги были слишком коротки для его туловища, так что он казался высоким, только когда сидел на лошади; однако у него были грудь и руки, сила и мужество гладиатора. Вскоре после коронации он вызвал на одиночный бой немецкого рыцаря массивного телосложения и силы, который на турнире в Буде сразил всех соперников; и Матиас пригрозил ему казнью, если тот не будет сражаться со всей своей силой и мастерством. Венгерские историки уверяют, что молодой король, опираясь на рога этой дилеммы, решительно победил гиганта.19 Матиас вырос в хорошего солдата и полководца, побеждал турок везде, где с ними сталкивался, поглотил Моравию и Силезию, не сумев завоевать Богемию. Он вел четыре войны против императора Фридриха III, взял Вену и аннексировал Австрию (1485); первая Австро-Венгерская империя была венгерской.

Его победы сделали монархию временно верховной властью над дворянством; здесь, как и в Западной Европе, централизация управления была в порядке вещей. В Буде и во дворце короля в Вышеграде его двор равнялся любому королевскому великолепию той эпохи; великие дворяне становились его слугами; его послы отличались великолепием одежды, снаряжения и свиты. Дипломатия Матиаса была хитрой и беспринципной, любезной и щедрой; он купил золотом то, что обошлось бы вдвое дороже оружием. Тем временем он находил время и усердие для восстановления всех ведомств правительства, а также для личной работы в качестве внимательного администратора и беспристрастного судьи. Маскируясь среди народа, солдат и судов, он воочию наблюдал за поведением своих чиновников и исправлял некомпетентность и несправедливость без фаворитизма и страха. Он делал все возможное, чтобы защитить слабых от сильных, крестьян от их алчных господ. Хотя церковь продолжала претендовать на страну как на папскую собственность, Матиас назначал и наказывал прелатов, и произвел фурор, когда сделал семилетнего итальянского отрока примасом Венгрии. Купцы Феррары, с соперничающим юмором, послали новому архиепископу множество игрушек.20

В 1476 году Матиас женился на Беатриче Арагонской и приветствовал в Венгрии веселый неаполитанский дух и утонченные итальянские вкусы внучки Альфонса Великодушного. Связи между Венгрией и Неаполем поощрялись анжуйским родством их королей, и многие люди при дворе Буды получили образование в Италии. Сам Матиас напоминал «деспотов» итальянского Возрождения как своими культурными наклонностями, так и макиавеллистскими манерами в управлении государством. Лоренцо Медичи прислал ему два бронзовых рельефа работы Верроккьо, а Лодовико иль Моро поручил Леонардо да Винчи написать Мадонну для венгерского короля, заверив художника, что «он способен оценить великую картину так, как мало кто может».21 Филиппино Липпи создал еще одну Мадонну для Корвина, а его ученики украсили фресками королевский дворец в Эстергоме. Итальянский скульптор сделал красивый бюст Беатриче;22 Вероятно, знаменитый миланский ювелир Карадоссо спроектировал мастерски выполненную Голгофу в Эстергоме; Бенедетто да Майано вырезал украшения для дворца в Буде; и другие итальянцы построили в стиле Ренессанса табернакль в приходской церкви Внутреннего города столицы.23

Дворяне и прелаты вместе с королем поддерживали художников и ученых; даже в шахтерских городах внутренних районов страны были богачи, которые сублимировали богатство в искусство. Красивые здания, как гражданские, так и церковные, возвышались не только в Буде, но и в Вишеграде, Тате, Эстергоме, Надьваре и Ваце. Сотни скульпторов и художников украшали эти здания. Джованни Далмата создал замечательные статуи Хуньяди Яноша и других венгерских героев. В Кассе сформировалась настоящая школа художников. Там, для главного алтаря церкви Святой Елизаветы, «мастер Стефан» и другие вырезали (1474–77 гг.) огромный и сложный ризедо, центральные фигуры которого совершенно итальянские по своей утонченности и изяществу. В приходской церкви Бештерчебаня другая группа высекла в камне большой рельеф «Христос в Елеонском саду», поражающий тщательностью проработки деталей и драматизмом. Подобная энергичность выражения и артистизм проявляются и в венгерских картинах, дошедших до нас из этой эпохи, например, в «Марии, навещающей Елизавету» мастера М.С., хранящейся сейчас в Будапештском музее.24 Почти все произведения венгерского искусства этого расцвета были уничтожены или потеряны во время османских вторжений XVI века. Некоторые статуи находятся в Стамбуле, куда их перевезли победившие турки.

Интересы Матиаса были скорее литературными, чем художественными. Гуманисты, иностранные или местные, были приняты при его дворе и получали прибыльные синекуры в правительстве. Антонио Бонфини написал историю царствования на латыни по образцу Ливия. Янош Витез, архиепископ Грана, собрал библиотеку древних классиков и выделил средства на отправку молодых ученых изучать греческий язык в Италии. Один из них, Янош Паннониус, провел семь лет в Ферраре, был принят в кружок Лоренцо во Флоренции и, вернувшись в Венгрию, поразил двор своими латинскими стихами и греческими речами. «Когда Паннониус говорил по-гречески, — писал Бонфини, — можно было подумать, что он родился в Афинах». 25 Вероятно, только в Италии можно было найти в последней четверти XV века такую плеяду художников и ученых, которая получала пропитание при дворе Матиаса. Sodalitas Litteraria Danubia, основанная в Буде в 1497 году, является одним из старейших литературных обществ в мире.26

Как и его современники Медичи, Корвинус коллекционировал предметы искусства и книги. Его дворец превратился в музей статуй и предметов искусства. По преданию, он тратил 30 000 флоринов (750 000 долларов?) в год на книги, которые во многих случаях были дорогими иллюминированными манускриптами. Однако он, как и Федериго да Монтефельтро, не отказывался от печатных работ: в 1473 году, за три года до того, как книгопечатание достигло Англии, в Буде был создан печатный станок. Библиотека Корвины, насчитывавшая на момент смерти Матиаса 10 000 томов, была лучшей библиотекой XV века за пределами Италии. Она размещалась в его дворце в Буде в двух просторных залах с витражными окнами, выходящими на Дунай; полки были богато украшены резьбой, а книги, в основном переплетенные в пергамент, были занавешены бархатными гобеленами.27 Похоже, что Маттиас читал некоторые из этих книг; по крайней мере, он использовал Ливия, чтобы вызвать сон; и он написал одному гуманисту: «О ученые, как вы счастливы! Вы стремитесь не к кровавой славе, не к монаршим коронам, а к лаврам поэзии и добродетели. Вы даже способны заставить нас забыть о военных бурях».28