Филипп, возможно, не снискал у нежных умов титула «Добрый». Он был не лишен сутяжничества, жестокости и неподобающих вспышек гнева. Но он был преданным сыном, прекрасным администратором и любящим отцом даже для своих шестнадцати незаконнорожденных отпрысков. Он по-королевски любил женщин, имел двадцать четыре любовницы, молился и постился, раздавал милостыню и сделал свои столицы — Дижон, Брюгге и Гент — центрами искусства западного мира за пределами Италии. Его долгое правление принесло Бургундии и ее провинциям такой достаток, что мало кто из его подданных суетился по поводу его грехов. Фламандские города, оказавшиеся под его властью, с тревогой смотрели на то, как их старая организация гильдий и общинные свободы уступают место национальной экономике под централизованным управлением. Филипп и его сын Карл подавили их восстания, но позволили им заключить примирительный мир, поскольку знали, что от промышленности и торговли этих городов поступают богатейшие герцогские доходы. До Филиппа области нижнего Рейна были разрозненными, столь же различными по институтам и политике, как по расе и речи; он связал их в единое государство, дал им порядок и способствовал их процветанию.

Бургундское общество в Брюгге, Генте, Льеже, Лувене, Брюсселе и Дижоне было теперь (1420–60) самым изысканным и любвеобильным в Европе, не считая современной Флоренции Козимо Медичи. Герцоги сохранили все формы рыцарства; именно Филипп Добрый основал орден Золотого руна (1429); и отчасти именно от своих бургундских союзников Англия переняла рыцарскую пышность и блеск, которые скрасили грубую поверхность английских нравов, прославили походы Генриха V и засияли на страницах Фруассара и Мэлори. Бургундские дворяне, лишенные независимой власти, жили в основном как придворные и развивали все те грации в одежде и поведении, которые могли украсить паразитизм и адюльтер.1 Купцы и фабриканты одевались как королевские особы, а кормили и одевали своих жен так, словно готовили сцену для Рубенса. При таком любвеобильном герцоге моногамия была бы просто величественной. Иоанн Гейнсбергский, веселый епископ Льежский, породил дюжину бастардов; Иоанн Бургундский, епископ Камбрейский, имел тридцать шесть внебрачных детей и внуков; многие представители элиты в этот евгенический век были рождены таким образом.2 Проституток можно было найти практически в любое время и по любой цене в общественных банях. В Лувене они притворялись хозяйками, предлагая жилье студентам.3 Праздники были многочисленными и экстравагантными; для оформления конкурсов и украшения плавучих средств привлекались знаменитые художники; люди приезжали через границы и моря, чтобы посмотреть на великолепные зрелища, в которых обнаженные женщины играли роли античных богинь и нимф.4

В мрачном контрасте с этим кипучим обществом стояли святые и мистики, которые при этих герцогах заняли высокое место в религиозной истории Голландии. Ян ван Рюйсбрук, брюссельский священник, в возрасте пятидесяти лет (1343) удалился в августинский монастырь в Гроенендале, недалеко от Ватерлоо, где посвятил себя мистическому созерцанию и сочинениям. Он исповедовал, что его пером руководит Святой Дух; тем не менее его пантеизм граничил с отрицанием индивидуального бессмертия.

Сам Бог поглощен всеми блаженными в отсутствии режимов… вечная потеря себя…. Седьмая степень достигается, когда за пределами всякого знания или всякого познания мы обнаруживаем в себе бездонное не-знание; когда за пределами всех имен, данных Богу или существам, мы приходим к истечению и переходим в вечную безымянность, где теряем себя… и созерцаем всех этих блаженных духов, которые по существу погружены, слиты и потеряны в своей сверхсущности, в неизвестной тьме без режимов.5

Нидерланды* В этот период в Нидерландах и рейнской Германии появилось множество групп мирян — бегардов, бегинок, братьев свободного духа, чьи мистические восторги часто приводили к набожности, социальному служению, квиетизму и пацифизму, иногда к отказу от таинств как ненужных, а иногда к радостному принятию греха как полностью поглощенного единением с Богом.6 Геррит (Геерт, Герард) Грооте из Девентера, получив хорошее образование в Кельне, Париже и Праге, провел много дней с Рюйсбруком в Гроенендале, и был побужден сделать любовь к Богу всепоглощающим мотивом своей жизни. Получив дьяконский сан (1379), он начал проповедовать в городах Голландии на жаргоне, собирая такие большие аудитории, что местные церкви не могли их вместить; люди оставляли свои лавки и обеды, чтобы послушать его. Скрупулезно ортодоксальный в учении и сам являвшийся «молотом еретиков», он тем не менее нападал на моральную распущенность как священников, так и мирян, и требовал, чтобы христиане жили в строгом соответствии с этикой Христа. Его осудили как еретика, а епископ Утрехта лишил всех дьяконов права проповедовать. Один из последователей Грооте, Флорис Радевийнсзон, составил полумонашеское, полукоммунистическое правило для «Братьев общей жизни», которые жили во фратрии в Девентере с Грооте во главе и, не принимая монашеских обетов, занимались ручным трудом, преподаванием, религиозными обрядами и копированием рукописей. Грооте умер в сорок четыре года (1384) от моровой язвы, заразившись во время ухода за другом, но его Братство распространило свое влияние через 200 фратрий в Голландии и Германии. Школы Братства отводили языческой классике видное место в своих учебных программах, подготавливая почву для иезуитских школ, которые взяли на себя их работу в эпоху Контрреформации. Братья приветствовали книгопечатание вскоре после его появления и использовали его для распространения своей «современной набожности» (moderna devotio). Александр Хегиус из Девентера (1475–98 гг.) был запоминающимся примером того типа, который знали удачливые студенты, — святого учителя, живущего только ради обучения и морального наставления своих учеников. Он улучшил учебную программу, сосредоточил ее вокруг классики и заслужил похвалу Эразма за чистоту латинского стиля. После смерти он не оставил после себя ничего, кроме одежды и книг; все остальное он тайно раздал бедным.7 Среди знаменитых учеников Девентера были Николай Кузский, Эразм, Рудольф Агрикола, Жан де Жерсон и автор «Подражания Христу».

Мы не знаем точно, кто написал это изысканное руководство по смирению. Возможно, это был Томас Хамеркен из Кемпена в Пруссии. В тиши своей кельи в монастыре Святой Агнессы близ Зволле Томас а-Кемпис (1380–1471) собрал из Библии, Отцов Церкви и Святого Бернарда отрывки, излагающие идеал нездешнего благочестия, как его представляли Рюйсбрук и Грооте, и пересказал их на простой и мягкой латыни.

Что толку в глубоких рассуждениях о Троице, если ты лишен смирения и тем самым неугоден Троице? Воистину, не возвышенные слова делают человека святым и праведным, но добродетельная жизнь делает его дорогим для Бога. Я скорее испытываю сострадание, чем знаю, как его определить. Если бы ты знал наизусть всю Библию и изречения всех философов, что бы это дало тебе без любви Божьей и без благодати? Суета сует, и все суета, кроме любви к Богу и служения только Ему. Это и есть высшая мудрость — презрев мир, стремиться к Царству Небесному….. Однако не следует порицать обучение… ибо оно само по себе хорошо и предписано Богом, но всегда следует предпочитать добрую совесть и добродетельную жизнь…..

Воистину велик тот, кто обладает великой любовью. Воистину велик тот, кто мал в собственных глазах, и кто не принимает в расчет никакой высоты почета. Тот истинно мудр, кто отбрасывает все земное, как навоз, чтобы завоевать Христа…..

Убегай от людской суеты, насколько это возможно, ибо мирские дела — большая помеха….. Воистину, жить на земле — это несчастье…. Очень важно жить в повиновении, быть под начальством, а не распоряжаться по своему усмотрению. Гораздо безопаснее подчиняться, чем управлять….. Клетка, в которой постоянно живут, становится сладкой.8

В «Подражании» есть нежное красноречие, повторяющее глубокую простоту проповедей и притч Христа. Это всегда необходимая проверка интеллектуальной гордыни слабого разума и неглубокой утонченности. Когда мы устанем отвечать за свои жизненные обязанности, мы не найдем лучшего убежища, чем Пятое Евангелие Томаса а-Кемписа. Но кто научит нас, как быть христианами в потоке и буре мира?