Четыре выборщика согласились на эту процедуру; Фредерик Саксонский и Людвиг Пфальцский воздержались. В ту ночь — 19 апреля — анонимные лица вывесили на дверях ратуши и в других местах Вормса плакаты с немецким символом социальной революции — крестьянским башмаком. Некоторые церковники были напуганы и в частном порядке предлагали Лютеру заключить мир с церковью, но он остался при своем мнении. 26 апреля он отправился в обратный путь в Виттенберг. Лев X прислал приказ о соблюдении правил безопасности.81 Тем не менее курфюрст Фридрих, опасаясь, что имперская полиция может попытаться арестовать Лютера после истечения срока конспиративного ареста 6 мая, с неохотного согласия Лютера устроил ему на обратном пути засаду, словно разбойники, и отвез в замок Вартбург для укрытия.

6 мая император представил на рассмотрение Сейма — уже поредевшего от многочисленных отъездов — подготовленный Алеандром проект «Вормсского эдикта». В нем Лютер обвинялся в том, что

осквернил брак, пренебрег исповедью и отрекся от Тела и Крови Господа. Он ставит таинства в зависимость от веры получателя. Он язычник в своем отрицании свободы воли. Этот дьявол в монашеском одеянии собрал древние заблуждения в одну зловонную лужу и изобрел новые. Он отрицает власть ключей и призывает мирян омывать руки в крови духовенства. Его учение ведет к мятежам, расколам, войнам, убийствам, грабежам, поджогам и краху христианства. Он живет жизнью зверя. Он сжег декреталии. Он презирает и запрет, и меч. Он наносит больше вреда гражданской, чем церковной власти. Мы работали с ним, но он признает только авторитет Священного Писания, которое он толкует в своем собственном смысле. Мы дали ему двадцать один день, начиная с 15 апреля….. По истечении этого срока никто не должен укрывать его. Его последователи также должны быть осуждены. Его книги должны быть изглажены из памяти людей».82

Через два дня после представления этого эдикта Лев X перенес свою политическую поддержку с Франциска I на Карла V. Скупщина согласилась с эдиктом, и 26 мая Карл официально обнародовал его. Алеандр воздал хвалу Богу и приказал сжигать книги Лютера везде, где их найдут.

Вартбург сам по себе был мрачным наказанием. Старинный замок, расположенный на вершине горы в миле от Айзенаха, был скрыт как от мира, так и от императора. Почти десять месяцев (с 4 мая 1521 года по 29 февраля 1522 года) Лютер провел там в мрачной камере, оборудованной кроватью, столом, печью и пнем в качестве табурета. Крепость охраняли несколько солдат, за территорией присматривал надзиратель, два мальчика прислуживали Лютеру в качестве пажей. Для удобства и, возможно, в качестве местной маскировки он сбросил монашескую рясу, облачился в рыцарское одеяние и отрастил бороду; теперь он был юнкером Георгом. Он ходил на охоту, но ему не нравилось убивать кроликов, когда вокруг было так много антихристов, еще не убитых. От безделья и бессонницы, а также от избытка еды и пива он стал больным и тучным. Он ругался и проклинал, как юнкер. «Лучше я буду гореть на живых углях, — писал он, — чем гнить здесь….. Я хочу быть в бою».83 Но министр Фредерика посоветовал ему скрываться в течение года, пока пыл Карла не остынет. Карл, однако, не предпринял никаких усилий, чтобы найти или арестовать его.

В интеллектуальном одиночестве Лютера терзали сомнения и галлюцинации. Может ли быть так, размышлял он, что он прав, а многие эксперты ошибаются? Разумно ли разрушать авторитет установленного вероучения? Неужели принцип частного суждения предвещает революцию и смерть закона? Если верить истории, которую он рассказал в своем анекдоте, в замке его потревожили странные звуки, которые он мог объяснить только как деятельность демонов. Он утверждал, что несколько раз видел сатану; однажды, по его словам, дьявол забросал его орехами;84 Однажды, гласит известная легенда, Лютер метнул в него бутылку с чернилами, но не попал.85 Он утешался тем, что писал яркие письма друзьям и врагам, сочинял теологические трактаты и переводил Новый Завет на немецкий язык. Однажды он совершил полет в Виттенберг, чтобы запустить революцию.

Его неповиновение в Вормсе и его выживание вызвали у его последователей восторг. В Эрфурте студенты, ремесленники и крестьяне напали и разрушили сорок приходских домов, уничтожили библиотеки и списки арендной платы, а также убили гуманиста (июнь 1521 г.). Осенью того же волнующего года монахи-августинцы из Эрфурта покинули свой монастырь, проповедовали лютеранский символ веры и осудили Церковь как «мать догм, гордыни, скупости, роскоши, безверия и лицемерия».86 В Виттенберге, пока Меланхтон писал свои «Loci communes rerum theologicarum» (1521) — первое систематическое изложение протестантского богословия, его коллега-профессор Карлштадт, теперь архидиакон Замковой церкви, требовал, чтобы месса совершалась (если вообще совершалась) на жаргоне, чтобы Евхаристия совершалась в вине и хлебе без предварительной исповеди или поста, чтобы религиозные изображения были удалены из церквей и чтобы духовенство — как монахи, так и светские священники — женилось и размножалось. Карлштадт задал темп, женившись в сорок лет на пятнадцатилетней девушке (19 января 1522 года).

Лютер одобрил этот брак, но «Боже правый!» — писал он, — «неужели наши виттенбергцы будут отдавать жен монахам?».87 Тем не менее он нашел в этой идее нечто привлекательное и отправил Шпалатину (21 ноября 1521 года) трактат «О монашеских обетах», отстаивая их отказ. Спалатин задержал его публикацию, поскольку он был нетрадиционно откровенным. В нем сексуальный инстинкт признавался естественным и неудержимым, а монашеские обеты объявлялись сатанинской приманкой, умножающей грехи. Пройдет четыре года, прежде чем Лютер сам женится; его запоздалое признание женщины, очевидно, не сыграло никакой роли в начале Реформации.

Революция продолжалась. 22 сентября 1521 года Меланхтон ввел причастие в обоих видах; здесь богемские ультракисты одержали отсроченную победу. 2 3 октября в монастыре Лютера перестали совершать мессу. 12 ноября тринадцать монахов вышли из монастыря и отправились жениться; вскоре подобный исход опустошит половину монастырей Германии. 3 декабря студенты и горожане, вооружившись ножами, вошли в приходскую церковь Виттенберга, согнали священников с алтарей и забили камнями некоторых молящихся перед статуей Богородицы. 4 декабря сорок студентов разрушили алтари францисканского монастыря в Виттенберге. В тот же день Лютер, все еще переодетый юнкером, тайно посетил город, одобрил брак монахов, но предостерег духовенство и мирян от насилия. «Сдерживание, — сказал он, — не исключено, но оно должно осуществляться установленными властями».88 На следующий день он вернулся в Вартбург.

Вскоре после этого он отправил Спалатину для публикации «Серьезное увещевание для всех христиан, предостерегающее их от мятежа и восстания». Он опасался, что если религиозная революция пойдет слишком быстро или превратится в социальную, она оттолкнет от себя дворянство и погубит себя. Однако первые страницы книги были раскритикованы как подстрекательство к насилию:

Кажется вероятным, что существует опасность восстания, что священники, монахи, епископы и все духовное сословие могут быть убиты или отправлены в изгнание, если они серьезно и основательно не исправятся. Ибо простой человек, размышляя об имущественном, телесном и душевном ущербе, стал провоцировать их. Они испытали его слишком сильно и бессовестно нагрузили сверх меры. Он не в силах и не желает терпеть дольше, и у него действительно есть все основания наброситься на него с граблями и дубинами, как это грозятся сделать крестьяне. Мне вовсе не неприятно слышать, что духовенство доведено до такого состояния страха и тревоги. Возможно, они одумаются и умерит свой безумный тиранический пыл. Я пойду дальше. Если бы у меня было десять тел и я мог бы добиться такого расположения Бога, чтобы он наказал их [духовенство] мягким средством [Fuchsschivanz — лисий пушистый хвост] телесной смерти или восстания, я бы с величайшей радостью отдал все свои десять тел на смерть за бедных крестьян.89