Тем временем в Йоркшире назревало еще более серьезное восстание. Молодой барристер Ричард Аск оказался втянут в движение физически и эмоционально; другой юрист, Уильям Стэплтон, был напуган и получил должность капитана дивизии повстанцев в Беверли; лорд Дарси из Темплхерста, ярый католик, оказал восстанию тайную поддержку; два Перси присоединились, и большинство северных дворян последовали их примеру. 15 октября 1536 года основная армия численностью около 9000 человек под командованием Аска осадила Йорк. Жители города заставили мэра открыть ворота. Аск удержал своих людей от грабежей и вообще поддерживал замечательный порядок в своем необученном войске. Он объявил об открытии монастырей; монахи с радостью вернулись в них и радовали сердца благочестивых людей новым пылом своих песнопений. Аск продвинулся вперед и захватил Помфрет, а Стэплтон взял Халл, не пролив при этом крови. К требованиям, выдвинутым линкольнширцами, были добавлены и отправлены королю другие: подавить всех еретиков и их литературу, возобновить церковные связи с Римом, узаконить Марию, уволить и наказать визитеров Кромвеля и аннулировать все огораживания общих земель с 1489 года.
Это был самый критический момент в правлении Генриха. Половина страны была вооружена против его политики; Ирландия охвачена восстанием; Павел III и кардинал Поул призывали Франциска I и Карла V вторгнуться в Англию и свергнуть короля. В последнем порыве своей угасающей энергии он разослал во все стороны приказы о сборе верных войск, а тем временем поручил герцогу Норфолку увлечь мятежных лидеров переговорами. Герцог устроил конференцию с Аском и несколькими дворянами и склонил их на свою сторону, пообещав всем помилование. Генрих пригласил Аска на личную конференцию и обеспечил ему безопасную конвоировку. Он явился к королю, был очарован ореолом королевской власти и вернулся кротким и невредимым в Йоркшир (январь 1537 года); там, однако, он был арестован и отправлен в Лондон в качестве пленника. Лишенное своих капитанов, повстанческое войско впало в гневные разногласия и дикий беспорядок; дезертирство умножилось; и когда подошли объединенные войска короля, повстанческая армия исчезла, как исчезающий мираж (февраль 1537 г.).
Когда Генрих убедился, что и восстание, и вторжение потерпели крах, он отказался от обещания Норфолка о всеобщем помиловании, приказал арестовать всех недовольных лидеров, которых удалось найти, и предал нескольких из них, включая Аска, смерти. Герцогу он написал:
Мы желаем, чтобы прежде, чем вы снова закроете наше знамя, вы устроили такую страшную казнь над большим числом жителей каждого города, деревни и селения, которые совершили преступление, чтобы они были страшным зрелищем для всех других, кто в будущем будет заниматься подобным делом….. Так как все эти беды произошли из-за подстрекательства и предательских заговоров монахов и каноников этих мест, мы желаем, чтобы в тех местах, где они сговорились и удерживают свои дома силой… вы, без жалости или обстоятельств, заставили всех монахов и каноников, которые в чем-либо провинились, быть связанными без дальнейшей задержки или церемонии.14
Напугав оппозицию, Кромвель приступил к закрытию оставшихся религиозных домов в Англии. Все монастыри и женские обители, присоединившиеся к восстанию, были немедленно распущены, а их имущество конфисковано в пользу государства. В монастыри стали наведываться с проверками и докладывать о недисциплинированности, безнравственности, изменах и упадке. Многие монахи, предвидя закрытие монастыря, продавали реликвии и ценности из своих домов тому, кто больше заплатит; за перст святого Андрея заплатили 40 фунтов стерлингов.15 Монахи из Уолсингема были осуждены за подделку чудес, а их прибыльный образ Богородицы был брошен в огонь. Историческая гробница святого Томаса Бекета в Кентербери была разрушена; Генрих VIII объявил победителя Генриха II не настоящим святым; реликвии, оскорбившие Колета и позабавившие Эразма, были сожжены; драгоценные предметы, пожертвованные благочестием паломников в течение 250 лет, были увезены в королевскую казну (1538); после этого Генрих носил на большом пальце большой рубин, взятый из святилища. Некоторые монастыри пытались обмануть судьбу, посылая Кромвелю деньги или подарки; Кромвель принимал все и закрывал все. К 1540 году все монастыри и все монастырское имущество, кроме соборных аббатских церквей, перешли к королю.
Всего было закрыто 578 монастырей, около 130 монастырей; разошлось 6521 монахов или монашек, 1560 монахинь. Из них около пятидесяти монахов и двух монахинь добровольно отказались от религиозной привычки, но многие другие умоляли разрешить им продолжить где-то свою монастырскую жизнь.16 Около 12 000 человек, ранее работавших в религиозных домах или находившихся на их иждивении, лишились своих мест или милостыни. Конфискованные земли и здания приносили ежегодный доход в размере около 200 000 фунтов стерлингов (20 000 000 долларов?), но быстрая продажа привела к тому, что после национализации ежегодный доход от этих объектов составил около 37 000 фунтов стерлингов. К этому следует добавить 85 000 фунтов стерлингов в конфискованных драгоценных металлах, так что общая сумма трофеев в виде товаров и доходов, полученных Генрихом при жизни, могла составить около 1 423 500 фунтов стерлингов.17
Король был щедр с этими трофеями. Часть имущества он раздал, а большую часть продал по бросовым ценам мелким дворянам или крупным бюргерам, купцам или юристам, которые поддерживали или проводили его политику. Кромвель получил или купил шесть аббатств с годовым доходом в 2293 фунта стерлингов; его племянник сэр Ричард Кромвель получил семь аббатств с доходом в 2552 фунта стерлингов;18 Так образовалось состояние, благодаря которому правнук Ричарда Оливер стал влиятельным человеком в следующем веке. Часть трофеев пошла на строительство кораблей, фортов и портов; часть — на финансирование войны; часть — на королевские дворцы в Вестминстере, Челси и Хэмптон-Корте; часть король проиграл в кости.19 Шесть монастырей были возвращены англиканской церкви в качестве епископских кафедр, а небольшая сумма была выделена на продолжение самых необходимых благотворительных мероприятий, ранее проводившихся монахами и монахинями. Новая аристократия, созданная благодаря дарам и продажам Генриха, стала мощной опорой тюдоровского трона и оплотом экономических интересов против любой католической реставрации. Старая феодальная аристократия пришла в упадок; новая, основанная на торговле и промышленности, изменила характер английского дворянства, превратив его из статичного консерватизма в динамичную предприимчивость, и влила свежую кровь и энергию в высшие классы Англии. Возможно, именно это — а также трофеи — стало одним из источников елизаветинского изобилия.
Последствия роспуска были сложными и длительными. Освобожденные монахи могли скромно или не очень участвовать в увеличении населения Англии с примерно 2 500 000 человек в 1485 году до 4 000 000 в 1547 году.20 Временное увеличение числа безработных привело к снижению доходов низших классов на целое поколение, а новые лендлорды оказались более хваткими, чем старые.21 В политическом плане это привело к еще большему усилению власти монархии; церковь потеряла последний оплот сопротивления. В моральном плане результатом стал рост преступности, нищенства и попрошайничества, а также сокращение благотворительности.22 Более сотни монастырских больниц были закрыты; несколько были восстановлены муниципальными властями. Суммы, которые боязливые или благоговейные души завещали священникам в качестве страховки от инфернального или чистилищного огня, были конфискованы в расчете на то, что мертвым не будет причинен вред; 2374 канцелярии с их пожертвованиями на проведение месс были конфискованы королем.23 Самые тяжелые последствия были в сфере образования. Монастыри содержали школы для девочек, монастыри и священники-кантри содержали школы и девяносто колледжей для мальчиков; все эти учреждения были ликвидированы.
Изложив факты настолько беспристрастно, насколько позволяли неосознанные предрассудки, историк может позволить себе добавить к ним, безусловно, гипотетический комментарий. Жадность Генриха и безжалостность Кромвеля лишь отодвинули на поколение неизбежное сокращение числа и влияния английских монастырей. Когда-то они выполняли достойную восхищения работу по образованию, благотворительности и уходу за больными, но секуляризация этих функций происходила по всей Западной Европе, даже там, где преобладал католицизм. Снижение религиозного рвения и потустороннего настроения быстро сокращало приток послушников в монастырские заведения, и многие из них сократились до такого малого количества, что казались несоразмерными великолепию их зданий и доходам от их земель. Жаль, что ситуация была решена грубой поспешностью Кромвеля, а не гуманным и более разумным планом Вулси по преобразованию все большего числа монастырей в колледжи. Процедура Генриха здесь, как и в его поисках сына, была хуже, чем его цель. Хорошо, что в какой-то мере был положен конец эксплуатации простого благочестия благочестивыми мошенниками. Больше всего мы сожалеем о монахинях, которые в большинстве своем добросовестно трудились в молитве, обучении и благотворительности; и даже тот, кто не может разделить их доверчивую веру, должен быть благодарен, что подобные им снова с пожизненной преданностью служат нуждам больных и бедных.
