Битву открыли общинники. Они составили обращение к королю, в котором исповедовали ортодоксальную доктрину, но резко критиковали духовенство. В этом знаменитом «Обвинительном акте» обвинялось, что Собор без согласия короля или парламента издавал законы, серьезно ограничивающие свободу мирян и подвергающие их суровым порицаниям или штрафам; что духовенство требовало плату за совершение таинств; что епископы давали бенефиции «некоторым молодым людям, называя их своими племянниками», несмотря на молодость или невежество таких назначенцев; что епископские суды жадно пользовались своим правом взимать сборы и штрафы; что эти суды арестовывали людей и заключали их в тюрьму, не излагая обвинений против них; что они предъявляли обвинения и сурово наказывали мирян по подозрению в малейшей ереси; и в заключение документ умолял короля о «реформации» этих пороков.5 Генрих, который, возможно, был посвящен в составление этого обращения, представил его основные положения Собору и попросил ответа. Епископы признали некоторые злоупотребления, которые они приписывали отдельным лицам; они подтвердили справедливость своих судов; и они обратились к благочестивому королю, который так благородно обличил Лютера, с просьбой помочь им в подавлении ереси. Затем, жестоко ошибившись в королевском нраве, они добавили воинственные слова:

Поскольку мы почитаем и считаем, что наша власть принимать законы основана на Писании Божьем и определениях Святой Церкви… мы не можем представить исполнение наших обязанностей и долга, безусловно предписанного нам Богом, на согласие Вашего Высочества….. Поэтому со всем смирением мы умоляем Вашу Светлость… поддерживать и защищать такие законы и постановления, которые мы…. властью Бога, должны для Его чести принять для назидания добродетели и поддержания Христовой веры.6

Вопрос был решен. Генрих не стал решать его сразу. В первую очередь его интересовало получить одобрение парламента на странную просьбу — освободить его от выплаты займов, предоставленных ему его подданными.* Общины протестовали и соглашались. Были внесены еще три законопроекта, направленные на ограничение власти духовенства в вопросах обнародования завещаний, взимания налогов на смерть и владения множественными бенефициями. Эти законопроекты были приняты общинами; против них горячо возражали епископы и аббаты, заседавшие в верхней палате; в них вносились поправки, но по сути они стали законом. Парламент закрылся 17 декабря.

Летом 1530 года король получил дорогостоящую поддержку. Томас Кранмер, доктор богословия из Кембриджа, предложил Генриху провести опрос в крупнейших университетах Европы по вопросу о том, может ли папа разрешить мужчине жениться на вдове своего брата. За этим последовала веселая игра в подкуп конкурентов: агенты Генриха разбрасывали деньги, чтобы добиться отрицательного ответа; агенты Карла использовали деньги или угрозы, чтобы добиться утвердительного ответа.7 Итальянские ответы разделились; лютеранские университеты отказали защитнику веры во всяком утешении, но Парижский университет, под давлением Франциска,8 дал ответ, который был вдвойне дорог королю. Оксфорд и Кембридж, получив строгие письма от правительства, одобрили право Генриха на аннулирование его брака.

Усилившись, он через своего генерального прокурора (декабрь 1530 года) опубликовал уведомление о том, что правительство намерено преследовать в судебном порядке как нарушителей Статута Praemunire всех священнослужителей, признавших легатскую власть Уолси. Когда парламент и созыв собрались вновь (16 января 1531 года), агенты короля радостно объявили духовенству, что преследование будет прекращено, если они признают свою вину и заплатят штраф в размере 118 000 фунтов стерлингов (11 800 000 долларов?).9 Они протестовали, что никогда не хотели, чтобы Вулси обладал такой властью, и признали его легатом только потому, что король сделал это в ходе рассмотрения его иска перед Вулси и Кампеджио. Конечно, они были совершенно правы, но Генриху очень нужны были деньги. Они скорбно согласились собрать эту сумму со своих общин. Теперь король потребовал, чтобы духовенство признало его «защитником и единственным верховным главой церкви и духовенства Англии», то есть прекратило свое подданство Папе. Они предложили дюжину компромиссов, испробовали дюжину двусмысленных фраз; Генрих был беспощаден и настаивал на «да» или «нет». Наконец (10 февраля 1531 года) архиепископ Уорэм, которому уже исполнился восемьдесят один год, неохотно предложил формулу короля со спасительной оговоркой — «насколько позволяет закон Христа». Собор промолчал; молчание было воспринято как согласие; формула стала законом. Успокоенный, король теперь разрешил епископам преследовать еретиков.

Парламент и созыв снова объявили перерыв (30 марта 1531 года). В июле Генрих оставил Екатерину в Виндзоре, чтобы больше никогда ее не видеть. Вскоре после этого ее перевезли в Ампхилл, а принцессу Марию поселили в Ричмонде. Драгоценности, которые Екатерина носила как королева, Генрих затребовал у нее и отдал Анне Болейн.10 Карл V обратился с протестом к Клименту, который направил королю краткое послание (25 января 1532 года), в котором упрекал его в прелюбодеянии и увещевал уволить Анну и оставить Екатерину законной королевой до тех пор, пока не будет принято решение по его заявлению об аннулировании брака. Генрих проигнорировал упрек и продолжил свой роман. Примерно в это время он написал Анне одно из своих нежных посланий:

Милая моя, это должно уведомить тебя о великом одиночестве, которое я нахожу здесь с момента твоего отъезда; ибо, уверяю тебя, я думаю, что с момента твоего отъезда прошло больше времени, чем я обычно делал за целую неделю; я думаю, что твоя доброта и мое пылкое чувство любви вызывают это….. Но теперь, когда я приближаюсь к вам, я думаю, что мои страдания наполовину ослаблены… желая себе (особенно вечером) оказаться в руках моей возлюбленной, чьи прелестные утки (груди) я надеюсь вскоре увидеть. Написано рукой того, кто был, есть и будет вашим по его воле, Е.Р. 11

Когда парламент и созыв собрались вновь (15 января 1532 года), Генрих добился от всех четырех палат принятия дальнейших антиклерикальных законов: Клирики до степени иподиакона, обвиненные в преступлении, должны судиться гражданскими судами; сборы и штрафы в церковных судах должны быть уменьшены; церковные пошлины за смерть и завещание должны быть снижены или отменены; аннаты (доходы за первый год новоназначенного прелата) больше не должны выплачиваться Папе; и перевод английских средств в Рим за диспенсации, индульгенции и другие папские услуги должен быть прекращен. Курии был послан лукавый намек на то, что аннаты будут возвращены папе, если брак с Екатериной будет аннулирован.

К этому времени большинство епископов склонилось к мнению, что они не потеряют ни в авторитете, ни в доходах, если английская церковь будет независима от Рима. В марте 1532 года Конвент объявил о своей готовности отделиться от папства: «Да будет угодно Вашей милости прекратить упомянутые несправедливые поборы….. И в случае, если Папа возбудит процесс против этого королевства для получения этих аннатов…., да будет угодно Вашему Высочеству постановить в настоящем парламенте, чтобы послушание Вашего Высочества и народа было выведено из-под власти Римского престола».12 А на сайте 15 мая собор представил королю обязательство представлять все свои последующие законодательные акты комитету, наполовину состоящему из мирян, наполовину из священнослужителей, с правом накладывать вето на любые постановления, которые он сочтет вредными для королевства. Так, на этом эпохальном «парламенте Реформации» и соборе родилась Англиканская церковь, ставшая рукой и подданным государства.

16 мая Томас Мор, не сумев остановить антиклерикальную волну, сложил с себя полномочия канцлера и удалился в свой дом. В августе умер архиепископ Уорхэм, продиктовав на смертном одре отказ от подчинения собора королю. Генрих заменил Мора Томасом Одли, а Уорхэма — Томасом Кранмером. Революция продолжалась. В феврале 1533 года парламент принял «Апелляционный статут», согласно которому все тяжбы, ранее отправлявшиеся для вынесения решения в Рим, отныне должны были решаться «в духовных и мирских судах в пределах королевства, без учета каких-либо… иностранных… запретов, отлучений или интердиктов».13