И после такого грозного напутствия самому себе техномаг зашагал домой.

Доктор Красс посмотрел на дело рук своих и довольно улыбнулся. Фокс немного прошелся по комнате, с опаской наступая на больную ногу. Вернее, на бывшую больную ногу. Теперь его нижняя конечность была вполне здорова.

– Хорошо быть гномом, – сказал врач, – человеку бы понадобился целый месяц, чтобы поправиться.

– Да, не жалуюсь, – ответил Фокс – Мне теперь можно прыгать, бегать и тому подобное?

– Можешь ходить, но чтобы никаких лишних перегрузок и тем более прыжков не было. Воздержись от этого хотя бы еще одну неделю, – строго сказал врач. – Будет лучше всего, если ты обеспечишь и себе, и своим ногам самый щадящий режим. Ты же не хочешь снова стать моим пациентом? – Доктор Красс вопросительно приподнял левую бровь.

– Боже упаси. – Фокс заметно содрогнулся. – Слушать, как хрустят твои собственные кости? Нет уж, увольте.

– Вот и отлично. Всего хорошего.

Квинт расплатился с доктором, и тот ушел. Гном чуть-чуть поплясал – из вредности, назло доктору – и сел на кровать. Танцор из него все равно был неважный.

– Что теперь? – спросил он Квинта.

– Завтра с утра пойдем в деревню, в эти самые Холмы. Втроем. А Ласковые они или нет – разберемся на месте. Сегодня идти нет смысла – уже слишком поздно.

– Ясно, – гном вздохнул, – я, правда, сожалею, что вы из-за меня потеряли столько времени и денег.

– Да ладно. Ты же у нас жертва обстоятельств. Я смотрю, ты с Эриком хорошо ладишь.

– Да вроде все нормально. – Гном рассеянно потрепал бороду. – А что, что-то не так?

– Да нет, ничего. Просто мне нужно каждый месяц сдавать Патрулю Города отчет-характеристику об одном хорошо тебе известном преступнике Единого закона. В ней необходимо подробно изложить, как он наставляется на путь истинный.

– А я наставляюсь? – спросил Фокс.

– Тебе виднее. За старое приняться не хочешь?

Гном отрицательно покачал головой.

– Значит, ты еще не потерян для общества. Или общество для тебя – это еще с какой стороны посмотреть.

– Агентство Поиска благотворно на меня повлияло, – со смиренным видом сказал Фокс.

– Не только на тебя. По-моему, мы благотворно повлияли и на некоего Ролта, – сказал Квинт и подышал на свой золотой перстень. – Если я не чувствую покалывания в пальце, значит, он не нарушил своей клятвы.

– А что случается с тем, кто поклялся на твоем перстне и нарушил данную клятву? – поинтересовался гном.

– Хм. С ним случается смерть на месте. Человека просто разрывает на кусочки. Очень мелкие.

– Человека… А гнома?

– Гнома тоже. Что, страшно?

– Страшно, – уважительно сказал Фокс – А это правда?

– Понятия не имею. – Квинт загадочно улыбнулся. – Во всяком случае, желающих проверить мою правдивость еще не находилось.

В комнату вошел Эрик. Он был очень бледен и обеими руками держался за голову. Квинт встревоженно подскочил к нему.

– Что случилось?

– Опять начинается. Кто-то настойчиво твердит мне, что жизнь – отвратительная штука и меня все предали. Но ведь это неправда? – совершенно убитым голосом спросил Эрик

– Неправда, неправда. Успокойся. Оберег Одинокого Чародея на тебе? – на всякий случай спросил Квинт.

Эрик пошарил у себя на груди. Глаза его округлились от удивления.

– Его нет. Наверное, я оставил его в ванной, когда мылся.

Квинт посмотрел на Фокса. Тот все понял и побежал в ванную за амулетом. Эрик ничком бросился на кровать и спрятал голову под подушку. Гном вернулся через минуту, победоносно сжимая в руке золотую пластинку.

– Еле достал, – проворчал он, – этот оберег лежал на самой верхней полке. Рядом с шампунем.

Квинт извлек страдающего Эрика из-под подушки и надел ему на шею амулет, плотно прижав его к груди. Бедолаге сразу полегчало. Во всяком случае, он перестал дышать как загнанная лошадь. Гном налил из кувшина стакан воды и протянул Эрику.

– Спасибо. – Эрик с жадностью осушил стакан. – Как это все неприятно, вы бы только знали… Этот голос…

– Чтоб больше оберег не снимал! Ты стал слишком восприимчивым. Со мной-то вон все в порядке.

– Со мной тоже, – доложил Фокс.

– Значит, эта дрянь действует только на тебя. Кстати, а на что это было похоже? Расскажи поподробнее, чтобы мы в случае чего смогли вовремя распознать этот голос.

– Не знаю, когда это точно началось. Может быть, час назад. Вряд ли раньше. А голос… – Эрик задумался. – Как будто звучат твои мысли, но с другой интонацией. Его не сразу и обнаружишь. Он вмешивается постепенно: сначала одно слово, затем несколько, а потом ты и сам точно не знаешь когда – думаешь только то, что тебе навязывают. Вот так это и происходит, .

– Скверно, – констатировал Квинт. – А как ты догадался, что на тебя воздействуют извне?

– Тут есть одна маленькая особенность. Чужие мысли, или голос, имеют привычку повторять одно и то же. В смысле – озвучат несколько предложений и начинают сначала. Ну, например: «Все так мрачно и невыразимо грустно. Кругом предательство и ложь. Никому нельзя доверять и ни на кого нельзя положиться, и, что бы ты ни делал, не вырваться из круга, где серая печаль томится. И выход только в смерти, что успокоит тебя. Все так мрачно и невыразимо грустно…» И так далее, и так далее. По новому кругу. Когда я раз в десятый прослушал эту пластинку, то понял, что что-то не так. Появились сомнения, и сразу же вернулась способность независимо мыслить. А голос остался, как бы это поточнее сказать, за кадром.

– То есть ты его все еще слышишь, но прыгать из окна уже не собираешься, чтобы найти «выход только в смерти, что успокоит тебя».

– Да, ты все верно понял.

– Предлагаю этой ночью лечь спать всем в одной комнате. Думаю, мы расположимся в моей – она просторнее, чем ваши. – Квинт повернулся к Фоксу. – И никаких ночных прогулок по лестницам.

– Да, я понял. Только мне не понятно, где мы будем спать? Там же всего одна кровать, не так ли?

– Она довольно широкая, на ней с легкостью поместятся два человека. Еще один ляжет на полу на одеяла. Это небольшая плата за безопасность.

– Считаешь, что будет жаркая ночь? – Эрик в задумчивости прошелся по комнате. – Разделаться с каждым по отдельности намного легче.

– Именно поэтому никому не разбегаться. Примем меры. Я припас на всякий случай несколько козырных тузов в рукаве.

– Вооружимся до зубов? – Фокс встал. – Я могу принести ножи с кухни.

– Не стоит, еще порежемся. Да и Зеллес будет против. – Судя по всему, Эрик вполне пришел в себя.

– Захватите ваши одеяла и пойдемте ко мне. До наступления темноты осталось всего пара часов, а надо еще как следует подготовиться к приходу непрошеных гостей. – В том, что они будут, начальник Агентства не сомневался.

– А ужин? – Гном выглядел очень несчастным.

Квинт критически посмотрел на него. Но что поделаешь, ужин – дело святое.

– Возьмем с собой наверх. Какая разница, где его есть? Я за ним как раз схожу, пока вы тут с одеялами разберетесь.

Квинт пошел вымогать у Зеллеса ужин на три персоны и поднос, чтобы унести все за один раз. Вымогательство было успешным. Квинт вернулся тяжело груженным, зорко смотря себе под ноги. Посреди его комнаты возвышалась гора одеял, сваленных в кучу.

– Нет, так не пойдет, – сказал Квинт, ставя поднос на маленький столик в углу. – Сложите их как полагается. Кому-то ведь придется на них спать. Пока не закончите – никакого ужина.

Одеяла были сложены в мгновение ока. Они сели на них, скрестив по-турецки ноги. Поднос поставили посередине. Сегодня Зеллес решил никаких кулинарных шедевров не изобретать. Сотрудникам Агентства Поиска пришлось ограничиться тривиальным жарким в горшочке, легким овощным салатом и баночкой паштета. Слава богам, вкусовые качества блюд трактирщика оставались на прежней высоте. Горшочки, салатница и баночка из-под паштета были вылизаны дочиста. Фокс со вздохом прошелся глазами по пустому подносу. Он бы с удовольствием съел еще что-нибудь. Эрик посмотрел на него и тяжело вздохнул приятелю в тон.