Треск за спиной повторился.

— Не может этого быть. Кусуры все на севере, — едва слышно бормотал Олег, поднимаясь. — Может землю тряхнуло, вот и лед ломает?

Великое Сибирское море не место для отдыха. Особенно летом, когда огромные ледяные массивы на севере тают и бывают обвалы айсбергов. К концу августа вода спадает и остается только севернее Сибирских увалов, а южнее простираются бесконечные сухие равнины. Правда это ненадолго. Всего через пару месяцев уровень поднимается и всё, что было сухим вновь покрывается слоем воды.

Великое Сибирское море неглубокое на юге сильно прибавляет в глубине к северу. Кое-где из воды торчат плоские вершины холмов, становящиеся протяженной грядой островов на десять месяцев в году. Издали кажется, что по ним, как по болотным кочкам можно скакать и прыгать. Но где найдешь такого великана? Разве что конгуры способны. Эти обросшие длинным белым мехом твари, похожие на шимпанзе-переростка, иногда заходят на юг, но говорят их дальше дамбы видели всего пару раз.

Зато два летних месяца холмы покрыты разноцветными шапками цветов, дарящих отраду глазу, привыкшему к постоянной белизне бескрайней тундры. Тогда на склонах увалов можно заметить обычных животных. Они редко бывают тут зимой. Монстры ловят и сжирают их, так что олени и даже белые медведи их боятся.

Жизнь на этих просторах сложна, сурова и не многочисленна. Основная масса поселков сосредоточена вдоль Уральского полярного хребта совсем рядом с некогда могучей сибирской рекой Обь. Именно там круглый год идет добыча кристаллов аквамарилла, обеспечивающего экономическую состоятельность содержания поселков, а заодно и богатство нескольких семейных кланов, правящих в этих краях холодной железной рукой.

Если смотреть севернее, то там и летом можно заметить высоченные наслоения льда, образующиеся в тех местах, где воды с равнины приходят в северные края. Там, где они создают гигантскую ледяную дамбу, не дающую им покидать низменность. «Сами себя запирают», — как всегда говорил отец маленькому Саше, показывая на многоярусные ледяные террасы.

Ледоход же в этих краях бывает к концу июня. Тогда с юга река приносит теплые воды, а солнце подтапливает террасы так, что с них днем начинают бежать тонкие ручейки.

Сейчас же был конец сентября и ни о каком ледоходе речи быть не могло. Кое-где еще стояла открытая вода, которую неустанно гнала великая сибирская река с юга на север. Заодно принося с собой косяки рыб. Рядом с этими открытыми водами и был самый клёв. Именно сюда отправились отец с сыном на промысел. Но близко к открытой воде не подойти. На льду рыбачить проще, да и привычней.

Тем не менее Олег не мог спутать этот звук ни с чем другим. Звук ломающегося льда. Треск, подобный раскатам грома.

Лед под ногами покачнулся.

Олег бросил взгляд на сына. На лице Сашки ясно читалась паника.

— Па⁈ — едва сдерживая слезы, крикнул он.

Мальчишка поднялся на ноги. Лед снова тряхнуло, и Саша упал навзничь. В правой руке он все еще держал леску, где уже давно не могло быть рыбы. Ни щука, ни судак не станут безропотно стоять на месте, когда их уже начали вываживать. Олег видел, что леска уходит в прорубь, но ее никто не тянет.

Он пополз к сыну, не рискуя пока вставать. Нужно постараться успокоить пацана. Паника — самый худший враг в любой ситуации.

Сашка зачем-то принялся вытаскивать пустую снасть, будто сейчас это было главным.

За спиной снова раздался треск и из тонкого разлома на лед плеснула черная вода, мгновенно став прозрачной растекшейся лужицей.

Из проруби показалась рыбья голова. «Это еще что за фокус?» Олегу было достаточно одного взгляда, чтобы опознать щуку.

Сашка радостно завопил, еще не осознавая, что так легко не смог бы вытащить рыбину в которой весу должно было быть не меньше восьми кило. Крик радости мгновенно прервался, вместе с тем, как из проруби за головой потянулись размочаленные ошметки внутренностей. Мертвые застывшие глаза щуки, казалось, выражают то же удивление, что и карие глаза Сашки.

— А где остальное? — спросил мальчишка, как-то обиженно глядя на отца.

Олег приподнялся, стараясь пошире расставить ноги для большей устойчивости. Замер, а затем резко схватил сына за шиворот и задвинул за спину. Выхватил из-за голенища нож, перерезал леску и пнул щучью голову в сторону проруби. Повезло. Попал. Голова исчезла в лунке и раздался глухой бульк.

Лед снова покачнулся.

— Чёрт! Бежим! — заорал во всю глотку Олег.

Холодный воздух обжег легкие, и он закашлялся. Схватил Сашку за воротник и потащил за собой.

Сомнений не осталось. Где-то совсем рядом под водой ходит кусура.

Разлом вдруг начал резко расширяться, превратившись в пропасть шириной с полметра. В воздух взметнулась струя воды. Раздался звук очень похожий на фырканье лошади и из щели вверх полезло что-то черное длинное и до дрожи в коленях страшное.

Олег зажал Сашке рот, но тот все равно умудрился закричать.

Узкая зубастая пасть высунулась надо льдом на пару метров и замерла. Щелкнув зубами, каждый размером с ладонь взрослого человека, дернулась из стороны в сторону, словно чудовище мотнуло головой и плавно ушла обратно в темную воду.

— Кусура, — произнес Олег. — Чертова тварь почуяла кровь.

Лед еще раз покачнулся, и пропасть, отделяющая их от земли, расширилась до нескольких метров. Тварь отколола льдину поменьше и отправила её в открытую воду.

Сашка замолчал. Олег перестал зажимать ему рот.

В глазах сына стояли слезы. Капельки соленой жидкости скатывались на покрытую слоем жира кожу падали вниз на воротник дубленой куртки. Там застывали крошечными шариками и падали на лед под ноги мальчишке.

Олег погладил сына по голове. Оглянулся в сторону проруби. Посмотрел на красные капельки на снегу словно дорожку, ведущую в прорубь. Ведущую прямо в пасть к монстру.

Сашка вдруг успокоился, собрался. Словно повзрослел в один миг.

Говорят, кусура может почувствовать каплю крови в воде за десять километров. Эта проворная подводная тварь похожая на дельфина только с длинными грудными плавниками, сильно вытянутой полной зубов пастью и размером с синего кита, способна была преодолеть такое расстояние за несколько минут.

Снова плеснула вода, и Олег увидел, как поднялся над поверхностью гигантский плавник размером с парус небольшой яхты. Поднялся и вновь скрылся под черной гладью. В толще воды скользнуло черное тело, извернулось и занырнуло под льдину. Олег немного присел, ожидая удара. Лед тряхнуло, и пропасть воды стала еще шире.

— Чертов кусура, толкает нас в открытую воду! — зло прорычал Олег, понимая, что пока ничего сделать нельзя.

Может монстр поиграет со льдиной и оставит ее в покое?

Тщетные надежды… Старые рыбаки говорят, что тварь, почуяв кровь никогда не отступает, всегда доводит дело до конца пока не заполучит того, чью кровь учуяла. Правда, получив свое, уходит на глубину, резко теряя интерес к окружающему. Мозг кусуры довольно большой и многие считают, что монстр вполне может осознавать себя и совершать обдуманные действия. Недаром его выбрал род Мироновых своим тотемным животным. Злой, беспощадный, всегда добивающийся своего хищник. Подходит для тех, кто наживается на бедности рыбаков и охотников за аквамариллом.

— Па, мне страшно, — произнес Сашка, но было видно, это не паника, а констатация факта.

Олег с гордостью глянул на сына. Но сейчас не время радоваться, нужно выжить. Пацан стоял напротив отца, кутая ручонки в рукава куртки. Варежки так и остались около проруби.

Олег стоял, ища в голове решение. Что ему делать? Как вернуться на большой лед? Пока тварь не оттолкала льдину слишком далеко можно будет попробовать привязать нож к тонкому тросику лески и метать оружие через водную пропасть. Надежда, что лезвие плотно засядет во льду, зацепившись зазубринами была вполне оправдана. Леска же способна выдержать несколько сотен килограммов на разрыв. А значит можно было раз за разом подтягивать импровизированный плот ближе к большому льду. Главное, чтобы леска не порвалась, но запас был такой, что Олег смог бы привязать десяток концов к рукоятке и тогда действовать наверняка. Оставался вопрос, что делать с кусурой.