Шестая взглянула на Пятого, тот громко сглотнул, вспомнив недавно пережитое.

— Да, госпожа, — тихо ответила Шестая.

— Можете утверждать наверняка куда отправились эти дамы?

— Нет, госпожа.

— Отлично. Продолжим.

Первая вновь повернулась к Третьей.

— С полной уверенностью можем утверждать лишь то, что они покинули пределы города. Но нам больше ничего и не требовалось. Кроме того, есть достоверная информация, что проведена оперативная мобилизация небольших резервов военных структур, — доложила Третья.

— Полиция? — спросила Вторая.

— Полиция осталась в городе.

— Черт! Мы так надеялись, что она отправит хотя бы отдельные части.

— Старуха не так глупа, — вставил свои пять копеек Четвертый.

— Тем не менее, мы достигли поставленной цели, — не обратила на него внимания Третья.

— Отлично! — похвалила Первая. — Приступаем к следующему этапу. Кстати, удалось выяснить, что связывает Ковалеву и Князя… тьфу ты, Добронравова?

У дверей снова зашевелилась Шестая, словно хотела что-то сказать, но передумала. Ее знания касались лишь слухов. К тому же очень фантастически невероятных слухов, так что она решила не встревать. Только попав в кулуары высшей власти, Ольга Смирнова была не готова покидать их.

— Четвертый, — произнесла Первая, взглянув на сидевшего теперь тихо мужчину. — Вы готовы? Ваши военные части способны среагировать быстро? Готовы на столкновения с полицией?

— Да, Первая. Теперь мы готовы.

— Вводите части в город. Пора менять власть!

Выезжали мы еще затемно.

Я, как и планировал, проснулся пораньше и провернул фокус с продлением контроля над Фон Кляйненом. Мне казалось, никто ничего не заметил, и это было именно то, что нужно.

Погрузились в вездеходы и поехали дальше.

Сегодня погода немного ухудшилась. Посыпала мелкая крупа, и подул легкий западный ветер. Но с каждым часом погода ухудшалась. Сначала ветер разошелся и превратился если не в ураган, то совершенно точно стал неприятным. Затем снег укрупнился и вместо манки с неба начала сыпаться гречка. Крохотные кусочки льда колотили в лобовое стекло с такой силой, что казалось вот-вот пробьют его насквозь.

В тепле кабины поначалу казалось, что все наружные невзгоды слишком далеки от нас, но со временем стало казаться, что мы зависли в каком-то густом и мутном киселе. Ни направлений, ни верха, ни низа. Только трассирующие в свете фар белые пули.

Вести стало практически невозможно и наша скорость упала до минимума.

— Тормозим! — раздалось по рации. — Дальше не поедем, пока не успокоится, иначе можем куда-нибудь провалиться и застрять.

И впрямь, направление вполне уверенно показывал компас. А вот как заметить в такой кутерьме разломы или крупные торосы? Мы встали на прикол и простояли так несколько часов. Наконец буран улегся, и мы смогли продолжить путь.

Еще утром я видел, что впереди нашего лидера виднелась накатанная колея — следы от машин экспедиции. Мы легко и быстро двигались по ним. Сейчас же перед нами оказалось совершенно ровное белое поле. Снега выпало не так много, но пурга стерла все неровности на льду. Словно в пескоструйке срезала все выступы и бугорки, затянула углубления.

Одним словом — девственная белизна ледяной равнины. Всюду, куда дотягивался взгляд было видно лишь одно — снег.

Лидер двигался медленнее, чем обычно, но все же вперед. Я видел, как стрелка компаса стабильно указывает в одном направлении. Том же самом, как было до бурана.

По расчетам Фон Кляйнена мы должны были нагнать экспедицию к ночи, как раз уже в пункте назначения. Точнее, слово нагнать не совсем верно отражала суть. Мы просто должны были прибыть на место развертывания оборудования. Но после бури наше время прибытия сдвигалось на те часы, что мы простояли. Это если сама экспедиция точно так же не попала в непогоду.

Но проехав еще два часа, мы поняли, что в буран попали только мы. Видимо, атмосферные выкрутасы захватили только нас. Словно буран прошел узкой полосой. Понял я это по тому, что впереди снова появилась наезженная колея. Значит снега тут не было. А по скудным переговорам наших водителей я смог вычленить запомнившееся мне с детства слово «глюклих», что в моей памяти отложилось, как «повезло».

Видимо экспедицию минула сия небесная кара, и они продолжали двигаться все то время, пока мы пережидали метель.

К вечеру наша группа вновь ускорилась. Пока не стемнело видимость стала лучше, а лед ровнее.

Я все это время сидел и смотрел за окно, пока там можно было что-то разглядеть. Как только стемнело, перебрался на сиденье так, чтобы видеть кусочек реальности в свете фар. Конус света сильно сузил угол обзора. Но что тут вообще можно было высматривать?

Бортовые часы показывали чуть меньше двух ночи, когда впереди забрезжила тонкая полоска света. Крошечной линзой над горизонтом поднималось светло желтое сияние. Небо к ночи стало абсолютно прозрачным, казалось, даже утратило голубизну, зато проступили звезды. Но эта же прозрачность воздуха почти полностью убрала засветку. И, способные казаться в другом случае размазанными пятнами, прожектора превратились в остроконечные звездочки над самым горизонтом.

Мы приближались к цели.

На лице водителя заиграла улыбка, замеченная мной в зеркале заднего вида. Он даже принялся что-то тихонько напевать.

Мой конвоир тоже расслабился, но совсем уж бдительности не терял.

Вначале я думал взять обоих под контроль, но пока сам не понимал, как мне это могло помочь. Вначале стоило осмотреться, действовать мы всегда успеем.

Мы приближались и замедляли движение одновременно. Я приник к прозрачной перегородке, отделяющей салон от водителя, и неотрывно смотрел вперед через лобовик.

Перед нами вырастал небольшой экспедиционный городок.

Кое-где были установлены палатки, и их серые края трепал легкий ветерок. Судя по покрывшимся изморозью стеклам вездехода, снаружи было очень холодно, но пока я был внутри это не казалось мне проблемой.

Но палатки — это не то, что притягивало внимание.

Прямо посреди освещенного круга стояла она — рамка.

Гротескное, но одновременно элегантное сооружение. А точнее огромное кольцо, со всех сторон утыканное какими-то трубками, кубиками, толстенными кабелями. И конечно же кристаллами аквамарилла. Сиреневые штуки торчали, казалось, из каждой дырки, куда их можно было засунуть. Это напомнило мне излишне обременённые всякими проводками кольца ускорителя или же незакрытые кожухами агрегаты из фильмов про звездные войны.

Сама рамка оказалась тонким металлическим ободом, а вот массивность ей придавало то, что было на нее навешано. Фон Кляйнен утверждал, что это научное оборудование. Что ж, готов ему поверить. Все равно ни хрена в этом не понимал.

Вездеход остановился на окраине городка, и мы, утеплившись, вышли на улицу.

Дыхание в миг перехватило. А изо рта вырвалось облачко пара.

Фон Кляйнен подошел ко мне и произнес так, словно не был под контролем.

— Проходи, располагайся поудобней, скоро начнем.

Я, захваченный величием конструкции на миг растерялся, но тут же взял себя в руки. Так. Стоп! Все идет по моему плану. Фон Кляйнен под контролем. Мне надо выяснить, что тут на самом деле происходит, найти сестер Олеси, желательно всех остальных, кого сюда привели насильно, забрать их и валить. А эти сумасшедшие ученые пусть остаются, если им так это нужно, наблюдают своих конгуров и кусур. Но узнать, что происходит я обязан. Раз уж здесь, должен понять надо ли уничтожать портал.

Мне показалось странным, что Фон Кляйнен рассказывал про портал, а здесь кроме самой рамки ничего видно не было. Или же место перехода из другого мира было невидимым?

Я, честно говоря, ожидал увидеть хоть какие-то эффекты перехода. Думал там будет болтаться какая-нибудь хрень в воздухе, рядом с которой установят рамку. Из этой хрени будут лезть монстры, а рамка позволит снимать показания. Но похоже, я сильно ошибался или намеренно был введен в заблуждение.