Пока мы разговаривали, парни Художника закончили заниматься модернизацией моего железного коня. А сам хозяин мастерской вновь громогласно позвал к себе Тасю, после чего в ангаре девушка уже не появлялась.

Меня проводили легкими хлопками по плечу и пожеланием хорошей дороги.

Из города я выезжал уже на рассвете.

Нет ничего лучше покидать привычное место рано утром. Где-то внутри ты чувствуешь душевный подъем. Даже если не смыкал глаз всю ночь, все равно кажется, что ты бодр и полон сил.

Я не спал уже больше суток, но когда слева над горизонтом начало вставать солнце, я почувствовал то, чего уже давно был лишен — жажду странствий.

Мой байк катил по широкой ровной дороге, что шла из столицы прямиком на юг. Как советовала Тася, я решил не заезжать в старую Москву, а сразу уйти южнее, тогда и дальше смогу двигаться по теплым краям.

Навстречу мне ехали грузовики с кузовами, забитыми каким-то товаром. В столицу везли все, что могло понадобиться большому городу. Многие водители высовывались в окна и махали мне рукой. Кто-то просто приветственно сигналил, завидев мой байк. Да уж, незаметно на такой технике не проскочишь. Слишком бросается в глаза.

В мастерской мне выдали балаклаву и старинные мотоциклетные очки, а также каску, хорошо хоть без рогов, а то и такие экземпляры в наличии имелись.

В общем, сейчас узнать меня было практически невозможно. Разве что по плащу, который я наотрез отказался менять. Но таких плащей была масса. Так что все в порядке. Это немного отличало меня от других байкеров, но я надеялся, что конфликтов с ними у меня не возникнет.

В конце концов у меня была карточка Художника, обещающая мне легкое разрешение конфликтов с байкерской братией и удостоверение специального представителя главы государства, что должно было избавить меня от проблем с блюстителями порядка.

В целом, я был доволен тем, как снаряжен в дорогу. Теперь оставалось лишь ехать и ехать.

Мне всегда нравилось быть за рулем. И даже не в том дело, что я стремлюсь иметь возможность всегда управлять собственной жизнью. Просто поездка — это отдельная история.

Когда ты перемещаешься из пункта А в пункт Б мгновенно, как например с помощью гипотетического телепорта, то ты теряешь возможность насладиться процессом. Даже самолет не дает того ощущения плавности изменения, какое бывает на машине или поезде. Резкая перемена — это всегда стресс. Вспомните свой перелет из зимы в лето, и вы поймете, о чем я говорю. Возможно, поэтому я предпочитал наземные виды транспорта и раньше.

Сама по себе езда никогда не вызывала у меня отторжения. Я любил наблюдать, как мимо проплывают леса, горы, поля. Я умел и умею наслаждаться неспешностью. Но когда требуется срочность, тут нет равных самолету, ну или телепорту, если размышлять гипотетически.

Вот только в данном случае, самое быстрое перемещение мог обеспечить байк. Особенно, имеющий в своем распоряжении такую мощь.

Едва городские окраины остались позади, а дорога стала немного свободней, я решил испытать на что способен мой транспорт.

Проверив показания приборов, я посмотрел на циферблат мгновенно выдаваемой мощности. Стрелка указывала на сто шестьдесят киловатт. Я повернул рукоять до упора, и тонкий металлический указатель моментально скакнул до трехсот.

Меня вдавило в сиденье, хоть оно и не имело спинки. Пришлось крепко держаться за руль, чтобы не оказаться задницей на трассе.

Ну еще бы, около четырехсот лошадей сейчас тянули меня вперед.

Стрелка спидометра метнулась за сотню, и уверенно и быстро преодолела отметку в двести.

Уши заложило от навалившегося потока воздуха, а байк все разгонялся и разгонялся. На двухстах восьмидесяти я сбросил газ. Сердце колотилось, а меня потряхивало от адреналина.

Ого! Это было круто, хоть и мало. Немного отдышавшись, я решил повторить.

На этот раз я выбрал уходящий за горизонт прямой участок дороги. В пределах видимости ни встречных, ни попутных машин не было, так что я вдохнув, вновь проделал трюк с газом.

Из легких мгновенно выдавило воздух, а на шкале мощности я увидел почти четыреста киловатт. Твою ж мать! Да это больше, чем Додж Тамагавк! И моему байку не нужно было раскручивать на валу десять цилиндров, чтобы показать такое.

В какой-то момент мне показалось, что меня сдует с мотоцикла. Я бросил взгляд на спидометр, офигел и сбавил скорость. Цифра, которую я успел заметить переваливала за триста километров в час. И это за какие-то ничтожные несколько секунд разгона. Вах! Моему восторгу не было предела.

Ребенок внутри меня вопил: «Давай еще! Быстрее! У тебя есть запас в шестьдесят километров! Клади стрелку!» Но взрослый я сопротивлялся. Ответственность за девчонок, за тех, кто мне доверился, вдруг мгновенно навалилась на меня тяжелым грузом и заставила снизить скорость до приемлемых двухсот километров.

Скажи мне кто, что я буду гнать на байке двести, да еще считать это приемлемой скоростью, ни за что бы не поверил. Но вот оно. Двести на спидометре, а мое сердце усмиряет бешеный ритм и входит в норму.

Байк не просто летел, он мягко катил. Скорость почти не ощущалась. Но зато я понимал, что в любой момент, потребуйся мне от кого оторваться или наоборот догнать, в моем распоряжении не мотоцикл — а истребитель.

На всякий случай, я глянул на сумки, что прикрепили к байку в мастерской. На месте ли? Все было в порядке и крепления выдержали.

Я прикинул, что если дороги будут свободны, то я доберусь до места назначения за тридцать часов. Но мне требовалось еще поспать и пройти границу, а значит добавляем десять часов сверху. Итого около двух суток, что с запасом давало мне преимущество перед поездом.

Был шанс успеть даже раньше того состава, что отправился в Амстердам за день до меня. И если предполагать, что похищенных сестер Олеси везут на нем, то у меня были все возможности предотвратить трагедию.

Эти мысли навели меня на размышления о Фон Кляйнене. Где искать этого крысеныша? Я сильно сомневался, что он отправится в одном купе с похищенными. Но ведь другой поезд он вряд ли выберет? По времени не успеет. Либо поедет позже, и тогда я смогу его дождаться, либо он в этом же составе, и тогда я смогу убить двух зайцев одним выстрелом.

Заснеженные поля сменились высокими хвойными лесами по обе стороны дороги. Поворотов на проселок стало меньше, как реже стали попадаться и таблички с названиями населенных пунктов.

Это тебе не Москва с областью в моем мире. Там всюду были толпы народа. Густо заселенная территория. Здесь же, городки и деревеньки ютились только совсем рядом со столицей, обеспечивая ее существование, дальше же шли пустые просторы.

Снег на ветвях елей и сосен виднелся на протяжении трехсот километров дороги, а затем как-то резко сошел на нет. Может ветра здесь были сильнее?

Но ощущение, что двигаемся на юг, присутствовало. И хоть вокруг наблюдались последние признаки зимы, с каждым километром весеннее настроение заставляло меня улыбаться все больше и больше.

Через четыре часа безостановочной гонки я покинул пределы смешанных лесов и вновь выехал на бескрайние просторы. Вокруг снова раскинулись поля, чернеющие мокрой жирной землей вперемежку со снегом. В большом количестве стали попадаться стаи птиц. Природа оживала, стремясь к продолжению рода.

Но все же я понимал, будь я в своем мире, снега вокруг уже не было бы. В этих широтах у нас реки вскрываются в середине марта, не то, что снег стаивает. А здесь не то, что земля не просохла, здесь все еще имелся частичный снежный покров.

Будучи на севере, не так сильно замечаешь отличие в климате, но чем южнее я забирался, тем отчетливей понимал, средние температурные показатели здесь явно ниже наших. Неужели теплый Гольфстрим оказывал такое заметное влияние даже в центральной России?

Может рассуждения мои стали неспешными, а может недосып давал о себе знать, но меня резко начало срубать.

Заметив невдалеке от дороги небольшой лесок из хвойных деревьев, я решил остановиться. Если дальше начнутся преимущественно лиственные леса, то в них не переночуешь незаметно. Листьев на деревьях еще не было видно. Подозреваю, что они появятся лишь километров на шестьсот южнее, а я так далеко в этом направлении не заберусь. Мой путь уже уходил на запад.