Сырник разулыбался во всю пасть и вывалил между клыками радостный розовый язык. Но с места не стронулся: так и остался сидеть в корнях старой сосны, над понуро лежащим на опадке из хвои… огромным лохматым зверем.
Зверь поднял голову и покосился на случайно наткнувшуюся на него поисковицу. В глазах его отражались боль и уныние.
- Ме… Медведь? – мекекекнула Кира и на всякий случай попятилась. – Это ты или…
- Я, - подтвердил тот хрипло и понуро уронил голову на лапы.
- А… В смысле? То есть… Ну да, ясно, - она подошла к нему и присела рядом. – Рецессия типа…
Они помолчали. Что сказать? Какие слова утешения подобрать? Да и существуют ли слова, способные утешить в подобной беде?
- Решил прятаться от нас? – спросила она совсем не о том, о чём думала.
Медведь приоткрыл один страдальческий глаз и тут же мученически смежил его вновь.
- Тут горевать останешься? Не поведёшь нас к пряничному домику, а? Молчишь… Ну-ну. По-моему, глупо. Ты ведь теперь и сам заинтересован, насколько я могу судить, во встрече с Бригиттой – надо же узнать у неё, что именно пошло не так!.. Слышишь меня, эй?
Большая лохматая голова вздохнула и отвернулась.
Кира стиснула в кулаках сухие иголки опадка – как же его убедить?
- Ну ладно… - прокашлялась, - ладно… Предположим, тебе на меня наплевать. Предположим, и в собственное избавление ты уже не веришь. Предположим. А как же девушка, которой ты вчера клялся в истинной любви? Как же она – нежная, хрупкая, беспомощная – брошенная на произвол судьбы и на немощную старуху посреди леса? До неё тебе тоже нет дела теперь?
Медведь снова тяжко вздохнул и спрятал нос в лапы. Кира косилась на него выжидательно и лихорадочно перебирала в голове дальнейшие аргументы – всё какие-то жидкие и неубедительные. Нет, не получается найти нужные слова… Так что же – встать и уйти? Неужели он её даже не окликнет?
- Значит, нет? – осведомилась она сухо. – Ну, на нет и суда нет…
Поднялась с перекрученного соснового корня и решительно похрустела сквозь лещину прочь.
- Кира! – окликнули её немедля. – Куда тебя леший понёс? Лагерь ведь совсем в другой стороне! Неужели не помнишь, откуда пришла?
Переговорщица оглянулась, пряча победную радость: зверь поднялся на лапы и, уныло мотнув ей головой в нужную сторону, побрёл, указуя направление. Разом позабыв про свои старческие недомогания, Кира бодро посеменила следом. В душе её, только что пережившей страх разлуки, пело светлое ликование. Она его слышала. Она его не могла не слышать. Но объяснять уже никак не пыталась. Иначе пришлось бы признаться себе в том, в чём признаваться было страшно. Да и стрёмно, если честно…
Вывалившись из кущей на поляну, где скучала на узлах Пепелюшка, Кира решительно отодвинула беспокойные мысли и чувства и, скомандовав выступление, принялась распоряжаться своим сборным отрядом.
- Сырник, пшёл вон! Не крутись под ногами, скотина бесполезная! Пепелюшка, грузи эти узлы на Медведя! А этот возьми… Тот подай – я понесу! Котелок почему валяется? Не поместился? А где…
Пепелюшка до сей поры с недоумением и опаской глядевшая Кире за спину, где смущённо переминалась с лапы на лапу звериная ипостась её незадачливого жениха, вдруг вскрикнула и спрятала лицо в ладонях.
Кира услышала сдавленный полурык-полустон и глухие удары тяжёлой туши о мягкую лесную почву.
Не ожидая ничего хорошего, она медленно и неохотно повернулась. Нервно сглотнула…
Ну так и есть: промежуточную версию зверочеловека выгибало на траве, терзая мучительной трансформацией. Сердце Киры сжалось и замерло: она могла только смотреть, не в состоянии помочь или облегчить муки заколдованного. Всё, что оставалось - сцепив зубы и сжав кулаки, ждать окончания тяжкого процесса. Потом – отпаивать страдальца водой, утирать со лба холодную испарину, уложив его голову себе на колени, и бормотать глупые, шаблонные утешения…
В этот раз он отходил дольше. Был бледнее и измученней, что и не мудрено: второе превращение только за сегодняшнее утро. Есть от чего замучиться…
- Знаешь, - сказала Кира, когда парень оклемался и, переведя дух, задумчиво подтянул вновь обретённое человеческое тело к стволу осины, привалился к ней спиной, - если ты с такой частотой станешь и далее радовать нас подобными сеансами экзарцизма, я скоро заикаться начну.
Она встряхнула мокрый от пота платок и перекинула его через ветку.
- Что происходит?
Он вяло пожал плечами.
- Как же?.. – дрожащим голосом вопросила Пепелюшка и бессознательно подёргала за уши жавшегося к её ногам пса. – Что ж мы теперь?.. Сможем ли идти, если вас… если вам…
- Расчехляй припасы, - бросила ей Кира через плечо, - и сделай крепкий чай нашему болезному.. Хорошо, у герцога в кладовой нашла мешочек… Предусмотрительный мужик, надо сказать, этот ваш герцог – чего только не затарил в охотничьем домике ради весёлого выезда на природу…
Она достала из кармана плоский бутылёк, выдернула зубами пробку и протянула стражу.
- Глотни…
Тот послушно приложился, ополовинев содержимое, утёр усы рукавом. Взгляд его пристальный, немного растерянный, следил за перемещениями своей легконогой дамы сердца.
Вот она развязала завязки на вещмешке… Вот закопалась в него, выуживая необходимое… Вот извлекла полотняный мешочек, кружку… Вот подхватила котелок и, взмахнув им, побежала к ручью… Вот её платье мелькнуло за деревьями…
Бывший медведь вздрогнул всем телом и сжал предплечье своей заботливой сиделки – Кира ойкнула и зашипела…
- Верни её! – сказал он сипло. – Верни немедленно! – он побледнел, тело начала бить ушедшая было дрожь. – Быстрее, прошу!..
- Пепелюшка! – заорала Кира что было сил, испугавшись почему-то до чёртиков. – Назад! Чего «а»? Чего «а»? Вернись, говорю, дурында!!
Знакомое платье замелькало в просветах деревьев, приближаясь, и вынырнуло на поляну. Над ним таращило глаза недоумённое личико в льняных кудряшках.
- Не надо, - пояснил страж и отклеил свои пальцы от Кириной руки, - не надо чаю, Габруся. Мне уже лучше… Сейчас пойдём… - он с усилием потёр лицо ладонями и тут же испуганно отнял их, уставился на девушку ищущим взором. – Ты только… это… знаешь… В общем, будь на глазах, хорошо? Никуда не уходи, чтоб я тебя всегда мог видеть.
Пепелюшка открыла рот и похлопала ресницами.
- Ваше помешательство на этой девице, господин Недомедведь, - ядовито прокомментировала Кира и поднялась на ноги, отряхивая юбку, - просто поражает воображение. Что ещё за странный каприз? Может, чтобы не спускать с неё глаз ни на секунду, вы её и в кусты сопровождать намерены?
- Чёрт… - досадливо поморщился обращённый, - действительно, в кусты ведь… Как же быть в этом случае?
Кира негодующе фыркнула: совсем уже! Ну просто слов нет!
Почувствовав её возмущение, парень на мгновение отвёл лихорадочный взор от предмета своей пылкой страсти, и скользнул взглядом по старухе.
- Ты, - проговорил он негромко, в пределах слышимости её ушей, - ты не подумай, прошу тебя, чего-то такого… Просто… Мне кажется, я начинаю понимать в чём причина моих превращений…
Перестав отряхиваться, Кира уставилась на него недоверчиво.
- Неужели?
- Да, - сказал он и откинул голову на ствол осины, - всё просто: пока я её вижу – я человек, как только она от меня удаляется – снова становлюсь зверем.
Переваривая услышанное, бывшая коровница вновь опустилась на траву, рядом с ним. Нахмурилась и прикусила губу. Ничего себе… Вот так побочка от рецепта расколдовывательного… Или всё оттого, что любовь участников действа оказалась не взаимной? Или подстава какая от вредной колдуньи?
Бульк! – вторым глотком стражник допил остатки крепкого вина из бутылька и тяжело полнялся на ноги.
- Идём, - сказал он. – И так много времени потеряли.
Кира послушно поднялась и принялась с кряхтеньем влазить в лямки вещмешка. Страж перекинул узлы, предназначенные для медвежьей спины, через плечо и подал Пепелюшке её котомку. Та с опаской её приняла…
