- Так это… - он поскрёб затылок. – Барон этого… того… Ну…
- Да-да, вы совершенно правы, - заторопилась Кира, стараясь сбить тугодума с опасной мысли, - конечно, вашей бедной кобыле трудно везти троих человек, да ещё в горку! Мы, пожалуй, пройдёмся!
- А? Эт верно, - согласился возчик, - так она, пожалуй, и вовсе на склон не влезет – экая кляча!
Лошадь, будто соглашаясь со всеми опасениями пассажиров, окончательно сникла и принялась так демонстративно волочить ноги, будто ещё пару шагов – она упадёт и околеет с пеной на коричневых кубах.
Кира поспешно спрыгнула, сдёрнула с телеги дурочку. И поволокла её на обгон изнемогающей животины.
- Что-то не так? – заподозрила волокомая. – Я что-то не то…?
- Что-то не то, - подтвердила Кира, беспрестанно оглядываясь на ворота замка: пока никого, возчик тоже не торопится… - И что-то не так…
Как же далеко ещё это корявая спасительная рощица, способная укрыть их от всевидящего замкового ока!
- Прибавь ходу! – прикрикнула Кира. – Что ж ты волочишься, как щука!
Пепелюшка честно попыталась ходу прибавить. Выхлоп от её стараний оказался незначительным – она лишь чаще стала спотыкаться.
- Кирочка! – взмолилась несчастная. – Давай подождём того доброго дяденьку на телеге и снова попросимся в седоки, а? – она с тоской оглянулась назад, на вожделенный транспорт. – Ой, смотри-ка! От замка кто-то скачет как-будто…
Сердце оборвалось и ухнуло прямиком в живот.
«Ну вот и всё…»
Кира обернулась: по дороге пылили три всадника.
- Быстро! – крикнула она. – Бежим!
И, подхватив длинные юбки, они побежали к роще. Зачем-то. Какой сейчас смысл в этой жалкой купе деревьев, когда и сам побег обнаружен, и беглянки преследуются? Кира это понимала. Но бежала, выбиваясь из сил, и таща за собой балласт в виде глупой, ни для чего не нужной ей, ничем не способной быть полезной девчонки. Она бежала по одной простой причине: дичь всегда борется за жизнь до последнего. Инстинктивно.
Позади уже слышались залихватский посвист и улюлюканье охотников, топот их коней…
А роща так близко! Вот же она – рукой подать…
Кони, разгорячённые галопом, фыркающие, злые, закружились вокруг настигнутых девиц – маленьких, жалких, задыхающихся.
- Что ж ты, глупая гусыня, - крикнул барон угрожающе, - так плохо ждала своего господина?..
Он выдернул из-за голенища сапога плётку и резким, точным движением хлестнул ею по навлёкшим его гнев простолюдинкам. Да как они посмели! Сопротивляться воле хозяина, поставленного над ними самим господом всеблагим? Ничтожные отбросы божьего промысла!
Кира, успевшая вскинуть руки, прикрывая голову, почувствовала жгучий ожог и боль, вспоровшую кожу.
Взвизгнула Пепелюшка.
И одновременно с ней, заглушая свист вновь взлетевшей плётки, испуганное ржание шарахнувшихся коней и срывающийся лепет наивной девочки, пытающейся устыдить почуявших кровь загонщиков, - все эти звуки покрыл ужасный, яростный, утробный рёв.
Упавшая на колени, скорчившаяся на земле Кира даже не попыталась посмотреть, что за новая напасть обрушилась на головы беглянок. Её колотила дрожь такой силы, что не только произвольно двигаться, но даже соображать ей удавалось сейчас с трудом.
Рёв раздался ближе, почти над ней.
Кони заметались, с трудом удерживаемые хозяевами.
- Дявол! – процедил барон. – Кто-нибудь из вас взял с собой оружие?!
- На кой?! – проорал один из его миньонов. – Вооружаться, чтоб на полтуаза от замка за девками сгонять?
- Хватай её, свинья! И уносим ноги!
- Да как? Конь не слушается! Чёрт!..
Вжавшаяся в землю Кира почувствовала поток воздуха от перемахнувшей через неё лошади, её удаляющийся топот и полное страха ржание… Ещё топот… Ругань…
Над ней прошуршали юбки Пепелюшки, опустились рядом облаком:
- Кирочка, - девчонка ласково гладила её по спине, плечам, голове чуть подрагивающими руками. – Кирочка, вставай… всё уже… всё… Они уехали, уехали уже… Какие странные люди, не правда ли? Хорошо, что ты вовремя разочаровалась в этом злом, невоспитанном человеке! И хорошо, что к нам на выручку так вовремя пришёл твой Медведь! А иначе – страшно даже подумать! – этот злодей, пожалуй, и второй раз посмел бы тебя ударить!..
Умиротворённое стрекотание подруги, её ласка помогли Кире очнуться от шока и заставить себя не без труда разогнуть сведённые судорогой члены. Она медленно, пошатываясь, поднялась на четвереньки, потом опустила зад на пятки и прижала ладони к лицу – неудержимые рыдания сотрясли её измученное приключениями тело. Впервые со времени появления в этом странном и опасном мире.
Впрочем, чего уж там – впервые со времён детства. Рыдания рвались из её груди сейчас так же неостановимо, помимо воли, как однажды, в пять лет, когда ей не купили вожделенный зелёный совок для песочницы.
Пепелюшка растерянно обнимала её, бормоча слова утешения.
Потом вдруг притихла, расцепила объятия и отстранилась.
Кира, почуяв в этой тишине что-то недоброе, отняла ладони от лица и подняла глаза.
Прямо перед ней стоял Медведь. Всё ещё разгорячённый своим самоотверженным боевым порывом, с воинственно встопорщенным загривком – он вдруг как-то растерянно сразу обмяк и, нерешительно вытянув нос в её сторону, осторожно принюхался:
- Кира? – спросил он неуверенно. – Это ты?
---------------------------------------------------------------------------------------
Огромная, сумеречная замковая зала, украшенная пыльным витражным окном и развешанным по стенам оружием, была пуста.
Слуги разбежались и попрятались – каждый опасался первым попасть под горячую руку господина, более чем разгневанного бегством припасённой к возвращению девки и бесславной погоней за ней.
Барон, словно порыв разрушительного яростного смерча, ворвался в парадные двери. Те тяжко ухнули за ним. Эхо гулко откликнулось.
- Где?! – зарычал господин. – Где эта старая грымза, которой я поручил стеречь маленькую неблагодарную сучку?
Ему ответила тишина. В луче света, преломившемся сквозь цветные стёкла витража, кружились мириады сонных пылинок…
- Ах, вы… - процедил Жиль Синяя Борода и, схватив со стены алебарду, хрястнул что есть мочи по лавке, расколов её вдоль. – Вы что, ушлёпки, думаете, я вас не найду? Не найду и не покрошу в капусту?
В цветную радугу с танцующими пылинками вдруг кто-то шагнул.
Барон обернулся резко, с секирой наперевес, как к врагу во время схватки. Бешенство вокруг него искрилось, бурлило и клокотало вулканом.
- Господин мой, - промолвила девушка, сияющая в солнечном свете, словно святая Тереза, - господин мой, прости глупых холопов своих за нерадение. И уж только после накажи. Как велят наставления апостольские…
- Ты кто? – гаркнул господин. – Я не помню тебя!
- Моё имя ничего не скажет тебе, господин, - девица лёгкой походкой, едва касаясь земли, двинулась к нему.
Она оставила солнечный луч, и его свет более не слепил смотрящего: стали видны её стать, длинные чёрные локоны до колен и молочно-белая кожа ланит. Чудное виденье подошло и положило свои тонкие пальцы на древко алебарды.
- Забудь, Жиль де Бо, глупую, нечёсаную крестьянку. И посмотри на меня. Разве я не смогу стать твоим утешением?
Буйный Жиль, будто околдованный, не отрывая взгляда от прекрасного лица незнакомки, сунул руку за пазуху и вытащил оттуда нить дешёвых бус из мутного стекла. Будто пёс, приволокший хозяину занюханную кость. И, как мудрый и добрый хозяин, дивная дева потупила взор и дар приняла.
- И всё же, - сглотнул барон, - я должен наказать старую хрычовку. Если такое однажды попустить, смерды совсем распоясаются. Где она? Ты не знаешь, о прекраснейшая из дев?
Дева вскинула на него огромные глаза в обрамлении пушистых ресниц и улыбнулась так, что у барона во рту пересохло:
- А её больше нет, мой господин, - проговорила она медленно и как будто с торжеством. Потом спокойно вынула из его рук алебарду, даже не напрягшись её тяжестью и, повернувшись, положила на стол с тяжёлым металлическим стуком. – Твоя преданная служанка умерла. Сегодня ночью. Потому девчонка и сбежала. Впрочем, зачем так долго занимать время, отведённое для радости, пустыми, жалкими предметами? – она нежно взяла его за руку и повела, словно телка, вдоль стола. – Я взяла на себя смелость и распорядилась подать тебе сытный завтрак с дороги, мой господин. Не отведаешь ли?
