- Фройлян! – её дёрнули за подол платья.

Кира взвизгнула.

- Тихо! Тихо! – заполошно зашипел знакомый голос. - Это я, Ганс!

Фройлян перевела дыхание и сглотнула.

- Где вы? – она наклонилась, потом опустилась на колени.

- Здесь! – откликнулись снизу. – Тут склон ямы какой-то… Залегли мы тут покамест.

- Зачем?! Дурачьё! Выбирайтесь немедленно и бежим отсюда – как можно скорее и как можно дальше!

- Мы не можем, - узнала Кира голос Фрица. – Спальчика ждём…

- Спальчика? – что-то не нравилась ей эта новость. – А он куда делся?

- Он вернулся в логово людоеда.

- Что?! Твою ж налево!.. Да вылезьте кто-нибудь из этой ямы! Такое ощущение, что мне вещают из могилы…

Под ногами у неё зашебуршало, и перед глазами материализовалась едва различимая тень.

- Ганс, ты?

Они сидели друг напротив друга, воткнув коленки в мягкий мох и шептали, максимально понизив голос:

- Что за нафиг? Зачем он вернулся?

- Пока мы бежали через просеку, он заприметил в углу её, прям по-над кромкой леса, крышу старого замшелого подвала. Вот и втемяшилось ему в голову, что это, вроде, и есть тайный людоедов схрон с припасами…

- Чёртов обжора!..

- Я ему: а вдруг там ледник с расчленёнными трупами? А он: если б у него на леднике трупы лежали, он бы не задумал нас резать. А я ему: а про запас? А он: ты поглянь, говорит, какие они все голодные – не, нет у них мяса, максимум - картоха… А я: а чего ж они голодные, коли у них подвал с харчами? А он: потому что людоед – тот ещё сквалыга, от домочадцев, говорит, картоху скрывает, сам по ночам ходит жрать в подвал!..

- Что за бред!

- Да с ним спорить бесполезно, ты ж знаешь, фройлян! Коли вбил себе чего в голову, так её хоть расшиби!

- И он пошёл проверять тот подвал?

- А как же! Велел его тут дожидаться…

Кира тихонько застонала. К чему это сумасбродство? Зачем он туда попёрся? Разве нормальному, вменяемому человеку могло бы прийти такое в голову! Бежать в дом к разъярённому маньяку, от которого только что еле ноги унесли, потому как, видите ли, этому гедонисту поужинать приспичило не ко времени! Пороть его, придурка малолетнего, некому! Да, некому, увы… Папаня с маманей – две кукушки – благополучно самоустранились… Бедный Спальчик… Ну что теперь делать?

- Что теперь делать? – повторила она вслух.

Ганс промолчал. Возможно, он пожал плечами, но в темноте этого, конечно, было не видно…

----------------------------------------------

Кира вздрогнула и очнулась.

«Я что, спала? – она резко села и огляделась. – Заснула в этой яме? Ну да, в ней… Сползла сюда вслед за Гансом дожидаться Спальчика с картохой и…»

Яма походила на старый выворотень, размытый дождями и талыми водами. Им, видимо, и являлась. По её неровным склонам, в разных живописных позах сопели уже почти различимые силуэты мальчишек.

Кира протёрла глаза и посмотрела на свою руку, покрутила перед глазами, растопырив пальцы – видать… Рассвет, должно быть, на подходе. А Спальчик, собачий сын, до сих пор не вернулся…

Легко прошуршав осыпающейся землёй, девушка выбралась из ямы.

«Что ж с тобой, с дураком, случилось? – подумала она и осторожно оглядела замершие в предрассветной неподвижности серые кущи. – Неужто попался в лапы этого жуткого маньяка и поплатился за своё неуёмное любопытство? Бедный ребёнок… - в груди что-то непривычно сжалось. – Да какая мне, собственно, разница? – удивилась она своей реакции. – Тут самой бы ноги унести, а я жалкую о мелком, сопливом, досужем, малознакомом чуваке! Который, кроме раздражения, никаких чувств более не вызывает! Сам же нарвался – ну и поделом!..»

Чуждая бесполезному состраданию и сопливым сантиментам, во всём руководствующаяся лишь доводами приобретаемых выгод, успешная карьеристка и хозяйка жизни Кира Волошкина подтянула корсаж, подоткнула юбки и, стараясь ступать как можно тише, направилась в ту сторону, откуда, предположительно, ночью так суматошно бежала.

«Зачем я туда иду? – дивилась она своему порыву, каждый десяток шагов останавливаясь и прислушиваясь к недвижимой лесной тишине. – Может, я сошла с ума? Может, жажду увидеть, как счастливое семейство людоедов во дворе дома освежёвывает тушку бедного ребёнка?.. Или планирую забраться в подвал и на закорках выволочь оттуда этого свинтуса, обожравшегося до степени безразличной неподвижности? Зачем я иду туда? Какой план?»

Плана не было. Не было даже предположений о дальнейших действиях. И не на один из поставленных самой себе вопросов она ответить не могла. Не видела ни капли разумности в своих опасных действиях и, тем не менее, не останавливалась. И не поворачивала назад.

«Точно – сошла с ума, - констатировала она с лёгкой отстранённостью. – Хорошо, что из моих знакомых – я имею в виду, из прежней жизни – об этом никто не узнает. И, слава Ктулху, никто из них не увидит меня сейчас – в убожестве замызганной наружности и позоре посетившего меня идиотизма…»

Наткнулась она на него так внезапно – практически налетела – что от неожиданности сердце оборвалось, а после затрепыхалось заполошно где-то в животе.

Спальчик тоже испугался. И первым инстинктивным движением прикрыл пузом мешок, в котором до сих пор самозабвенно рылся.

- А это ты… - сказал он, различив в утренней серости знакомое обличье.

Он слегка ослабил страстные объятия с мешком и торопливо, воровато оглядываясь, затянул на нём завязки.

- Ты глянь, живой и невридимый, - хмыкнула Кира. – А я уж думала – конец любопытной проныре, отпрыгался… Нашёл что ли картоху?

- Не, - Спальчик нервно почухался. – А братья где?

- Там же, где ты их оставил. Ждут возвращения блудного родственничка…

- А ты чего не ждёшь?

- А я, с дура ума, искать тебя пошла. Думала, может, распёрло пацанчика от обжорства, в подвальную дверь обратно пролезть не может…

Спальчик дёрнул губами в вечных болячках, неуклюже сложив их в кривую усмешку.

«Странный он какой-то, - подумала Кира, приглядываясь к мальчишке внимательней. – Впрочем, после ночи, проведённой в подвале людоеда, было бы странно, если бы он был не странный…»

- Может, - сказала она вслух, - пора уже покинуть эти благословенные места? Никак не проходит зуд в пятках со вчерашнего вечера – так и хочется бежать…

- А?

- Да что с тобой?! Очнись, эй!

- Бежать? Да, надо бежать, - согласился он и напрягся, вцепившись в мешок. – Ты иди, фройлян, я догоню…

Кира подошла вплотную и склонилась над ним, пристально уставившись в бледное лицо:

- Что у тебя в мешке?

- У меня?! В каком мешке? А, в этом? Ничего… А что?

- Дурак! – прошипела Кира. – Признавайся немедленно – что натворил? Чего такого спёр - даже сказать боишься?

- Прям сразу спёр! – возмутился Спальчик. – Взял, а не спёр… Между прочим – обещанное! Самой госпожой феей!

- Чего-чего?

- Она как сказала? – мальчишка подскочил на ноги и принял воинственную позу. – Она сказала: не успеет дважды встать солнце, как желание твоё исполнится! – под влиянием сиюминутного хвастливого порыва он раздёрнул горловину мешка и заботливо разложил ткань вокруг кубышки. После опустился на колени и благоговейно, осторожно потянул вверх деревянную затычку. Из широкого кубышкиного устья на Киру сверкнуло немеркнущее золото.

- Это я нашёл в подвале, куда за харчами полез. Харчей там не оказалось, зато… Я так хотел есть, так тщательно всё обшаривал и… вот…

- Стало быть, - протянула Кира, не в силах отвести взгляд от призрачного медового сияния, - ты теперь богат, как и мечтал. Разбогател, обокрав людоеда и его умирающую от голода семью… Очень мило… - она хихикнула. – Вот так Бригитта! Чёртова сучка! Интересно, она все желания исполняет таким образом, чтоб потом больше ничего желать не захотелось?.. - сердито вопросила она верхушки деревьев на посветлевшем небе. Те не ответили – видимо, были с ведьмой заодно…