Кира вздохнула.

Кстати. В самом деле – день икс близится к вечеру, а никаких сборов до сих пор не наблюдается. Ведь ясно же было сказано: сегодня, после захода солнца, когда поднимется полная луна… Скоро уж темнеть начнёт. И где же, в таком случае, сами хозяева?

С утра они молились в пунджаруме, постились весь день, а пополудни и вовсе куда-то отправились. Гостья тогда выглянула за калитку им вослед и увидела, как медленно и степенно жители села двигались по ещё непросохшим лужам к храму Бхавани.

«Праздник у них что ли какой? Ох уж эти мне сельские праздники – бррр… мороз по коже…» - содрогнулась Кира и решила считать, что трепещущие перед многомудрым пандитом односельчане просто решили помолиться за него перед трудным дальним путешествием и пожелать счастливого пути да дороги скатертью.

С тем она и вернулась разогревать карри. Заверив себя, что подобного объяснения ей вполне достаточно. Но спустя час бессмысленного блуждания по двору, возлежания в тени смоковницы и ругни с Сырником, опрокинувшим ведро с помоями, поняла, что нет – не достаточно.

Из головы не шёл позавчерашний разговор с Каришмой. Почему они связывают отправление в Пашмир с полнолунием? А полнолуние с превращением? Стало быть, отправление с превращением? Что за чёрт… В кого они собираются превращаться – в гужевых, что ли, мулов? Или в ослов? Скорее всего. Им это подходит.

Кира хихикнула и тут же себя осадила: чего расхихикалась раньше времени? Вот увидишь Балараму ишаком, а супружницу его толстой кусачей мулихой, косящей злым глазом, вот тогда и посмеёшься. Пока же – фиг его знает… Что там за метаморфозы планируются в семье жреца Бхавани? Вдруг нечто весьма неприятное? Может быть, даже… опасное?.. Встрянет она сейчас в какую-нибудь историю с вурдалаками. А что? Страшных сказок по всему миру – не счесть. Где гарантия, что эта сказка не такая?

Считать ли гарантией обещание помощи? Стопроцентно – вряд ли. Это вполне могла быть уловка, - с готовностью подсказал внутренний голос, - чтобы… Ох ты ж, ёжкин кот… Чтобы… задержать её здесь до полнолуния? До той ночи, когда… например… Ну, например, когда её ритуально выпотрошат на жертвенном алтаре во славу плодоносной Бхавани.

Девушка зажмурилась и потрясла головой – ну что за жесть! Лезет в голову чушь всякая! Почему же сразу чушь? – обиделся внутренний голос и продолжил накидывать своей хозяйке прочие, леденящие кровь варианты применения одиноких и доверчивых девиц.

- Ладно, ладно! – пробормотала она вслух, выставив перед собой ладони в оборонительно-отклоняющем жесте. – Я поняла. Поняла я, глубокоуважаемый внутренний голос, о чём ты хочешь меня предостеречь. Это ясно. Дальше-то что? Что ты конкретно предлагаешь? Пойти разведать чего аборигены у храма стусовались? Чего планируют и какова в их планах роль бедной чужестранки? – Кира недоверчиво огляделась вокруг, словно опасаясь, что из-за угла дома уже кто-то подкрадывается к ней с ритуальным тесаком. – Пойду, пожалуй. Уговорил.

Она выскользнула за калитку и огляделась в поисках запропавшего после головомойки по поводу помоев Сырника. Посвистела на четыре стороны, окликнула для очистки совести по имени пару раз, не ожидая особого успеха. Но успех не замедлил явиться – под коленку ей ткнулось нечто мохнатое и пыхтящее. Кира потрепала нечто по ушам:

- Я уж думала всё, пиши пропало, - обрадовалась она. – Думала, смылся ты по своему обыкновению, учуяв очередную заварушку. Стало быть, всё спокойно пока? Неприятностей сегодня не ждать?

Она присела перед псом и взяла в ладони улыбающуюся мордень с болтающейся между зубов розовой тряпкой языка. Животина всем своим видом излучала бодрый оптимизм относительно ближайшего будущего, и Кире очень хотелось надеяться на безотказность этого барометра, но… Но стоило вспомнить, что знаменитая Сырникова чуйка не остерёгла его от злополучного плота - стало быть, тоже не всесильна,как робкая надежда увяла, так и не развившись в уверенную веру. Так робкой надеждой и осталась.

- Идём со мной, - вздохнула загостившаяся странница, - только тихо. Веди себя послушно и никуда от меня не отходи. Понял? А то мало ли что – вдруг улепётывать придётся в срочном порядке… Так вот чтобы я тебя, охломона, в этом случае не бегала, не искала по деревне с фонарями. Ты понял, я тебя спрашиваю?

Сырник улыбался во всю пасть и норовил лизнуть девушку в нос.

- Во дурак… - в который раз удивилась развитости высокоорганизованного млекопитающего его спутница и, ещё раз вздохнув, зашагала в сторону храма на пригорке.

Храмовая площадь вместе с самим строением была обнесена круговой стеной, сложенной из дикого камня. Содержалась она, по всей видимости, не лучшим образом: где-то осыпалась, где-то провалилась, и не где-то, а повсеместно опуталась настырными тропическими лианами. Всё это, безусловно, говорило и о бедности общины, и о безалаберности служителей, не озабоченных внешним видом сакрального места.

Кира вспомнила, как Баларама перекрывал крышу на своём доме и усмехнулась – она бы ничуть не удивилась, если бы у такого хозяина и в храме крыша протекала, точа носы позолоченным идолам и барабаня по алтарю с дароносицей.

Впрочем, это лохматое запустение вокруг ей только на руку.

Она свернула с дороги, втекающей в центральные ворота, на узкую тропку, заросшую по сторонам высокими будыльями неизвестных Кире растений, и пошуршала по ней, сторожко оглядываясь. План был таков: обогнуть стену и понаблюдать за происходящим внутри через один из укромных, укрытых беспорядочными кущами проломов.

До своих зрительских рядов на галёрке разведчики добрались мокрые, как мыши. И распаренные, как варёные раки: горячая, душная влажность ворочалась в прихрамовых зарослях, стекая струйками пота по вискам, заставляя одежду липнуть к телу, а шерсть скручивая в неопрятные сосульки. Сырнику всё это ужасно не нравилось. Он поскрипывал жалобно, волочась за своей предводительницей, и периодически встряхивался всем телом, пытаясь избавиться от лишней влаги.

В отличие от собаки, Кира, целеустремлённо пробираясь вперёд, почти не обращая внимания на духоту и влажные юбки, облепившие ноги. Ну и что с того? Подумаешь, ерунда какая. Разве это неудобство – прям такой уж дискомфорт? Что я дискомфорта не видела? Ещё как и ещё сколько за последние полгода! Такое бывало, что нынешняя тропическая баня – мелкие брызги!..

Наверное, я привыкла, - подумала она с непонятным беспокойством. – Привыкла терпеть, переносить тяготы, преодолевать трудности, а порой и не замечать их в азарте поставленной цели по очередному спасению собственной шкуры… Хорошо это или плохо? Нужен ли человеку моего времени такой опыт? Закалит он меня или искалечит? – вот в чём вопрос…

О! Наконец-то – вот и пролом подходящий. Достаточно проломленный, чтобы слона провести.

Разведчица осторожно вскарабкалась по обвалившимся камням и заглянула за стену… Вот блин! Ну что за ленивые засранцы эти храмовые служители! Здесь тоже занавеси из перепутанных лиан и частокол из древесной поросли – ни черта не видать. Придётся подобраться поближе – сменить галёрку на партер.

Проковыряв в лиановой сетке проход, Кира перекинула ноги через каменную кладку и аккуратно, стараясь особо не потревожить росшие внутри кусты, просочилась внутрь храмовой территории.

- Жди меня здесь! – велела она Сырнику, будучи твёрдо уверенной, что «здесь» ждать её никто не будет.

Но и тащить его внутрь глупо. Если волочь за собой этого безмозглого пса, который отродясь в засадах не сидел и сидеть не собирается, к чему тогда вообще вся эта конспирация? С таким же успехом можно было зайти с центрального входа, вежливо и громко поздороваться и поинтересоваться своей ролью на вседеревенском мероприятии…

Девушка согнулась в три погибели и осторожно пробралась сквозь первую лесозаградительную полосу. Ага… Уже лучше… И местечко что надо: слегка возвышается над площадью, поэтому лицезреть получится не лес ног, а море голов. А за этим морем – вход в покосившуюся избушку деревянного храма. У входа ожидаемо вещал жрец и любимец богов Баларама, позади него тускло светилась золотом инсталляция из украшенных цветами фигурок жития и погубления великой Бхавани. Над алтарём плыл задумчивый дымок курильниц, замешивая в густую влагу воздуха тяжёлый сандаловый аромат. Справа, в разрывах уходящих облаков, горело рыжее золото закатного солнца; слева, на уже очистившемся небе, висела полная, пока ещё прозрачная, как дымка, луна.