Визирю оставалось только молча поклониться.

- Так-то лучше, - одобрил султан и зло уставился на сановника. – Что же ты медлишь? Отправляй раба, а мы подождём, - и он, полулёжа на подушках, протянул ближайшей рабыне ногу. Та торопливо потянула с неё сапог. – Готова ли моя купальня?

Купальня – полукруглый бассейн с горячей водой и лепестками роз – конечно же, была готова. Попробовала бы она не подготовиться по первому же требованию – узнали бы тогда спины нерасторопных рабов всю тяжесть хозяйского недовольства. Но пока придраться было не к чему. Поэтому «богоравный» просто пнул разувшую его рабыню и поковылял на коротких и мохнатых, словно у хоббита ногах к бассейну. Здесь две другие девицы продолжили разоблачать повелителя от шелков и парчи, третья спешно подливала в подостывшую воду кипяток из чернолаковой греческой амфоры.

Когда султан заквасился, наконец, в своих лепестках, блаженно оттопырив нижнюю губу, визирь отвёл от него полный подобострастного восхищения взгляд и мотнул головой своему рабу. Тот приблизился.

- Слышал, что приказал нам повелитель? (да будет благополучен он во веки вечные!)

Раб выжидательно уставился на своего хозяина – должен он был слышать? А если должен, то что именно? Неужели то самое, что было сказано?

- А коли слышал – так выполняй! – прошипел визирь раздражённо. –А это, - он стянул с пальца массивный перстень с синим камнем, - отдай палачу, - раб переватил брошенный перстень, как обученная собака палку. – Распорядись от моего имени, чтобы смерть приведённой к нему нынче поутру наложницы не была бы чрезмерно лёгкой и быстрой, - он уставился на Киру тяжёлым взглядом. – Сам проследишь за исполнением… Если в день казни вернёшься только к вечеру – не взыщу.

Кира подавилась перепёлкой. Закашлялась.

- Э! – посчитала нужным высказать она своё возмущение. – За что, дяденька? Я не согласна! – побарахтавшись в подушках и перевернувшись на карачки, принялась подниматься. – Давай обсудим!

- Мне нечего обсуждать с жалкой рабыней.

- Разве? – Киру порядочно штормило, но мозг отчего-то работал быстро и ясно. – Разве нечего? Ты уж прости меня, Ахмадушка, - покаялась она, - влип ты, конечно, по моей вине, не скрою – но я ж не со зла! Во спасение, как говорится… собственное… Вот и ты сейчас о спасении подумай: как от дочери топор палача отвести, а не как мне напоследок мучений прибавить!

- Болтливая ослица! – прошипел визирь. – Если ты сейчас не закроешь свой поганый рот и не отойдёшь от меня на сорок шагов, я…

- Да подожди ты ругаться! Предложение у меня созрело, - перебила Кира, цепляясь для устойчивости за рукав визирьского раба.

- Какое ещё предложение? – скривился сановник.

«И в самом деле, - подумала Кира, - какое?»

Шестерёнки в мозгах креативного маркетолога задвигались, заскрипели и закрутились, разгоняясь.

Ну же, соображай быстрей! Быстрей же, Кира!

От купальни доносились шумные плюхи и китовое фырканье – солнцеподобный изволил резвиться. Рабыни, снуя бесшумными и бестелесными призраками, перетаскивали яства с достархана на мраморный бортик бассейна – повелителю под руку. Дабы не оголодал.

Кира понизила голос:

- Я придумала, как выручить твою Шахзадэ…

Губы визиря дрогнули в брезгливой усмешке, но прежде, чем он что-либо ответил, Кира заторопилась, осенённая бредовой идеей:

- Пусть твой раб, - просвистела она, многозначительно тараща глаза и тыкая пальцем в бок означенного, - приведёт… другую девушку. А ты представишь её, как свою дочь!

- Что?! Какую ещё девушку?

- Какую-какую… Ясен пень – не любую! Не первую попавшуюся. Пусть он пойдёт в гарем, найдёт там персиянку Зарему. Она по виду – чисто царевна! И манеры, и обращение… И сыграть роль не откажется, не станет упираться, если я её попрошу.

Визирь, было видно, заколебался. Да, рискованно. Но искушение спасти любимую дочь, неожиданно запутавшуюся в липкой паутине чужих интриг и пороков, оказалось велико…

- Ну же, решайся! – шипела над ухом султанская наложница, словно змей-искуситель.

- Ты послал за дочерью, друг мой? – поинтересовались от купальни. – Глаза меня обманывают или твой раб по-прежнему всё ещё здесь?

- О, мой повелитель! – немедленно отозвался принявший решение Ахмад. – Мой нерасторопный раб уже получил нужные наставления и отправляется! – он кивнул слуге и отобрал у него свой перстень назад.

Тот разверулся и рванул с места борзым коником, едва не опрокинув потерявшую опору Киру.

- Ой! – пискнула она и, хватаясь за воздух, замахала руками. – Так ты куда его отправил, я не поняла – к себе домой или в гарем?

- Изыди! – буркнул визирь и направился к купальне занимать господина беседой.

Кира пожала плечами и рухнула на свои подушки.

«Блин, зачем же я так напилась? Надо ж как-то спасаться из этой богадельни, а я тут валяюсь, лыка не вяжу… Так и головы на рассвете лишусь, не заметив»…

Стало грустно, немножечко тоскливо и очень себя жалко. Так, что даже в носу защипало.

«Ты ведь сама хотела анестезии – вот и наастенизировалась. Сопьюсь скоро с этими сказками к чертям собачьим! Так и тянет приложиться от каждого приключения…»

Она потрясла головой и потёрла виски. Повела по сторонам расфокусировавшимся взглядом и помахала одной из рабынь, подзывая:

- Послушай, подруга, - попросила, когда призванная послушно приблизилась, - не варят в вашей пирожковой какого-нибедь снадобья от тумана в голове?

Рабыня понимающе покивала и с готовностью пошелестела куда-то за колонны. Через пять минут у Киры перед носом материализовалась чаша с плескающейся на дне жидкостью.

- Это сразу поможет, - пообещала спасительница. – Все во дворце употребляют, если вдруг согрешат и переберут. Сам солнцеликий султан – да продлятся его благие годы во здравии и благоденствии! – не брезгует принять по необходимости.

Кира кивнула и, поморщившись от едкого аромата, поднимающегося над чашей, глотнула мутную горечь.

- Редкостная дрянь! – оценила она сипло и с сомнением покачала посудиной, оценивая объемы предстоящего подвига.

«А может… затуманенное сознание перед казнью не так уж и плохо? – подала голос пораженческая сторона натуры. – На кой его просветлять? Да ещё таким тошнотворным способом…»

«Эй! – возмутилась боевая часть сущности. – Это кто там поднял голову змеиную и вякает о казни? Что за разговоры? Впереди – ещё целая ночь, а ты уже и лапки сложила? Уже и не помышляешь о спасении?»

«Ну какое ещё спасение? – прохныкало объявившееся кроличье смирение, до сего дня прячущееся где-то очень глубоко. – Что за бред? Как ты собираешься отсюда бежать? Головой вниз с балкона – и сразу на тот свет?»

Кира запаниковала.

«Заткнись, идиотка!» – беззвучно заорала она сама себе, сжавшись от страха – страха поддаться невесть откуда взявшейся, не свойственной ей безнадёге.

Меньше всего она представляла себя в роли понурой коровы, покорно бредущей на бойню. Не собирается она туда! И не соберётся – не дождётесь.

Кира залпом допила зелье и, быстро накидав в рот сладостей, дабы заесть мерзотный привкус, принялась жевать. И ждать результатов лечения, нетерпеливо прислушиваясь к собственным ощущениям.

Качественно сосредоточиться на этом занятии не удалось: дверь мягко разъединила узорчатые створки и явила на пороге вернувшегося визирева слугу, евнуха гаремного и… Зарему.

Слава богам – план сработал! Дальше-то что?

Интриганка нервно почесала коленку через газовый шёлк драгоценных шаровар.

Дальше? Дальше…

А дальше сделаем так: султан отвлечётся на разрекламированную псевдосказочницу – пока не сообразит, что талант её в этом смысле весьма посредственен – но времени должно хватить, чтобы незамеченной провести под шумок рекогносцировку… Например? Ну вот хотя бы…

Кира скосила глаза на незаметных, словно тени, рабынь у занавесей, прикрывающих низкий вход в какое-то подсобное помещение. Это оттуда ей принесли местный антипохмелин. Оттуда же пополняли блюда достархана, оттуда выносили кипяток для купальни, простыни для обтирания и масло для светильников.