Купец сально ухмыльнулся толстыми губами и провёл ладонью по крашеной хной бороде:

- Смеёшься, глупец? – осведомился он беззлобно. – Так же смеюсь и я, когда вижу, как ты скупаешь в наших торговых экспедициях тощих облезлых кошек и даёшь за них меру, как за полноценную женщину!

- Полноценной ты называешь, вероятно, ту, - веселился Асаф, - под коей у верблюда ноги подламываются? – он похлопал коллегу по плечу. – К чему эти постоянные споры, дорогой? Не все благословенные Аллахом земли имеют вкусы шейхов Ар-Рияда! Ты уж выбирай для них – лучше, чем у тебя, всё равно ни у кого не получится! – а я позабочусь о том, чтобы прочие гаремы не пустовали… Кстати, отчего это наш славный дау так изрядно проседает на корму, не знаешь?.. Ах да! Ты же поместил в кормовой каюте два своих полновесных приобретения! Ха-ха-ха!

Внезапно веселящийся Асаф выпрямился в своих креслах и прищурился против солнца:

- О! Посмотри-ка, Мухбир, уважаемый, плоскодонку увели, и наш капитан засуетился! Скоро, хвала всевышнему, отчалим.

Он легко поднялся на ноги и отряхнул крошки с дорогого кафтана:

- Пожалуй, последую твоему совету: пора развязать злую девку – никуда теперь уже она не денется, сколько бы не бесновалась.

------------------------------

Кира, смотанная верёвками по рукам и ногам, валялась в полутёмном трюме на мешках с фасолью и костерила себя последними словами. Поначалу. Пока не устала и не забылась с наступлением ночи тревожным прерывистым сном.

Но раздражение не заспала: наутро злость на своё тугодумие вернулась с новыми силами – хотя со злости что толку? Эта иррациональная эмоция точно не поможет ей в сложившейся ситуации. Скорее наоборот…

Она застонала от бессильной ярости и перекатилась на другой бок, пытаясь найти удобное положение для связанный конечностей.

Ну почему?! Почему её дурацкий характер прёт наружу во всякий неподходящий момент и только усложняет жизнь? Зачем надо было вчера орать, визжать, ругаться, словно портовый грузчик, и пытаться вцепиться в вальяжные морды своих покупателей? Неужели так уж необходимо было молотить ногами в стены трюма и греметь найденными в грузе сковородками друг об друга так неистово, что в ушах звенело?

К чему было устраивать это светопреставление, благодаря которому её из верхней каюты бросили в трюм, а после, отняв сковородки, ещё и связали, чтоб утихомирилась и имущество не портила?

Ведь можно было… Нет, не так: НУЖНО было притвориться покорной тихоней – ведь без пут и замков гораздо больше простора для манёвра! И шансов для побега. Но она, дура вздорная, сама себя этих шансов лишила!

Осознание этой простой истины наполняло сердце неизъяснимым отчаянием. Ох, божежки и с ним все Пепелюшкины святые, что же теперь будет-то?..

Над головой проскрипели палубные доски, загремел замок и чья-то чёрная против солнца рука откинула люк.

По лестнице вниз легко и изящно соскользнул её покупатель – Асаф, так, кажется, его называл компаньон… Остановился над пленницей, оглядывая с неприятной, снисходительно-глумливой усмешкой…

Плюнуть бы ему сейчас в морду! Чтоб стереть это мерзкое выражение. Чтоб превратилась его гнусная усмешка во что-то более простое и честное – гнев или даже бешенство – только бы не эта унизительная, пренебрежительная гримаса!

Кира стиснула зубы и постаралась дышать глубоко. Хватит, успокойся. Ты и так уже достаточно себе напортила.

- Как здоровье твоё, хабиби? – заговорил посетитель вкрадчиво. – Надеюсь, уже лучше? Вчера ты была, видимо, демонами одержима! Иначе как объяснить столь странное поведение благочестивой девицы?

«Надо, - стучала в голове благоразумная мысль, - надо как-то себя пересилить: посмотреть на это мурло покаянно, пустить слезу, попросить о снисхождении, пообещать послушание…»

Кира мрачно, с нескрываемой ненавистью уставилась на своего пленителя и процедила охрипшим от вчерашнего ора голосом:

- Развяжи меня.

Асаф ощерился крепкими белыми зубами и засунул большие пальцы рук за шёлковый кушак:

- За этим я и пришёл, красавица. Думы о том, как терзаешься ты в этих грубых путах тревожат мой сон и отвлекают в часы намаза…

- Твоим страданиям легко помочь, - буркнула пленница в ответ, - избавь меня от моих…

- Но, - вздёрнул брови улыбчивый агарянин, - ты ведь прежде пообещаешь, что будешь вести себя хорошо?

- Обещаю, - не стала раздумывать Кира.

Хватит, было время на размышления. Корабль, судя по её ощущениям, ещё не отчалил – значит, есть надежда…

- Али! – позвал хозяин, не оборачиваясь.

В люк сначала заглянул, потом торопливо соскочил полуголый матрос в шароварах и в повязанной по-пиратски бандане на кучерявой голове. Он без лишних уточнений присел у мешков с фасолью и принялся возиться с узлами верёвок.

- Отчего ты так противишься судьбе? – проникновенно вопросил хозяин пленницы, наблюдая за процессом освобождения. – Ты так билась и горевала, будто увозят тебя от немощных родителей и малых детей. Но, как мне сказал этот хитрый крестьянин, заломивший за тебя несусветную цену, ты сирота бездомная. За что же с таким неистовством цепляешься здесь? За долю батрачки у этого жадного ишака?

- Я не сирота! – верёвки упали с запястий и Кира зашипела, растирая оставшиеся от них глубокие борозды. – Я всего лишь отстала от своего каравана, в составе которого путешествовала с… со своей семьёй! И если бы ты дал им знать, они…

- Впрочем, это неважно, - перебили её беззастенчиво. - Всё, что было у тебя в жизни до сих пор – неважно. Чем быстрее ты это поймёшь, тем быстрее обретёшь смирение. Чем быстрее обретёшь смирение, тем быстрее познаешь мир в душе, хабиби…

Али освободил пленнице ноги и отступил в угол, сматывая длинную верёвку.

- А мир в душе… Самое желанное в жизни любого человека – постичь гармонию и принять происходящее с ним без злобы, бессмысленной, саморазрушительной борьбы, но с благодарностью и восторгом!

- Качественно свистишь, - не могла не оценить Кира, растирая опухшие лодыжки. – Гармония и в самом деле штука зашибенская. И недостижимое стремление всех монотеистических религий.

- Отчего же недостижимое? – ласково осведомился самозваный проповедник.

- Оттого, что трудно достичь гармонии со вселенной, будучи связанным, приневоленным, голодным, находящимся в чьей-то безраздельной, злой власти и в полном неведении относительно своего завтра.

- Всего-то? – заулыбался Асаф радостно. – Тогда готовься, о прекрасная дева, перечисленные тобою препятствия на пути к абсолютному счастью мы сейчас устраним! Путы, как видишь, уже пали. Вкуснейший обед тебе сейчас принесут. Из трюма вскоре переведут – как только дау отчалит и встанет на курс. А что касается твоего завтра, я тебя просвещу немедленно: не пройдёт и недели, ты будешь, о дева, есть сочные персики, созревшие на благословенной земле Исфахана, ходить в самом тонком газовом шёлке, что существует во вселенной, и радоваться жизни под благодетельным крылом могущественного покровителя! Как видишь, моя нынешняя, временная власть над тобой не так уж и зла, раз я забочусь о твоём благоденствии. Согласна?

- Базара нет, - прошептала Кира, уставившись на благодетеля остекленевшим взором.

Впрочем, чему так поражаться? Нечто подобное она и подозревала, терзаясь накануне самыми жуткими предположениями, порождёнными тревожной безвестностью.

Асаф присел рядом с ней на мешки, взял жёсткими пальцами за подбородок и повернул её лицо сначала в одну сторону, потом в другую… Дабы более детально оценить своё приобретение и прикинуть: возможно ли сию дикарку причипурить и украсить настолько, чтобы и в самом деле не стыдно было предложить в гарем Шахрияра (да продлятся его благословенные дни!) Хотя… там сейчас не сильно переборчивы. Потому что столько красавиц, сколько требуется с недавних пор этому маньяку, не напасёшься. Бухейт, главный смотритель гарема, скупает девиц оптом, не торгуясь и особо не придираясь.