Хотя сейчас он отличал Анни от Доркас и Доркас от Мириам по чертам лица, вначале все было не так. Майк тогда различал их только по росту, по цвету волос и по голосу — голоса всегда разные. А когда случалось, что все трое умолкали одновременно, делу помогало то, что Анни такая высокая, Доркас — маленькая, а Мириам меньше Анни, но больше Доркас. Иногда приходилось прибегать к другим признакам: так, если Анни и Доркас отсутствовали, то Мириам отличал цвет волос; они назывались «красными», хотя это был совсем другой цвет, чем у красных же предметов.

Майк знал, что каждое английское слово имеет несколько значений. Это был факт, к которому следовало привыкнуть, как пришлось привыкнуть к однообразию девичьих лиц… Тем более что если подождать, то возникали различия. Майк теперь мог вызвать в памяти лицо Анни и сосчитать количество пор на ее носу с той же легкостью, что и у Джилл. По существу-то даже яйцо обладает уникальной индивидуальностью и отлично от всех других яиц, где бы и когда бы они ни существовали. Поэтому потенциально каждая девушка обладала собственным лицом, хотя различия могли быть очень малы.

Майк отдал фотографию Дьюку, и радость Дьюка согрела его. Себя Майк этим не обделил. Он мог вызвать в памяти, когда хотел, это лицо, на котором светилось странное отражение прекрасной боли. Он выслушал благодарность Дьюка и с радостью вернулся к своей почте.

Майк не разделял недовольство Джилл лавиной писем. Он прямо-таки купался в них, во всех этих объявлениях страховых компаний и предложениях руки и сердца. Путешествие во Дворец открыло ему глаза на бесконечное разнообразие этого мира, и он настроился все это грокк.

На это потребуются столетия, ему предстоит расти, расти и расти, но торопиться нечего, он грокк, что вечность и постоянные, чудесно изменчивые «сейчас» идентичны.

Он решил не перечитывать энциклопедию «Британика»: почта давала ему более любопытные аспекты мира. Он читал письма, кое-что грокк, остальное запоминал для последующих размышлений, когда дом засыпал. Он начал, думал Майк, грокк «бизнес», «покупку», «продажу» и родственные виды немарсианской деятельности. Энциклопедия же оставляла его «пустым», поскольку (как он грокк сейчас) каждая статья подразумевала наличие таких знаний, какими он не обладал.

Прибыла почта от мистера Генерального секретаря Джозефа Эджертона Дугласа — чековая книжка и другие бумаги. Его брат Джубал постарался объяснить ему, что такое деньги и как ими пользоваться. Майк ничего не понял, хотя Джубал показал ему, как заполнять чек, дал в обмен на чек деньги и научил их считать.

Затем внезапно он грокк с такой ослепительной ясностью, что даже задрожал, что есть деньги. Эти симпатичные картинки и блестящие кругляшки вовсе не «деньги» — это символ идеи, распространенной в человеческой массе и охватившей весь их мир. Эти материальные предметы были не деньгами, а лишь символизировали идею денег в такой же степени, как разделенная вода символизирует понятие «расти ближе». Деньги были такой же абстрактной идеей, как мысли Старейших; это был мощный структурный символ укрепления, оздоровления и сближения.

Майк был потрясен величественной красотой денег.

Движение, обмен, взаимопроникновение символов — прекрасны даже в малом, — ему вспомнились игры малышни, помогавшие им расти и учиться размышлять, но сейчас его ослепила тотальность, с которой весь мир отражался в единой динамической структуре этого символа. Затем Майк грокк, что Старейшие люди наверняка очень древние, раз им удалось сконструировать такую потрясающую красоту. Он робко наделся, что ему когда-нибудь будет дозволено встретиться с одним из них.

Джубал поощрял его тратить деньги, и Майк так и делал, с застенчивым нетерпением невесты, готовящейся лечь в брачную постель. Джубал посоветовал ему купить подарки для друзей, а Джилл помогла, начав с установления пределов: один подарок каждому, и определила конечную сумму, которая не должна была превысить третью часть его счета. Майк же сначала вознамерился потратить все.

Он понял, как трудно бывает тратить деньги. Существовало множество вещей, таких удивительных и таких недоступных для понимания. Окруженный каталогами из Маршалл-Филдс, Гинзы, Бомбея и Копенгагена, он чувствовал себя тонущим в изобилии. Даже одного каталога «Сирс и Монтгомери» было более чем достаточно.

Помогла Джилл.

— Нет, Дьюку трактор не нужен.

— Но Дьюк любит тракторы.

— У него уже есть один. Вернее, у Джубала есть, что одно и то же. Ему бы понравился один из тех миленьких бельгийских одноколесных велосипедов. Он мог бы его разбирать и собирать целыми днями. Но и это слишком дорого. Майк, милый, подарки не должны быть дорогими. Разве только, если ты хочешь, чтобы какая-нибудь девчонка пошла за тебя замуж или что-то в этом роде. Подарок должен показать, что ты считаешься со вкусом человека, которому его преподносишь. Даришь то, что ему нравится, но такое, что вряд ли он когда-нибудь купит сам.

— Как это?

— Вот в том-то и проблема. Подожди, я вспомнила… что-то из сегодняшней утренней почты. — Она вернулась почти сразу же. — Нашла! Слушай: «"Современная Афродита". Альбом-люкс женской красоты. Великолепные красочные стереоснимки, принадлежащие лучшим в мире мастерам фотокамеры. Примечание: данный альбом по почте не пересылается. Не принимаются заказы из следующих штатов…» Гм… Пенсильвания есть в списке, но мы найдем способ это обойти. Насколько я знаю вкусы Дьюка, он будет в восторге.

Подарок был доставлен с помощью патрульной машины С.С. В последующие дни в рекламе появилось добавление: «Доставлен "Человеку с Марса" по специальной договоренности», что очень понравилось Майку и сильно расстроило Джилл.

Выбирать подарок Джубалу оказалось для Джилл тяжелым испытанием. Что подарить человеку, у которого есть все, что он хочет и что можно купить за деньги? Три волшебных желания? Источник вечной молодости, который безуспешно искал Понсе де Леон? Смазку для его скрипящих суставов? Или один золотой день юности? Джубал давно отказался держать домашних животных, так как уже пережил многих своих любимцев и, что еще хуже, боялся, что любимцы переживут его и останутся сиротами.

Они посоветовались с остальными.

— Пустяки, — сказал Дьюк. — Разве вы не знаете? Босс любит статуи.

— Вот как? — удивилась Джилл. — Но я здесь не видела ни одной скульптуры.

— То, что он любит больше всего, — не продается. Он говорит, что дерьмо, которое делают теперь, не годится даже для свалки. И любой болван с ацетиленовой горелкой и астигматизмом сейчас именует себя скульптором.

Анни кивнула.

— Дьюк прав. А ответ мы поищем в книгах библиотеки Джубала. — Анни принесла три книги, вид которых, как ей казалось, свидетельствовал, что их листают чаще всего. — Хм… — сказала она, — боссу нравятся все скульптуры Родена. Майк, если б ты смог купить одну из них, какую бы ты выбрал? Вот очень славная — «Вечная весна».

Майк посмотрел на «Весну» и стал перелистывать книгу.

— Вот эту.

— Что?! — Джилл прямо всю передернуло. — Майк, но она ужасна! Я надеюсь, что помру задолго до того, как стану похожа на нее.

— Она прекрасна, — сказал Майк твердо.

— Майк, — протестовала Джилл, — у тебя извращенный вкус, ты хуже Дьюка.

Обычно такой упрек, особенно со стороны Джилл, заставил бы Майка замолчать и провести в попытках грокк свою ошибку всю ночь. Но в данном случае он чувствовал себя уверенно. Эта статуя была как дыхание Родины. Хотя изображала она женщину, создавалось впечатление близости Старейшего, который мог быть ее творцом.

— Она прекрасна, — сказал он, — у нее есть собственное лицо. Я — грокк.

— Джилл, — медленно сказала Анни, — Майк прав.

— Как? Анни! Неужели тебе нравится это?

— Она ужасает меня. Но книга сама раскрывается в трех местах. Ту страницу он смотрел чаще двух остальных. Вот на эту — «Кариатида, упавшая под тяжестью своего камня» Джубал смотрит очень часто. Но самая любимая — эта.