— Ну, не знаю… Мальчишки этого возраста в некоторых кругах ценятся высоко. Если его отмыть, надушить, завить ему волосы…

— Милорд муж, а разрешается ли мне хотя бы подумать о пинке в ваше брюхо?

— За мысль обычно не предают военно-полевому суду, это единственная вещь, которая остается при нас и отобрать которую не могут при всем желании. О'кей, я предпочитаю девочек. В этом отношении я обыкновенен, тут уж ничего не поделаешь. А что ты там говорила про Мьюри? Уж не ревнуешь ли ты, Длинноножка?

Я просто-напросто кожей чувствовал, как на ее щеках выступают ямочки — чтобы увидеть, мне пришлось остановиться.

— Только в день свадьбы, милорд муж. Все остальные дни — твои. Если я застану тебя увлеченным этим видом спорта, то или сделаю вид, что не замечаю, или поздравлю с успехом, как уж получится.

— Не думаю, что ты меня поймаешь!

— А я уверена, что тебе не удастся поймать меня, милорд-разбойник, — ответила она невозмутимо.

Все-таки ей досталось последнее слово, так как в эту минуту раздался звон тетивы Руфо. Он крикнул: «Попал!» — и тут мы оказались по горло в хлопотах. Эти дикие свиньи были такие страховидные, что в сравнении с ними наши самые безобразные выглядят красавчиками. Я убил одну стрелой, пронзившей ее вонючую глотку, затем — секундой позже — вогнал сталь шпаги в бок ее братишке. Стар направила меткую стрелу в свою цель, но стрела скользнула по кости, боров пошел в атаку, и я ударил его ногой в бок, так как все еще не высвободил шпагу из туши его родича. Наконечник стрелы, попавший ему между ребер, видимо, все же утихомирил его. Стар хладнокровно пустила новую стрелу, а я добил наглеца. Еще одну свинью Стар прикончила шпагой, нанеся удар так, как наносит его матадор, когда наступает «момент истины». Она сделала пируэт, пропуская жертву мимо себя — уже мертвую, но не желающую признать сей факт.

Битва закончилась быстро. Старина Руфо свалил без посторонней помощи троих, но получил серьезную рваную рану. У меня была царапина, а моя новобрачная оказалась целой и невредимой, в чем я поспешил убедиться, как только страсти утихли. Затем я держал вахту, пока наш хирург занимался Руфо. Потом она обратилась к моему, гораздо более легкому ранению.

— Ну как, Руфо, — спросил я, — можешь идти?

— Босс, я не останусь в этом лесу, даже если мне придется из него выбираться ползком. Надо уходить отсюда. Во всяком случае, — добавил он, глядя на гору никому не нужных свиных окороков, — в ближайшее время крысы нам не угрожают.

Я изменил порядок движения, поместив Руфо и Стар во главе колонны, а сам занял позицию в арьергарде, откуда мог прийти им на помощь в любую минуту. Арьергард вообще-то безопаснее головы колонны в обычных условиях, но здесь не тот случай. Кроме того, я дал эмоциям взять верх над расчетом: хотел лично опекать свою любимую.

Заняв это место, я чуть не окосел, одновременно пытаясь углядеть, что происходит и впереди и сзади, чтобы оказаться рядом, если Стар или Руфо окажутся в беде. К счастью, мы получили небольшую передышку, и я несколько отрезвел: нельзя брать на себя работу «за того парня». И тогда отдал все внимание нашему тылу. Руфо, он хоть и стар и ранен, не сдался бы смерти, не убив врага и не доставив ему чести сопровождать себя в ад, как это и положено. Стар тоже не принадлежала к числу героинь, падающих в обморок. Я поставлю на нее сколько угодно против любого мужчины ее весовой категории — с оружием или без оного, и мне очень жаль того мужика, который попытался бы изнасиловать ее: он, надо думать, долго бы еще отыскивал свои cojones[88].

Свиньи нас больше не беспокоили, но по мере приближения вечера, мы стали видеть, а чаще слышать гигантских крыс, которые крались за нами, оставаясь практически невидимыми. Они не вступают в бой как берсерки, подобно свиньям, они выжидают удачного момента, как это вообще свойственно крысам.

Крыс я боялся. Однажды, когда я был еще маленьким (отец уже умер, а мать еще не вышла вторично замуж), мы остались без жилья и поселились на чердаке заброшенного дома. Было слышно, как крысы орудуют внутри дома, и дважды они пробегали по мне, когда я спал.

До сих пор иногда просыпаюсь с воплем ужаса.

Крыса отнюдь не становятся лучше, если ее довести до размеров койота. Эти были типичные крысы — вплоть до кончиков усов — с той лишь разницей, что ноги, и особенно ступни, были у них непропорционально большими.

Мы не тратили стрел, если не были уверены в удачном попадании, мы шли зигзагами, стараясь держаться более открытых участков леса, что, однако, увеличивало опасность нападения сверху. Но кроны деревьев были весьма густы, так что атаки с неба не очень беспокоили.

Я убил одну крысу, которая подобралась слишком близко, и почти попал в другую. Нам приходилось расходовать стрелы на тех, что уж очень наглели, это заставляло других быть более осторожными. Однажды, когда Руфо целился в одну из таких, а Стар со шпагой в руке готовилась прийти мне на помощь, один из этих мелких хищников коршуном спикировал прямо на Руфо.

Стар срубила его в воздухе на самой низкой точке его пике, так что Руфо ничего не заметил — он был слишком занят, целясь и пуская стрелу.

К счастью, нам не приходилось волноваться из-за подлеска — лес походил на парк — деревья и трава, без кустарника. Так что этот отрезок пути был не так уж и плох, хотя стрелы у нас все равно кончались. Я как раз с беспокойством думал об этом, когда вдруг обнаружил кое-что:

— Эй, вы, впереди! Вы же сбились с курса! Сворачиваете вправо!

Стар указала мне направление, еще когда мы свернули в лес, держать его было моим делом. «Шишка направления» у Стар работала плоховато, у Руфо — не лучше.

— Извини, милорд, — отозвалась Стар. — Тут уклон больно уж крут.

Я подошел к ним:

— Руфо, как нога?

На лбу у него выступили капли пота. Не отвечая мне, он обратился к Стар:

— Миледи, скоро стемнеет.

— Знаю, — сказала она спокойно. — Поэтому наступило время перекусить. Милорд муж, вон тот большой плоский камень кажется мне подходящим.

Я подумал было, что у нее шарики зашли за ролики, Руфо, видимо, тоже, но по другой причине.

— Миледи, мы же сильно опаздываем.

— И опоздаем еще больше, если я не займусь твоей ногой.

— Лучше бросьте меня тут, — пробормотал он.

— Лучше помолчи, пока твоего совета не спрашивают! — сказал я ему. — Я бы даже Рогатого Призрака не бросил крысам. Стар, как мы поступим?

Большой плоский камень торчал, словно череп, среди деревьев неподалеку от нас. Это была верхушка известкового валуна, глубоко ушедшего в землю. Я занял пост в центре валуна, раненый Руфо уселся рядом, а Стар занялась установкой Охранения. Я не видел, как она это делала, так как во все глаза следил за тем, что происходило у нее за спиной, следил с натянутым луком и положенной на тетиву стрелой, готовый встретить врага. После Стар сказала мне, что Защита ни в малейшей степени не связана с «магией» и вполне доступна для земной технологии, если бы нашелся умник и додумался до изгороди под током, но без изгороди, ну как радио и телефон работают без провода, хотя аналогия тут не вполне точная.

И очень хорошо, что я следил за ситуацией за пределами Охранения, не пытаясь решить загадку того, как устанавливается волшебный круг: Стар была внезапно атакована единственной из встреченных нами крыс, начисто лишенной рассудка. Крыса бросилась на Стар, моя стрела, просвистевшая у Стар возле самого уха, послужила веским предупреждением, и она прикончила крысу ударом шпаги. Это был очень старый самец, беззубый, с седыми усами и, видимо, чокнутый. Величиной с волка и с двумя смертельными ранами на теле, он все еще выглядел олицетворением красноглазой шелудивой ярости.

Когда последний Хранитель был поставлен, Стар сказала, что о небе мне больше не надо беспокоиться, поскольку Защита идет не только по кругу, но и прикрывает нас куполом сверху. Как говаривал Руфо: если Она сказала, значит — все! Пока Руфо караулил, он умудрился частично развернуть шкатулку. Я достал оттуда хирургический чемоданчик Стар, запас стрел и еды. Никаких глупостей по части взаимоотношений слуг и господ мы не придерживались: поели вместе, сидя и лежа, Руфо лежал пластом, давая отдых ноге, а Стар подавала ему пищу и даже особо лакомые кусочки клала ему прямо в рот согласно обряду невианского гостеприимства. Она долго возилась с его ногой, а я светил ей и подавал инструменты. Стар покрыла рану каким-то бледным гелем, прежде чем наложить повязку. Если это и было больно, то Руфо даже не поморщился.