Каргрейвз позволил себе улыбнуться.

— Едва ли вы предусмотрели ситуацию, которая сложилась в настоящий момент.

Подполковник возразил:

— На войне порой приходится отступать. Мы вынуждены были считаться с такой возможностью.

— Вы называете войной вероломную бомбардировку мирного гражданского корабля?

На лице пленного появилось оскорбленное выражение.

— Прошу вас, друг мой! Зачем искажать факты? Ведь это вы напали на нас без предупреждения. Если бы мне не посчастливилось оказаться в тот момент в скафандре, я был бы уже мертв. Хочу заверить вас: я ничего не знал о том, что вы готовите удар. Что же до ваших слов, будто «Галилей» — мирный гражданский корабль, то я нахожу весьма удивительным, что вы сумели разбомбить нашу базу, не имея на борту ничего серьезнее мухобойки. Вы, американцы, удивляете меня. Вы всегда готовы обвинить других в том, что делаете сами.

Услышав такое наглое заявление, Каргрейвз едва не задохнулся от ярости. На лице Росса появилось выражение крайнего отвращения. Он уже открыл рот, но доктор знаком велел ему молчать.

— В ваших последних словах, — сказал он, — больше лжи, полуправды и подтасованных фактов, чем во всем том, что вы соблаговолили изречь до сих пор. Правда такова: «Галилей» не бомбил вашу базу; от нашего корабля остались лишь обломки. Но ваши люди оказались слишком беспечны. Мы захватили вашу ракету и сбросили на базу вашу же бомбу…

— Идиоты!

— Согласен с вами. Далее: вы утверждаете, что мы напали без предупреждения. Опять ложь: вы были предупреждены в достаточной мере и даже более того. Вы ударили первыми. И с вашей стороны было крайней наивностью считать, что мы не ответим вам.

Фон Гартвик хотел было что-то сказать.

— Молчать! — отрывисто произнес доктор. — Мне надоело выслушивать вашу брехню. Объясните мне, откуда у вас американский корабль. Расскажите подробно.

— Ах это! Мы купили его.

— Не валяйте дурака.

— Ничего подобного. Нет, конечно, мы не являлись на военный завод и не попросили упаковать корабль и послать его по нашему адресу. Он был приобретен через третьи руки, но как бы то ни было наши друзья сумели доставить то, что нам нужно.

Каргрейвз ненадолго задумался. Такое было вполне возможно. Он смутно припоминал, что в газетах мелькали сообщения о постройке двенадцати кораблей класса «Вотан». Газеты подавали это событие как доказательство того, что страна полностью оправилась от войны и восстановила свою экономику.

Интересно, подумал доктор, все ли двенадцать кораблей служат тем целям, для которых они предназначались?

— Это обычное заблуждение американцев, — продолжал фон Гартвик. — Вы полагаете, что весь мир разделяет вашу святую веру в прогнившую демократию. Чепуха! У нас друзья повсюду. В Вашингтоне, Лондоне, даже в Москве. Повсюду. Вот еще одна причина неизбежности нашей победы.

— Может быть, даже Нью-Мексико?

Фон Гартвик рассмеялся.

— Буду откровенен с вами, мой друг, я с наслаждением читал ежедневные донесения. Поначалу мы рассчитывали застращать вас, но потом поступило сообщение о вашем успехе. Вам крупно повезло, что вы убрались оттуда так быстро, мой дорогой друг.

— Перестаньте называть меня «дорогой друг», — с раздражением произнес Каргрейвз. — Мне это уже надоело.

— Очень хорошо, мой дорогой капитан. — Каргрейвз пропустил замечание немца мимо ушей. Его беспокоило затянувшееся отсутствие Морри и Арта. Неужели кто-то еще из бандитов остался в живых?

Он уже начинал подумывать о том, чтобы связать подполковника и оставить его на корабле, а самому отправиться на поиски, когда шлюз распахнулся и в ракету вошли мальчики, ведя перед собой первого пленника.

— Он сопротивлялся и не хотел идти, дядя, — объяснил Арт. — Нам пришлось уговаривать его, — он хихикнул. — Похоже, он не доверяет нам.

— Хорошо. Снимайте скафандры.

Сержант-техник, казалось, вконец растерялся, увидев в рубке фон Гартвика. Он поспешно стянул с головы шлем и, откинув его на спину, сказал по немецки:

— Герр оберст, я не виноват. Я…

— Молчать! — рявкнул подполковник, тоже по-немецки. — Ты рассказал что-нибудь этим собачьим свиньям об управлении кораблем?

— Нет, нет, герр оберст — клянусь!

— Тогда продолжай изображать дурака, иначе я вырву сердце из твоей груди!

Каргрейвз с непроницаемым лицом выслушал короткую перепалку, но Арт не выдержал:

— Дядя, — вскричал он, — вы слышали? Вы слышали, что он приказал сержанту?

Фон Гартвик посмотрел сначала на мальчика, потом на доктора.

— Так вы понимаете по-немецки? — тихо спросил он.

— Боюсь, что так.

Когда Морри и Арт вводили в корабль пленника, Росс опустил свою винтовку. Каргрейвз давным-давно сунул свой пистолет в кобуру.

Фон Гартвик переводил взгляд с одного на другого. Морри и Арт были вооружены, первый — винтовкой, второй — револьвером, но оба держали под прицелом сержанта. Фон Гартвик рванулся к Каргрейвзу и выхватил у него из-за пояса пистолет.

Он сразу же нажал на курок. Секунду спустя Каргрейвз подскочил к нему и попытался схватить немца за руки.

Фон Гартвик ударил доктора пистолетом по голове и обхватил его поперек туловища.

Сержант схватился за грудь, издал булькающий звук и осел на пол. На него никто даже не посмотрел. Юноши замерли от неожиданности, но уже секунду спустя оправились от испуга и, повернувшись, приготовились стрелять в подполковника, — так, чтобы не задеть при этом доктора. Каргрейвз, получив удар по голове, потерял сознание и повис на руках немца. Тот с легкостью приподнял тридцать фунтов лунного веса одной рукой.

— Стоять! — закричал он.

Его слова не возымели бы никакого действия, если бы юноши не увидели, что он приставил дуло пистолета к голове доктора.

— Спокойно, джентльмены, — быстро проговорил фон Гартвик, — я не собираюсь причинять вред вашему капитану и не сделаю этого, если вы меня не принудите. Мне очень жаль, что пришлось ударить его, я поступил так лишь потому, что он напал на меня.

— Не стрелять! — скомандовал Морри.

— Весьма разумно, — похвалил немец, — я сам не хочу стрелять ни в вашего капитана, ни в вас. Я только стремился заткнуть рот ему, — кивком головы он указал на лежащего пилота.

Морри бросил взгляд на бездыханное тело.

— Зачем?

— Он оказался безвольным глупцом. Он мог рассказать все, о чем бы вы его ни спросили, — подполковник на секунду умолк и вдруг заявил: — А теперь я вновь ваш пленник, — он выпустил из руки пистолет, и тот со стуком упал на пол.

— Уберите дока с линии огня, — прошипел Росс, — я боюсь попасть в него.

— Спокойно! — прогремел Морри. — Арт, подними пистолет. Росс, возьми дока!

— О чем ты говоришь? — возразил Росс. — Это же убийца. Его необходимо прикончить на месте.

— Нет!

— Почему?

— Потому, что док был бы против! Такой довод тебя устраивает? Не стрелять! Это приказ, Росс! Позаботься о доке. Арт, свяжи его, и покрепче.

— Еще бы! — пообещал Арт.

Подполковник не сопротивлялся, и Морри счел возможным помочь Россу.

— Что с ним? — спросил он, склоняясь над Каргрейвзом.

— Похоже, дела не так уж плохи. Сейчас посмотрим, я только сотру с него кровь.

— Бинты и все такое прочее, — сказал Гартвик таким голосом, будто связывали не его, а кого-то другого, — лежат в аптечке на пульте управления в рубке.

— Сходи за бинтами, Росс, — велел Морри. — А я присмотрю за ним. Если он умрет, — заявил он Гартвику, — то вам придется несладко. Мы выкинем вас наружу без скафандра. Застрелить вас было бы слишком милосердно.

— Он не умрет. Я ударил его не так сильно.

— Молите Бога, чтобы док остался жив. Вы переживете его не более чем на пару минут.

Фон Гартвик пожал плечами.

— Что толку угрожать мне? Мы все здесь практически мертвецы. Неужели вы этого не понимаете?

Морри испытующе посмотрел на него.

— Ты закончил, Арт? Уверен, что связал его достаточно надежно?

— Он удушит себя, если будет трепыхаться.