— Я напрасно стараюсь, Макс. Это все равно что пробовать разрезать дюропластик.

— Ну что ты — этот нож у меня острый как бритва. Дай-ка мне.

Но и у Макса ничего не получилось.

Тут стадо заволновалось и пришло в движение. Веревки натянулись и потащили пленников вперед. Прыгая на одной ноге, юноше удалось защелкнуть нож и спрятать в карман. Сначала стадо шло медленно, потом кентавры побежали.

Элли сразу споткнулась, упала, и ее потащили вперед. Макс ухватился за веревки обеими руками и закричал:

— Эй, остановитесь!

Кентавр, тащивший их, обернулся и посмотрел на них, будто извиняясь.

— Послушай, глупыш, — обратился к нему Макс. — Мы не угонимся за вами, ведь мы не лошади. — Он повернулся к Элли и помог ей встать. — Ты не пострадала, малышка?

— Нет, по-моему. — Элли вытерла слезы. — Если мне удастся добраться до этого дурака, вот он обязательно пострадает — это точно!

— У тебя оцарапана рука.

— Это не смертельно. Попроси его не бежать так быстро, а?

Увидев, что люди поднялись на ноги, огромный кентавр тут же снова помчался вперед. Элли и Макс опять упали. На этот раз к ним подбежал вожак и заговорил с тем, кто тащил людей. Макс принял посильное участие в переговорах, отчаянно жестикулируя.

Вероятно, это возымело действие: кентавр пошел шагом, тогда как все остальные умчались вперед. Еще один монстр шел сзади. Летающая медуза, до этого висевшая над стадом, медленно отстала от него и повисла над головами людей.

Кентавры двигались не слишком быстро, чтобы люди поспевали за ними. Они шли по открытому плоскому дну долины, по колено в траве. В густой траве было не так больно падать — кентавр-стражник, видимо, полагал, что одно или два падения каждые четыре-пять сотен ярдов являются оптимальным вариантом. Он не проявлял нетерпения, останавливался и ждал, пока люди встанут, но шел так быстро, что Элли и Макс вскоре выдохлись. Они уже не разговаривали между собой: от усталости у них ужасно пересохло в горле.

По дну долины протекал маленький ручеек, и кентавр легко перепрыгнул через него. Людям, однако, пришлось пересечь его вброд. Элли остановилась на середине ручья, наклонилась и стала пить.

— Элли, не смей! Ведь мы не знаем, можно ли пить эту воду.

— Мне хотелось бы, чтобы она оказалась ядовитой, тогда я могла бы лечь и умереть. Макс, я устала, и мне трудно идти.

— Возьми себя в руки, малышка. Мы найдем выход. Я запомнил путь, которым нас вели.

Юноша подумал — и тоже напился из ручья: жажда оказалась сильнее страха. Кентавр терпеливо разрешил им напиться и потащил дальше.

Вскоре они достигли склона на другом берегу ручья и начали подниматься вверх. Казалось, люди вымотались до предела, однако выяснилось, что они еще в состоянии карабкаться вверх. Кентавр был проворен и быстр, как горный козел и, по-видимому, не понимал, почему людям трудно идти. Наконец Элли упала и уже не смогла встать; кентавр подошел к ней и пнул копытом.

Макс ударил его обоими кулаками. Кентавр даже не попытался уклониться от удара или дать сдачи; он просто посмотрел на юношу с глупым удивлением. Тот, что замыкал шествие, подошел к товарищу, и они оживленно заговорили между собой.

Макс сел рядом с Элли и обеспокоенно спросил:

— Тебе лучше?

— Молчи, дай отдохнуть.

Минут через десять один из кентавров подошел к пленникам и оттолкнул Макса в сторону, а второй потянул за веревку, привязанную к Элли. Веревка быстро укоротилась, и девушке пришлось встать.

Еще дважды кентавры давали им возможность отдохнуть. Наконец, когда людям уже стало казаться, что переходу не будет конца, они вышли к лесу. Еще с милю они брели между деревьями и наконец достигли цели пути.

Это была поляна, густо усыпанная еловыми иголками. Кентавр, который шел сзади, взял конец веревки, привязанной к ногам Макса, и бросил к стволу ближайшего дерева. Веревка мгновенно обвилась вокруг него. Другой кентавр проделал то же самое с веревкой Элли, только закрепил ее на другом дереве на расстоянии около сорока футов. Потом кентавры подогнали Макса и Элли поближе друг к другу, время от времени поглаживая веревки, которые все удлинялись и удлинялись до тех пор, пока не стали совсем тонкими. Теперь юноша и девушка могли стоять — или сидеть — рядом.

Это, однако, не понравилось кентаврам. Один из них поднял Макса и потянул за его веревку, которая тут же снова сократилась, так что юноша оказался в нескольких футах от Элли.

— Что это они придумали? — забеспокоилась девушка.

— Похоже, им не хочется, чтобы мы объединили силы, — пожал плечами Макс.

После этого кентавры повернулись и исчезли в лесу. Элли посмотрела им вслед. Вдруг по ее чумазому лицу потекли слезы — и девушка разрыдалась.

— Перестань, Элли! — приказал юноша. — Слезами делу не поможешь.

— Я ничего не могу с собой поделать — всхлипывала девушка. — Я старалась быть храброй весь день — пыталась изо всех сил. Но я…

Элли уткнулась лицом в траву. Ее тело содрогалось от рыданий.

Макс лег, протянул к ней руки и погладил девушку по голове.

— Успокойся, малышка, — прошептал он. — Мы что-нибудь обязательно придумаем.

— Посмотри, Макси! Они привязали нас, как собак!

— Сейчас посмотрим. — Он сел и стал разглядывать свои узы.

Привязь не походила на обычную веревку. У нее была гладкая блестящая поверхность, напоминавшая змеиную кожу. На той части, которая обвивала лодыжку Макса, не было никаких узлов; она просто стягивала ногу и сливалась сама с собой.

Юноша взял ее в руки и почувствовал внутри какую-то пульсацию. Он начал поглаживать ее, как это делали кентавры, и пульсация стала заметнее, хотя трос не удлинялся, не укорачивался и продолжал туго стягивать лодыжку.

— Элли, — сказал Макс, — эта штука живая.

Девушка подняла заплаканное лицо.

— Какая штука?

— Ну веревка.

— Ах, эта! Разумеется.

— По крайней мере, — продолжал юноша, — это не обычная веревка. — Он снова попытался разрезать ее и опять безуспешно. — Готов поспорить, что, если бы у меня были спички, мне удалось бы заставить ее просить о помощи. У тебя нет спичек, Элли?

— Я не курю.

— Я тоже. Может быть, нам удастся разжечь огонь каким-нибудь другим способом. Палки потереть или еще как-нибудь.

— А ты умеешь?

— Нет.

Макс продолжал поглаживать живую веревку, но, по-видимому, ему не удавалось делать это должным образом — узы по-прежнему стягивали его ноги. Юноша продолжал свои бесплодные попытки и вдруг услышал:

— Макс! Элли!

Девушка села.

— Чипси! Смотри, Макс, она шла за нами! Ну иди сюда, крошка.

Обезьянка сидела на вершине дерева. Она осторожно оглянулась вокруг, ловко побежала вниз по стволу и прыгнула прямо в объятия Элли. Девушка прижала обезьянку к себе и стала шептать ей ласковые слова, потом выпрямилась и посмотрела на Макса сияющим взглядом.

— Макс, я чувствую себя гораздо лучше!

— Я тоже, — кивнул юноша, — хотя и не знаю почему.

Обезьянка посмотрела на Макса и гордо заявила:

— Чипси шла за вами.

Юноша протянул руку и погладил крошечное создание.

— Совершенно верно, Чипси нас не бросила. Чипси — хорошая девочка.

Элли снова прижала к себе обезьянку.

— Теперь я больше не чувствую себя брошенной, Макс. Может быть, все еще будет хорошо.

— Конечно, Элли, наше положение не так уж безнадежно. А вдруг мне удастся найти способ правильно погладить эти веревки, или змеи, или, черт знает, что это такое. Если удастся, мы тут же убежим, — как только стемнеет.

— А мы не заблудимся?

— Не беспокойся. Я запоминал каждый шаг нашего пути, каждый поворот, каждый ориентир.

— А в темноте?

— В темноте мне ориентироваться еще легче. Ведь я хорошо знаком со звездами в небе Чэрити. Знаешь, сколько времени мы наблюдали за ними? Но, даже если нам не удастся освободиться, все равно не все потеряно.

— Почему ты так думаешь? Мне совсем не хочется провести всю жизнь на привязи.