— Когда он установил рулетку?

— Сразу после того, как мы покинули Планету Карсона.

Макс тут же вспомнил о «стеганых чехлах для чайников», которые он с Сэмом пронес на борт «Асгарда».

— А вы разве не знали об этом, сэр? — поинтересовался Ногучи. — Мне казалось, что он был вашим близким другом — до того, как вы получили каюту на верхней палубе.

Макс что-то невразумительно пробормотал в ответ и принялся читать вахтенный журнал. Запись о случившемся была в графе Саймса — Беннетт сделал приписку. Сэму запретили покидать корабль до конца полета, окончательное наказание будет вынесено после возвращения на Терру. Последняя фраза означала, по-видимому, что капитан Блейн намеревался предоставить Сэму возможность загладить свою вину хорошим поведением, перед тем как передать материалы гильдиям для принятия окончательного решения, — капитан был неплохим стариком. Но что значит «запретили покидать корабль»? В этом случае Сэм будет лишен возможности скрыться от преследований, которые ему угрожали еще на Земле.

Сменившись с вахты, Макс разыскал Сэма и вызвал его из кубрика в коридор.

— Но ведь я предупреждал тебя, чтобы ты не пытался встретиться со мной, — мрачно проворчал Сэм.

— Не валяй дурака, Сэм! Меня беспокоит положение, в котором ты оказался. «Запрещено покидать корабль» — это значит, что ты не сможешь…

— Замолчи! — Сэм произнес это слово шепотом, но таким свирепым, что Макс тут же умолк. — Послушай, малыш, — продолжал Сэм, — не вмешивайся в мои дела. Я имею теперь достаточно денег, а это самое главное.

— Но…

— Неужели ты думаешь, что им удастся удержать меня, если я захочу уйти с корабля? И не приходи сюда больше. Начальство тебя любит, и я хочу, чтобы так и было. Не хватало, чтобы тебе принялись читать лекции о плохой компании, с которой ты связался…

— Я просто хочу помочь тебе, Сэм.

— Тогда отправляйся к себе на верхнюю палубу и не вмешивайся.

На этом этапе Макс больше не встречался с Сэмом и перестал беспокоиться о его судьбе.

Гендрикс поручил юноше рассчитать заключительную траекторию подлета к планете — это была детская игра по сравнению с переходом через гиперпространство, — затем доверил Максу управление кораблем во время посадки. Это поручение было ответственным чисто формально, поскольку посадка была рассчитана заранее и производилась автоматически под контролем радиолокаторов. Макс сидел у контрольной панели, готовый в любую минуту взять управление в свои руки и совершить посадку самостоятельно, — а доктор Гендрикс стоял за его спиной, готовый принять управление на себя. Впрочем, такой необходимости не возникло; «Асгард» плавно опустился по рассчитанной траектории и мягко, как снежинка, коснулся грунта. Тут же включились силовые лучи, поддерживающие корабль в равновесии, и Макс доложил:

— Посадка совершена по расписанию, сэр.

— Объявить об изменении режима.

Макс включил корабельную трансляцию.

— Выключить главный двигатель! Все полетные группы могут покинуть вахту. Переходим на посадочный режим.

Из четырех дней на Хальционе первые три Макс провел, занимаясь руководством, а фактически обучаясь под руководством Ковака, как проводить плановый осмотр и текущий ремонт всех приборов рубки управления, которые необходимо было делать каждые три месяца. Элли была этим очень недовольна, поскольку у нее были другие планы. Однако в последний день пребывания на планете юноша отправился с ней осматривать достопримечательности Хальциона в сопровождении мистера и миссис Мендоза.

День прошел великолепно. По сравнению с Террой, Хальцион — невеселое место, а главный город — Бонапарт — даже не слишком похож на город. Тем не менее Хальцион являлся планетой земного типа с обычным воздухом, пригодным для человеческого дыхания, а пассажиры и команда «Асгарда» не выходили из корабля несколько месяцев, с момента взлета из земного космопорта, оставшегося позади в несчетном количестве световых лет. Была середина местного лета, афелий уже прошел, и ню Пегаси сияла на голубом небе, заливая все вокруг теплыми и яркими лучами.

Мистер Мендоза нанял экипаж, и они покатили за город по дороге между зелеными невысокими холмами. Четыре маленьких, но крепких местных пони везли коляску, фыркая и мотая головами. Туристы посетили туземный пуэбло — огромное глиняное строение, состоявшее из бесчисленного множества усеченных конусов, и приобрели сувениры, причем при более тщательном осмотре на двух обнаружили надпись «Сделано в Японии».

Их кучер, герр Эйзенберг, играл одновременно роль переводчика. Туземец, продававший сувениры, то и дело поворачивал глаза один за другим в сторону миссис Мендозы. Наконец он прощебетал что-то герру Эйзенбергу, и тот расхохотался.

— Что он сказал? — поинтересовалась миссис Мендоза.

— Это был комплимент, адресованный вам.

— Комплимент? О чем?

— Гм… он высказал точку зрения, что вас лучше всего жарить на углях и можно обойтись без приправ — у вас нежное мясо, и кушанье будет восхитительным. Между прочим, он так и поступил бы, — добавил герр Эйзенберг, — если бы вы остались здесь после захода солнца.

Миссис Мендоза взвизгнула.

— Вы не предупредили нас, что они — каннибалы. Джози, сейчас же отвези нас обратно!

Герр Эйзенберг посмотрел на нее с нескрываемым возмущением.

— Каннибалы? Ну что вы, мадам! Они не едят друг друга, только нас, да и то лишь тогда, когда выпадает случай. Уверяю вас, за последние двадцать лет не было ни единого инцидента!

— Но это еще хуже!

— Ничуть, мадам. Встаньте на их точку зрения. Они — цивилизованное племя. Этот старик никогда не нарушит туземных законов. Но мы для них всего лишь первосортная говядина, которая попадает к ним на стол, к сожалению, очень редко.

— Поехали немедленно обратно! Вы только посмотрите, их сотни, а нас всего пятеро.

— Не сотни, мадам, а тысячи. Но вам не угрожает никакая опасность, пока сияет Гнери на небе. — Он показал на ню Пегаси. — Убивать дичь при свете дня категорически запрещено, и ни один из них не рискнет нарушить табу. В противном случае виновника будут преследовать злые духи.

Несмотря на все его заверения, туристы все-таки решили ехать обратно. Макс обратил внимание, что Элдрет ничуть не испугалась. Сам он не мог понять, что помешало туземцам задержать их в деревне до захода солнца.

Обедали они в «Жозефине», лучшем и единственном ресторане Бонапарта. Здесь был настоящий оркестр из трех музыкантов, площадка для танцев и еда, которая, хоть и не отличалась выдающимися вкусовыми качествами, но по крайней мере не походила на ту, что подавали на «Асгарде», в «Бифрост Лаундже». В зале присутствовали почти все пассажиры и несколько офицеров; в общем, компания была веселой. Элли танцевала с Максом в перерывах между блюдами. Юноша даже осмелился пригласить миссис Дайглер, когда та подошла к их столу.

Во время следующего перерыва Элли вывела Макса на балкон и мрачно посмотрела не него.

— Оставь в покое эту суку Дайглер, слышишь?

— Что? Но я не сделал ничего плохого.

Внезапно на ее лице появилась теплая улыбка.

— Разумеется, нет, милый ты мой дурачок. Но Элли должна позаботиться о тебе.

Она повернулась и оперлась на перила балкона. На Хальционе наступили сумерки, и три его луны появились на небе друг за другом. Высыпали звезды, причем в таком количестве, что небо Терры никак не могло бы соперничать с небом Хальциона. Макс увидел незнакомые созвездия и обнаружил направление, по которому они вылетят завтра, чтобы совершить переход через гиперпространство и достигнуть Новой Терры.

Пока юноша познакомился только с четырьмя новыми небесами, причем не хуже, чем с тем, что висело над его головой в холмах Озарка, — и узнает много других. Он уже изучал по картам небеса, которые ему предстояло увидеть во время полета.

— О Макс, посмотри, как прекрасно!

— Да, конечно. Смотри-ка, да это метеор! Они встречаются здесь редко, очень редко.

— Загадай желание, Макс! Загадай поскорее!