Макс удивился.

— Что? Я никогда не занимался ничем другим. А зачем это мне нужно?

Монтгомери стряхнул пепел на свою тарелку.

— Потому что тебе больше не придется гнуть спину на ферме.

Во второй раз за последние пару часов новость застала юношу врасплох.

— Но почему? Что вы хотите этим сказать?

— Потому что мы продали ферму.

Максу показалось, что земля ушла у него из-под ног. По выражению лица Монтгомери он понял, что тот говорит правду, да и мать утвердительно кивнула. Она выглядела так всегда, когда ей удавалось сделать ему какую-нибудь неприятность — торжествующая и словно опасающаяся чего-то.

— Но папе это не понравилось бы! — отрезал юноша. — Эта земля принадлежала нашей семье на протяжении четырехсот лет.

— Перестань, Макси! Я ведь много раз говорила тебе, что не гожусь для работы на ферме. Я родилась и выросла в городе.

— Клайдс Корнерс! Ну уж и город!

— По крайне мере не ферма. А когда твой отец привез меня сюда, я была совсем молодой девчонкой, — тогда как ты был уже большим мальчиком. У меня впереди вся жизнь. И я не могу похоронить себя на какой-то ферме.

Макс заговорил более твердым голосом.

— Но ты обещала папе, что…

— Помолчи, молодой человек, — перебил Монтгомери. — И когда говоришь, будь вежлив со старшими, — как со своей матерью, так и со мной тоже.

Макс замолчал.

— Земля продана, и больше говорить не о чем. Как ты думаешь, сколько стоит ферма?

— Никогда не задумывался над этим.

— Мне удалось получить за нее намного больше, чем тебе может показаться. — Монтгомери подмигнул Максу. — Это уж точно! Тебе и твоей матери здорово повезло, что я положил на нее глаз. Я в курсе всех последних новостей и прекрасно разбираюсь в них. Мне известно, почему здесь скупают эти никому не нужные, истощенные участки. Я…

— Мы удобряем почву веществами, увеличивающими ее плодородие, которые поставляет нам правительство.

— Я сказал, что это никому не нужные участки, — они и являются таковыми. Для сельского хозяйства, я имею в виду.

Он потер пальцем нос, сделал хитрую физиономию и начал объяснять. Судя по его словам, в этом районе намеревались начать крупную государственную стройку — что-то вроде электростанции. Влиятельный синдикат потихоньку начал скупать землю в ожидании объявления о правительственном проекте. Монтгомери напустил на себя таинственный вид, и Макс пришел к выводу, что он мало об этом знает.

— Так вот, нам удалось получить от них в пять раз больше, чем они рассчитывали. Здорово, а?

Раздался голос матери:

— Теперь понимаешь, Макси? Если бы твой отец знал, что мы сумеем получить за наш участок…

— Замолчи, Нелли!

— Но я просто хотела сказать ему, сколько мы получили за…

— Я сказал — замолчи!

Мать умолкла. Монтгомери отодвинулся от стола, сунул в рот сигару и встал.

Макс поставил на плиту кастрюлю с водой, чтобы помыть посуду, и вынес остатки еды курам. Он пробыл во дворе довольно долго, глядя на небо и обдумывая создавшееся положение. Одна мысль о том, что Бифф Монтгомери стал членом их семьи, потрясала его до глубины души. Интересно, думал Макс, какими правами обладает приемный отец или, вернее, вдвойне приемный отец — мужчина, женившийся на моей мачехе? Но ему так и не удалось решить этот вопрос. Нужно было возвращаться в дом, как бы ни хотелось остаться во дворе.

Войдя, Макс сразу увидел, что Монтгомери стоит у книжной полки над стереовизором и разглядывает книги. Несколько штук уже лежало на приемнике. Он оглянулся и заметил юношу.

— А, это ты? Не уходи, мне нужно поговорить с тобой о скоте.

В дверях появилась фигура матери.

— Милый, — обратилась она к Монтгомери, — может быть, заняться этим завтра утром?

— Не вмешивайся, дорогая, — ответил он. — Аукционер приедет рано утром. Мне нужно подготовить список всего, что поступит в продажу. — Он продолжал разглядывать книги. — Смотри-ка, да это действительно ценные штуки. — Монтгомери держал в руках полдюжины томов, отпечатанных на тончайшей бумаге высшего качества и в обложках из красивого пластика. — Интересно, сколько за них дадут? Нелли, принеси-ка мои очки.

Макс поспешно подошел и протянул руку.

— Это мое! — воскликнул он.

— Что? — удивленно спросил Монтгомери и поднял книги высоко над головой. — Ты слишком молод, чтобы что-то было твоим. Нет, мы продадим все. Начнем жизнь с самого начала.

— Но это мои книги! Мне подарил их мой дядя! — Макс повернулся к матери. — Скажи ему, мама.

— Да, Нелли, поставь на место этого мальчишку, прежде чем мне придется сделать это самому.

На лице матери появилось озабоченное выражение.

— Не знаю, что и сказать. Книги действительно принадлежали Чету.

— А Чет был твоим братом? Значит, ты его наследница, а не этот щенок.

— Он был ей не братом, а деверем!

— Ну и что? Это не имеет значения. Значит, наследником дяди был твой отец, а мать унаследовала все от твоего отца. Именно мать, а не ты — ведь ты еще несовершеннолетний. Таков закон, сынок. Ты уж извини. — Он поставил книги на полку и остался стоять перед ней.

Макс почувствовал, как у него задрожали губы. Он знал, что не сможет говорить убедительно. Глаза наполнились слезами, и комната поплыла перед глазами.

— Вы… вы просто вор!

— Макс! — застонала мать.

Лицо Монтгомери приняло зловещее выражение.

— А вот теперь ты зашел слишком далеко. Боюсь, тебе придется попробовать вкус ремня. — И он начал расстегивать широкий пояс.

Макс сделал шаг назад. Монтгомери выдернул ремень и двинулся за ним.

— Монти, прошу тебя, не надо! — взвизгнула мать.

— Не встревай, Нелли! — отрезал Монтгомери и обратился к Максу: — Думаю, пришло время раз и навсегда установить, кто здесь повелитель. Сейчас же извинись!

Макс не ответил.

— Извинись, и мы забудем о случившемся, — повторил Монтгомери.

Он взмахнул ремнем. Макс сделал еще шаг назад. Монтгомери бросился за ним и попытался схватить за плечо. Макс увернулся и выскочил во двор.

Он бежал, пока не убедился, что Монтгомери не преследует его. Юноша остановился, тяжело дыша и содрогаясь от бессильной ярости. Он почти жалел, что Монтгомери не побежал за ним; едва ли кто-нибудь мог поймать его ночью около дома. Макс знал, где находится поленница, а вот Монтгомери — нет. Он помнил, в каком месте начинается выгул для свиней, а Монтгомери даже не подозревал. Наконец, юноша точно представлял себе место, где расположен колодец.

Прошло немало времени, прежде чем Макс успокоился и смог здраво рассуждать. Обдумав происшедшее, он с облегчением вздохнул, довольный, что все кончилось для него так просто — Монтгомери был намного крупнее и сильнее и славился тем, что умел здорово драться… Если все действительно закончилось, уточнил для себя Макс. Вряд ли к утру Монтгомери забудет об этом происшествии.

В гостиной все еще горел свет; Макс спрятался в сарае. Сев на пол и прислонившись к бревенчатой стене, он вдруг почувствовал, как сильно устал. Макс решил остаться в сарае до утра, но ему не удалось отыскать удобного местечка — развалюшка оказалась очень тесной, даже несмотря на то что старый мул недавно умер. Тогда он осторожно выглянул из сарая.

Теперь в гостиной было темно, но светилось окно спальни; значит, они все еще не легли спать. Дверь в дом была закрыта, однако на ней не было замка, так что пробраться внутрь не составило бы труда, но Макс боялся, что Монтгомери услышит. Комната юноши была в пристройке рядом с кухней, напротив гостиной, но попасть туда можно было только изнутри — наружной двери там не было.

Впрочем, это не имело значения — Макс решил эту проблему давно, еще в то время, когда, став достаточно взрослым, захотел входить в дом и выходить из него, не спрашивая старших.

Он пробрался вдоль стены, нашел козлы, подставил их под окно своей комнаты, залез наверх и вытащил гвоздь, вбитый в оконную раму. Через несколько мгновений он уже был в своей комнате. Дверь, ведущая в гостиную, была закрыта, но Макс не решился зажечь свет: Монтгомери могло прийти в голову заглянуть в гостиную, и тогда он увидел бы полоску света из-под двери. Макс осторожно разделся и лег в кровать.