Может быть, корабли пришельцев просто не видны на наших радарах? Мы не знали, на что паразиты способны в техническом плане, а делать предположения, основываясь на собственных представлениях о возможностях науки, и глупо, и опасно.

Однако выводы, которые напрашивались из всего увиденного, противоречили здравому смыслу. Следовательно, прежде чем докладывать, необходимо еще раз проверить. Пока было ясно лишь одно: даже заполнив почти весь город, они тем не менее сохраняли маскарад, и жители Канзас-Сити выглядели как свободные люди. Может быть, я и не настолько сильно выделяюсь.

Не выбирая особенно направления, я проехал еще с милю и обнаружил, что приближаюсь к торговому району, раскинувшемуся у Плаза. Сразу свернул, где толпы, там и полиция. Сворачивая, я заметил общественный плавательный бассейн. Запомнил все, что видел, поехал дальше и, только миновав несколько кварталов, задумался над новой информацией. Собственно, ее было немного: всего лишь вывеска «Закрыто в связи с окончанием сезона».

Бассейн, закрытый в самое жаркое время лета? Конечно, это может объясняться и какими-то естественными причинами. Плавательные бассейны прогорали в прошлом и будут прогорать еще. Но закрывать такое дело без крайней необходимости, когда оно приносит наивысшую прибыль, противоречит экономическому здравому смыслу. Это случается чрезвычайно редко. Однако именно здесь маскарад мог затрещать по швам, а закрытый бассейн вызовет меньше подозрений, чем открытый, но никем не посещаемый. Ясно, что в своих действиях паразиты старательно учитывают человеческую точку зрения. Да что там говорить, я сам был одним из них!

Значит, первое — ловушка у въезда в город; второе — слишком мало людей в купальных костюмах; третье — закрытый плавательный бассейн.

Вывод: паразитов гораздо больше, чем кто-либо мог себе представить.

Заключение: операция «Ответный удар» планировалась, исходя из неверных оценок; толку в ней не больше, чем в охоте на носорога с рогаткой.

Контраргумент: увиденное мной невозможно.

Мне живо представилось, как шеф секретной службы Мартинес со сдержанным сарказмом разносит мой доклад, не оставляя от него камня на камне. Да, видимо, чтобы убедить Президента прислушаться к докладу вопреки логичным возражениям его официальных советников, нужны доказательства посерьезнее, и добыть их необходимо прямо сейчас. Ведь, даже нарушив все законы движения транспорта, я вряд ли доберусь до Вашингтона быстрее, чем за два с половиной часа.

Но что же делать? Ехать в центр, смешаться с толпой, а потом заявить Мартинесу, что я, мол, уверен: почти все мужчины, встретившиеся мне на пути, носят на себе паразитов? Как я это докажу? И если уж на то пошло, как я сам в этом удостоверюсь? До тех пор пока титанцы старательно изображают, что «все как обычно», и доказательств-то, считай, никаких нет. Разве что обилие сутулых людей и почти полное отсутствие обнаженных плеч.

Мне показалось, я достаточно хорошо представляю себе, как они заполнили город — главное тут, чтобы хватило ячеек с наездниками. При выезде из города наверняка будет еще одна ловушка, и такие же устроены на стартовых платформах. Каждый, кто отсюда уезжает, становится новым агентом, каждый, кто сюда приезжает, новым рабом.

На углу улицы я заметил газетный принт-автомат «Канзас-Сити Стар». Развернулся, подъехал, вышел из машины и сунул в щель автомата десятицентовик. Несколько секунд нервного ожидания, и из автомата выползла готовая газета.

«Стар», как всегда, была скучна и респектабельна: никаких сенсаций, ни одного упоминания о чрезвычайном положении или о режиме «Голая спина». Статья на первой полосе называлась «Вспышка на Солнце нарушает телефонную связь», а чуть ниже шло шрифтом помельче: «Солнечная активность изолирует город от внешнего мира». И огромное, на три колонки, цветное полустереофото Солнца с обезображенным космической сыпью лицом. Неожиданное, но вполне убедительное объяснение, почему какая-нибудь Мэми Шульц, сама еще без паразита, не может дозвониться бабушке в Питтсбург.

Я сунул газету под руку, надеясь позже изучить ее поподробней, повернулся к машине, но тут из-за угла бесшумно скользнула полицейская машина и остановилась поперек дороги перед самым носом моей. Полицейские машины притягивают толпы, словно магнит: секунду назад на улице никого не было, теперь же неизвестно откуда набежали люди, и полицейский двигался в мою сторону. Рука у меня невольно дернулась к пистолету, но я сдержался: ведь почти все вокруг были в такой же степени опасны.

Полисмен подошел и остановился.

— Ваше водительское удостоверение. — Более-менее вежливо.

— Сию минуту, — не стал спорить я. — Оно на приборной доске в машине.

Я шагнул мимо него, словно и не сомневался, что он последует за мной. На какое-то мгновение полисмен замер в нерешительности, а затем все же клюнул. Я провел его между двумя машинами к своей и убедился, что он без напарника — за это отступление от человеческих обычаев паразитов можно было только поблагодарить. Но что более важно, теперь между толпой и мной оказалась моя машина.

— Вот, — сказал я, указывая внутрь, — оно прикреплено к приборной доске.

Он снова на мгновение застыл, затем посмотрел, куда я показываю, и этой доли секунды мне хватило, чтобы воспользоваться отработанным недавно приемом. Я схватил его левой рукой между лопаток и сдавил горло изо всех сил.

Полицейского словно взрывом подбросило — такой сильный был спазм. Он еще падал на землю, а я уже вскочил в машину и выжал газ.

Очень, кстати, вовремя. Маскарад «лопнул», как в приемной у Барнса: толпа ринулась на меня со всех сторон. Одна женщина успела схватиться за дверцу и цеплялась футов пятьдесят, наверное, пока машина не набрала скорость. Обгоняя другие машины и уворачиваясь от встречных, я уже приготовился взлетать, но по-прежнему не хватало места.

Впереди показался поворот. Я свернул налево, но сразу понял, что напрасно: кроны деревьев почти смыкались над дорогой, и взлетать было негде. Следующая улица — еще хуже. Пришлось сбросить скорость. Я все еще искал место пошире, чтобы взлететь, но теперь двигался не быстрее, чем разрешено в черте города. Волнение немного улеглось, и вдруг сообразил, что меня никто не преследует.

Тут же вспомнилось пребывание под хозяином. Паразиты ограничены возможностями своих носителей; исключение составляет только их способность к «прямому общению». Они видят лишь то, что видят люди, а информацию получают и передают посредством их же органов либо технических средств, что доступны людям. Вряд ли кто-то из паразитов на углу разыскивал именно мою машину; скорее всего, о ней знал только тот, который оседлал полицейского, а с ним я уже разделался. Теперь, конечно, меня ищут остальные, но возможностей у них не больше, чем у их носителей. Следовательно, и думать о них можно не больше чем о случайных очевидцах; иначе говоря, не принимать всерьез; скрылся и забыл.

Однако у меня оставалось всего полчаса, и я наконец решил, что возьму с собой в качестве доказательства — пленника, человека, который был здесь под паразитом и может рассказать, что происходит в городе. Короче, нужно вывезти живого носителя.

Для этого надо его поймать, по возможности не причинив носителю вреда, убить или убрать наездника и вывезти человека в Вашингтон. Времени, чтобы тщательно планировать свои действия, не оставалось. Действовать нужно было на ходу. И едва я принял решение, на тротуаре впереди показался человек. Видимо, он возвращался домой, к ужину. Я подъехал ближе и крикнул:

— Эй!

— Да? — Человек остановился.

— Я только что из мэрии, — сказал я. — Нет времени объяснять. Садись в машину, переговорим напрямую.

— Из мэрии? О чем вы?

— Планы изменились. Не трать времени. Садись!

Человек попятился. Я вскочил и схватил его за пиджак на спине.

Никакого результата. Под рубашкой — лишь нормальная костлявая человеческая плоть. Но человек завопил.

Я нырнул обратно в машину и рванул прочь. Отъехав на несколько кварталов, снизил скорость и задумался. Может, у меня нервы не в порядке, и титанцы уже мерещатся мне даже там, где их нет?