— Капитан, это было блистательно. Хотя у меня душа ушла в пятки.

— Неправильная форма обращения, капитан. Мы приземлились, моя отставка вступила в силу, теперь ты начальник.

— Зеб, я же сказал, я не буду капитаном.

— У тебя нет выбора, ты уже капитан. Когда капитан погибает, пропадает без вести или подает в отставку, командование переходит к следующему по должности. Ты можешь перерезать себе горло, Джейк, можешь дезертировать, все что хочешь можешь сделать, но ты не можешь утверждать, что ты не капитан, раз ты капитан!

— Если ты можешь подать в отставку, то и я тоже могу!

— Разумеется. В пользу астронавигатора, как следующего по должности офицера.

— Дити, я подаю в отставку! То есть, виноват: капитан Дити.

— Нет-нет, папа, ни в коем случае! Я не знаю, что я тогда сделаю… я… — Я умолкла, не зная как быть. Потом сообразила: — Я тоже подаю в отставку… капитан Хильда.

— Что? Не говори глупостей, Дити. Офицер медслужбы не имеет права брать на себя командование. А если «офицер медслужбы» — это шутка и «офицер по науке» тоже, то тогда я просто пассажирка и опять-таки не имею на это права.

— Шельма, — сказал мой муж, — ты отвечаешь тем же требованиям, что и все мы. Ты умеешь водить машину…

— Я только что внезапно разучилась.

— …но это не обязательно. Способность к здравому суждению и поддержка членов экипажа — вот единственное, что требуется, так как мы находимся в миллионах милях и в нескольких вселенных от водительских прав и прочего. Я тебя поддерживаю; остальные, по-моему, тоже. Джейк?

— Я? Конечно.

— Дити?

— Капитан Хильда знает, что я всецело поддерживаю ее, — заверила я. — Я первая назвала ее капитаном.

— Дити, — сказала тетя Хильда, — я только что подала в отставку.

— Но в чью пользу? Тебе некому передавать командование! — Кажется, это прозвучало у меня недостаточно сдержанно.

— Я передаю командование Великому Духу Маниту[594]. Или тебе, Зебби: все возвращается обратно по кругу, и ты снова капитан… как и должно быть.

— Ну нет, Шельма. Я свою вахту отстоял, теперь очередь кого-нибудь другого. Раз ты подала в отставку, то у нас больше вообще нет организации.

Ты напрасно думаешь, что уговорила меня. Ты просто теперь до скончания века будешь первопоселенкой на этом бережку. А пока командования у нас нет, разводите себе балаган сколько хотите. Надеюсь, вам уже успела осточертеть вся эта говорильня, эти ваши споры-разговоры — у меня-то они уже в печенках сидят. То ли уголок ораторов в Гайд-парке, то ли школьный дискуссионный клуб.

— Послушай, Зебби, — с удивлением сказала тетя Хильда, — ты что же, отыгрываешься на нас, что ли?

— Миссис Берроуз, весьма возможно, что вы нашли совершенно точное слово. Я за это время ох сколько всякого наглотался… и не в последнюю очередь вашими стараниями.

Я не видела тетю Хильду такой удрученной со времени смерти моей мамы Джейн.

— Прости меня, Зебби. Я не думала, что мое поведение так раздражает тебя. Я не хотела тебя раздражать. Я знаю — я все время помню! — что ты спас нам — мне — жизнь целых пять раз и вообще постоянно спасаешь нас своим руководством. Я благодарна тебе настолько, насколько вообще способна на благодарность, — а это значит очень глубоко благодарна, хотя ты и думаешь, что я мелкая душонка. Но ведь нельзя демонстрировать такую глубокую благодарность каждое мгновение, как нельзя постоянно испытывать оргазм. Некоторые эмоции слишком сильны, чтобы все время держаться на максимуме. — Она вздохнула, и по ее лицу покатились слезы. — Зебби, я больше не буду, только не сердись, ладно? Я постараюсь больше не выпендриваться. Так сразу не отвыкнешь, я много лет так себя веду, это мой защитный механизм. Но я отучусь, вот увидишь.

— Ну что ты так, Хильда, — мягко сказал Зебадия. — Ты же знаешь, я люблю тебя — несмотря на твои штучки.

— О, я знаю, знаю, уродина ты долговязая. Ты вернешься, а? Будешь снова нашим капитаном?

— Хильда, я никуда не уходил. Я как делал, так и буду делать все то, что умею и чему могу научиться. И что мне велят. Но капитаном я не буду.

— Боже мой, как же так!

— Ничего страшного. Мы просто изберем нового командира.

Тут весьма некстати взъерепенился папа:

— Зеб, ты напрасно становишься в позу и отчитываешь Хильду с видом оскорбленной гордости. По-моему, она не сделала тебе ничего дурного.

— Джейк, об этом не тебе судить. Во-первых, она твоя жена. Во-вторых, ты не должен был беспокоиться за всех, это я должен был. И от тебя я тоже натерпелся.

— Я не знал этого… капитан.

— Вот опять: ты нарочно называешь меня капитаном, а я ведь уже не капитан. Ты лучше вспомни, как я пару часов назад обратился за советом к своему заместителю и получил в ответ нечто ядовитое насчет «письменных приказаний».

— М-м-м… Да, сэр. Я вел себя недостойно.

— Привести еще примеры?

— Не надо. Вероятно, действительно были такие случаи. Я понял, сэр. — Папа криво усмехнулся. — Хорошо, что хотя бы Дити не доставляла тебе неприятностей.

— Напротив, как раз она-то в основном их и доставляла.

Все это время я была сильно расстроена — у меня как-то не укладывалось, что Зебадия всерьез отказывается быть нашим командиром. Но теперь я была потрясена, обескуражена и уязвлена.

— Зебадия, что я такого сделала?

— Ты делала все те же пакости, что и они двое — только от твоих мне приходилось тяжелее, потому что ты моя жена.

— Но… но какие?!

— Я скажу тебе с глазу на глаз.

— Пускай папа и тетя Хильда слышат, я не против.

— Зато я против. Наши радости мы можем делить с другими, но с трудностями давай справляться сами.

У меня защекотало в носу, на глаза навернулись слезы.

— Но я должна знать.

— Дея Торис, ты вполне можешь припомнить все инциденты без моей помощи, если будешь честной сама с собой. У тебя прекрасная память, и все это произошло на протяжении последних суток. — Он отвернулся от меня. — Должен настоять на одной вещи, прежде чем изберем капитана. Я позволил себя одурачить и отказался от власти на время стоянки. Это была грубейшая ошибка. На море капитан остается капитаном и на тот период, когда его корабль стоит на якоре. Тому, кто будет капитаном после меня, следует учесть мой горький опыт и не слагать с себя никаких полномочий только на том основании, что Ая находится в наземном положении. Новый капитан может установить на это время менее строгие правила, если ситуация позволит. Но решать должен он. На земле положение может оказаться опаснее, чем в воздухе или в космосе. Вот как сегодня, когда объявились русские. Если мы приземлились, то это еще не значит, что кончились уроки и можно пойти поиграть.

— Извини меня, Зебби.

— Хильда, я больше виноват, чем ты. Я хотел сбросить с себя ответственность. Сначала я позволил себя уговорить, а потом и вовсе перестал соображать. Возьмите хоть этот «тренировочный поход». Не помню, чья это была идея…

— Моя, — сказал мой отец.

— Может, и твоя, Джейк, но мы все уцепились за нее с ребячьим энтузиазмом. Хотели сорваться и побегать, словно ватага скаутов без наставника. Если бы мы вышли в срок, как собирались, где бы мы сейчас были? В тюрьме у русских? А может, нас и вовсе на свете не было бы? Не подумайте, что я себе самому ставлю хорошие оценки: я отчасти потому и подал в отставку, что оказался не на высоте. Мы собирались оставить Аю Плутишку и все наше имущество без охраны на время прогулки — подумать страшно! Если бы я чувствовал бремя ответственности, мне бы такое и в голову не пришло.

Зебадия состроил кислую рожу, потом взглянул на моего отца:

— Джейк, ты самый старший из нас. Почему бы тебе не взять в руки председательский молоток на время избрания нового командира? Я за тебя.

— Я тоже!

— Поддерживаю!

— Какой еще молоток? Откуда я вам возьму молоток на этой планете?

Впрочем, папа ломался недолго. Мы вырвали листок из записной книжки Зебадии, разорвали его на четыре части и проголосовали: каждый написал имя. Листочки были сложены и вручены мне. Я объявила результаты голосования: