— Ладно. — Зебадия уселся поудобнее и прильнул к окуляру. — Второй пилот, прошу записывать данные.

— Есть записывать данные, сэр.

— Черт!

— Что такое, капитан?

— Шкалы не хватает. Тут концентрические окружности с перекрестьем: вертикаль и горизонталь. Вернее, перпендикуляр и параллель к палубе. Они градуированы, но шкала всего в пятнадцать милов в каждую сторону. Когда я навожу перекрестье на центр Марса, то за пределами этой пятнадцатимиловой окружности остается еще довольно широкая полоса. Придется прикинуть на глаз. Так: полоса примерно восемнадцать милов в ширину. Ну вот, умножь это на два и прибавь тридцать.

— Шестьдесят шесть милов.

— А в одном миле у нас тысяча. Строго говоря, тысяча восемнадцать с небольшим, но будем считать, что тысяча. Подожди-ка! У меня тут видны две четкие точки вблизи меридиана — если считать меридианом линию, соединяющую полярные шапки. Дай-ка я наклоню наш драндулет и проведу через них прямую, а потом мы слегка сменим курс и решим задачу за три шага, если за один не получается.

Я увидела, как «верхняя» полярная шапка, та, что побольше (северная? южная? я почему-то была уверена, что северная), медленно поворачивается градусов на восемьдесят (мой муж орудовал штурвалом).

— Двадцать девять и пять десятых… плюс восемнадцать и семь… плюс шестнадцать и три. Сложи.

— Шестьдесят четыре с половиной, — ответил мой отец. Я еще раньше произнесла «шесть четыре запятая пять», только не вслух, а про себя.

— Кто знает, какой диаметр Марса? Или Аю спросить?

— Примерно шесть тысяч семьсот пятьдесят километров, — откликнулась Хильда.

Для расчетов Зебадии эта «примерная» цифра была более чем достаточно точной.

— Шельма! Откуда ты знаешь такие вещи?

— Я читаю комиксы. «Зап! Полярис пропал!» и всякое такое.

— Извини, я комиксов не читаю.

— В комиксах куча интересного, Зебби. А разве в аэрокосмических войсках не применяются учебные пособия в форме комиксов?

У моего возлюбленного покраснели уши.

— Кое-какие применяются, — сказал он, — но там все выверено с точки зрения технической точности. Пожалуй, я лучше сверюсь с Аей.

Я люблю своего мужа, но бывают моменты, когда женщины должны стоять друг за друга.

— Не утруждай себя, Зебадия, — ледяным тоном сказала я. — Тетя Хильда не ошиблась. Полярный диаметр Марса — шесть семь пять два запятая восемь плюс. Но тебе для расчетов вполне хватит трех значащих цифр.

Зебадия ничего не ответил… но спрашивать у своего компьютера не стал. Вместо этого он сказал:

— Второй пилот, будь добр, просчитай расстояние на своем карманном калькуляторе.

Тут уж я молчать не стала. Меня возмутило удивление Зебадии по поводу того, что Хильда имеет какое-то понятие об астрономии.

— Наша высота над поверхностью планеты сто четыре тысячи шестьсот семьдесят два километра плюс-минус погрешность, заложенная в исходных данных. Это предполагая, что Марс сферичен, и не принимая во внимание краевой эффект… чем при качестве твоих данных вполне можно пренебречь.

Зебадия ответил так мягко, что я тут же пожалела о своем нахальстве:

— Спасибо, Дити. Ты не могла бы подсчитать, сколько времени займет свободное падение на поверхность из этой точки?

— Нужно интегрировать, сэр. Я могу дать приближенный результат, но Ая сделает это точнее и быстрее. Во всяком случае, свободное падение займет много часов.

— Жаль, я думал, вдруг это выход. Джейк, по-моему, у нас достаточно горючего, чтобы выйти на близкую орбиту… но кто же знает, где и когда мы сможем заправить Аю опять. Если мы станем просто падать, то испортится воздух и придется возвращаться с помощью аварийной кнопки или совершать какой-нибудь другой маневр, так и не увидев поверхность с близкого расстояния.

— Капитан, нельзя ли замерить диаметр еще раз? Мне кажется, мы не просто падаем.

Папа и Зебадия снова принялись за работу. Я больше к ним не приставала, и даже простейшие вычисления они делали с помощью Аи. Через некоторое время папа сказал:

— Более двадцати четырех километров в секунду! Капитан, при такой скорости мы окажемся там за час с небольшим.

— Не окажемся, мы смотаем удочки заранее. Но вы, милые дамы, успеете взглянуть на все поближе, раз вам так хочется. На мертвые моря и зеленых гигантов. Если таковые есть.

— Зебадия, двадцать четыре километра в секунду — это орбитальная скорость Марса.

Ответил на это мой отец:

— Что? Да, действительно! — Вид у него при этом был самый недоумевающий. Наконец он сказал: — Капитан, признаюсь: я совершил глупейшую ошибку.

— Надеюсь, она не помешает нам вернуться обратно?

— Не помешает, сэр. Но я еще не полностью освоился с особенностями нашего континуумохода. Капитан, мы целились не в Марс.

— Я знаю. Потому что я испугался.

— Никак нет, сэр, это была разумная предосторожность. МЫ ЦЕЛИЛИСЬ В НЕКУЮ КОНКРЕТНУЮ ТОЧКУ В ПУСТОМ ПРОСТРАНСТВЕ. Мы в нее и переместились — но не в соответствии с собственным движением Марса. С движением Солнечной системы — это да. С вычетом движений Земли — это заложено в программу. Но сейчас мы находимся на орбите Марса слегка впереди него… так что он нас нагоняет.

— Означает ли это, что мы вообще не можем высадиться ни на одной планете, кроме Земли?

— Ни в коей мере. В программу можно включить любой вектор — и до, и после смещения либо вращения. Любые последующие изменения в движении учитываются инерциальным интегратором. Но теперь я знаю, что я еще очень многого не знаю.

— Джейк, это всегда так, даже когда учишься ездить на велосипеде. Не волнуйся попусту и катайся в свое удовольствие. Смотри, вон какой вид!

— Послушай, это совсем не похоже на фотографии, привезенные Марсианской экспедицией.

— Конечно, не похоже, — сказала тетя Хильда. — Я же говорю, это не Марс, а Барсум.

Я хранила молчание. Со времени появления фотографий, сделанных доктором Саганом, каждый читатель «Нэшнл джиогрэфик» — да каждый читатель чего бы то ни было — знает, как выглядит Марс. Но когда требуется, чтобы мужчины что-то поняли, лучше предоставить им возможность самим приходить к решениям: тогда они делаются не такими бестолковыми. Эта надвигающаяся на нас планета, разумеется, не была Марсом нашего родного неба. Белые облака на полярных шапках, обширные зеленые зоны — скорее всего леса или плантации, большая темно-синяя зона — почти наверняка вода… все это на фоне рыжеватых тонов, занимавших большую часть планеты.

Чего тут не было, так это рваных гор, кратеров и каньонов «нашего» Марса. Горы были — но ничего похожего на известную науке «Чертову свалку». Я услышала, как Зебадия спрашивает:

— Второй пилот, а это точно Марс?

— Капитан, это Марс-десять, в положительном направлении по оси «тау». Либо это так, либо я обитатель сумасшедшего дома.

— Не кипятись. Джейк. Эта планета не так похожа на Марс, как Земля-десять на Землю.

— Землю-десять мы видели далеко не всю и к тому же безлунной ночью.

— То есть ты хочешь сказать, что мы ее вообще не видели. Что ж, согласен.

— Я говорила вам, что это Барсум, — сказала тетя Хильда. — Вы не слушали.

— Хильда, приношу извинения. Второй пилот, прошу внести в судовой журнал: «Барсум». Новая планета, названная по праву первооткрывательницы Хильдой Корнерс-Берроуз, заведующей научной частью континуумохода «Ая Плутишка». Свидетельствуем: З.Дж. Картер, командир; Джейкоб Дж. Берроуз, заместитель командира: Д.Т.Б.Картер, э-э… астронавигатор. При первой возможности направлю заверенные копии в Гарвардскую обсерваторию.

— Я не астронавигатор, Зебадия!

— Бунт на корабле! Кто перепрограммировал эту небесную колымагу, чтобы превратить ее в континуумоход? Я пилот, пока не научил вас Аиным штучкам. Джейк — второй пилот, пока он не научил остальных обращаться с верньерами. Ты астронавигатор, потому что никто другой не владеет твоими навыками программирования и вычисления. Попрошу не возражать, сударыня, и не нарушать Закон Космоса. Шельма назначена заведующей научной частью благодаря широте ее познаний. Она не только задолго до всех остальных поняла, что новая планета — не Марс, но еще и взрезала того двухколенного пришельца с мастерством прирожденного мясника. Верно, Джейк?