Увы, в Миннесоте не принято устраивать нормандские изгороди. Тут почти не растут деревья — по крайней мере, на том участке границы, что я выбрала. Я с отчаянием смотрела на забор, понимая, что переходить границу здесь, по открытому пространству, равносильно самоубийству, как вдруг заметила, что вдоль забора к западу медленно летит полицейский аэрокар. Я дружески помахала ему рукой и продолжила свой путь на восток. Машина сделала круг, вернулась и приземлилась примерно метрах в пятидесяти от меня. Внутренне чертыхаясь, я пошла к ним навстречу. Когда я подошла к аэрокару поближе, дверца кабины открылась, оттуда вышел полисмен, а за ним — водитель. Судя по их форме, они были никак не из местной, миннесотской, полиции, а из имперской.

Полисмен сердито поинтересовался:

— Что это ты тут шляешься в такую рань?

Тон у него был явно не приятельский. Я постаралась ответить в том же духе:

— Вообще-то работала, пока вы меня не оторвали.

— Не трепись. Ваша работа начинается в восемь утра.

— Новости плохо слушаешь, начальничек, — огрызнулась я. — Это было на прошлой неделе. Теперь работают две смены. Одна в полночь заступает, а вторая — в полдень.

— Нам об этом никто не сообщал.

— Ха! А ты хочешь, чтобы тебе суперинтендант персональное письмо написал? Скажи-ка мне свой кодовый номерок, я ему передам.

— Ну ладно, ты не болтай много, а то… знаешь, мне недолго тебе пулю в лоб пустить.

— Ну давай-давай, пугай! Мне-то что — получу лишний выходной, а вы валяйте объясняйте, почему заборчик не в порядке.

— Да заткнись ты!

Они повернулись к машине.

— Эй, у вас сигаретки не найдется? — спросила я.

Водитель обернулся.

— Мы на работе не курим и тебе не советуем.

— Ладно врать-то! — вежливо ответила я.

Водитель открыл было рот, чтобы что-то сказать, но полисмен захлопнул дверцу, и они убрались. Взлетели, гады, прямо у меня над головой — пришлось лечь на землю. Похоже было, я им не очень-то глянулась.

Я вернулась к забору, мысленно чертыхаясь. Эх, Ханна Йенсен, Ханна Йенсен, далеко тебе до настоящей леди. Ну зачем ты грубила полицейским? Только потому, что они — животные? Но даже каракурты, вши и гиены имеют право на существование, только вот зачем они нужны — понять трудно.

План мой был далек от совершенства — Босс уж точно не одобрил бы его. Прорываться через забор при свете дня — слишком рискованно. Конечно, лучше было найти подходящее местечко, спрятаться до темноты, а потом вернуться туда. Или употребить ночь на разработку другого варианта: попробовать перейти границу в районе Розовой реки.

Но эта перспектива меня не устраивала. Северные реки — это вам не Миссисипи в нижнем течении, тут и окоченеть недолго. Я вчера вечером пробовала воду в Пембине. Бр-р-р! Нет, только в самом крайнем случае!

Значит, так, Фрайди (то есть пока еще Ханна): ищи секцию забора, реши окончательно, каким образом будешь перебираться, потом поищи хоть какие-нибудь деревья, заройся в теплой палой листве и дождись темноты. Отрепетируй в уме каждый шаг, чтобы суметь проскользнуть сквозь забор, как нитка в игольное ушко.

Давая себе эти ценные указания, я взобралась на невысокий холмик и лицом к лицу столкнулась с другим ремонтником — мужчиной.

Лучший способ защиты — нападение.

— Что это ты тут делаешь, ублюдок?

— Я? Забор обхожу. Свой участок, между прочим. А вот ты что тут делаешь, сестричка?

— Чего? Нашел сестричку! У тебя с головкой все в порядке, а? Ты или участок спутал, или вышел не в свою смену.

Я успела заметить, что у хорошо экипированного ремонтника на ремне болтается портативная рация. У меня такой не было. Ну что же, в конце концов, я еще только начинающий ремонтник.

— Ни хрена подобного, — невозмутимо отозвался он. — По новому расписанию я выхожу на рассвете, а сменяюсь в полдень. Может, это ты перепутала? Наверно, так и есть, ты плохо расписание прочитала. Давай вызову начальника и узнаем.

— Только попробуй, — сказала я сквозь зубы и пошла на него.

Он растерялся:

— Ну не знаю, может, я что сам пере…

Зато не растерялась я.

У меня вовсе нет привычки убивать подряд всех, кто в чем-то со мной не согласен, и мне очень не хотелось бы, чтобы те, кто читает эти мемуары, так подумал. Я и ударила-то его не слишком зверски — так, вырубила на время. Будем считать — он просто крепко уснул.

Отмотав кусок веревки, моток которой висел у меня на ремне, я связала ему кисти рук и лодыжки. Будь у меня с собой бинт, я бы заткнула ему рот кляпом. Но у меня была с собой только режущая лента, которая могла понадобиться, если бы мне пришлось перепиливать проволоку. Да и кого он мог позвать на помощь? Койотов? Диких кроликов? Бог с ним. Мне нужно было торопиться.

Инструмент для починки забора вполне годится на то, чтобы его испортить. Но мой инструмент был еще лучше. Я купила его из-под полы в Фарго. Это был металлорежущий лазер, а вовсе не портативный газосварочный аппарат, хотя выглядел именно так. За считаные мгновения я проделала в заборе дыру, вполне достаточную, чтобы Фрайди могла влезть туда. Что я и собиралась сделать, когда услышала окрик:

— Эй, возьми меня с собой!

Я растерялась. Несчастный принялся убеждать меня, что и он не прочь убраться от полисменов куда подальше и чтобы я его развязала. Ну как вам это нравится?

То, что я сделала, по степени глупости можно приравнять только к легкомыслию и беспечности жены Лота. Я выхватила из чехла нож, перерезала веревки, которыми были схвачены его руки и ноги, нырнула в дыру и помчалась что есть мочи, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, бежит ли он следом.

Примерно в полукилометре впереди виднелась кучка деревьев. Я рванула в этом направлении с рекордной скоростью. Ремень, увешанный тяжелыми инструментами, мешал мне. Я отстегнула его на ходу и бросила. Еще через мгновение я рассталась с кепкой, и Ханна Йенсен отправилась туда, откуда пришла, — в область небытия, вместе со сварочным аппаратом, перчатками и прочими мелочами, которые остались по ту сторону границы, в Империи. Остался от нее, бедняжки, только бумажник — от него можно было избавиться в более удобное время.

Вбежав под деревья, я оглянулась и обнаружила, что мой недавний пленник уже на полпути от забора к рощице, а за ним на полной скорости летят два полицейских аэрокара. На борту того, который был к нему ближе, был намалеван огромный кленовый лист — эмблема Британской Канады. Эмблемы на второй машине я не разглядела. Аэрокар пересек границу со стороны Империи.

Полицейские из Британской Канады приземлились. Мой незадачливый спутник сдался без сопротивления. Молодец, все правильно сделал: вторая машина села следом за первой, залетев как минимум на двести метров на территорию Британской Канады. Все точно — это была имперская полиция. Не исключено — мои недавние знакомцы.

Я не специалист по международному праву, но уверена, что для объявления войны было бы достаточно и менее серьезного пограничного инцидента. Я отдышалась, напрягла слух до предела и стала смотреть и слушать.

Правоведов ни с той ни с другой стороны не было, спор был шумный, но о чем спорили, было понятно. Имперские требовали, чтобы им был выдан перебежчик на основании закона Империи о преследовании преступников, а капрал из Британской Канады втолковывал им, что этот закон относится только к тем, кто застигнут на месте преступления, а единственное преступление, которое совершил этот человек, — это переход границы Британской Канады в неположенном месте, то есть деяние, к компетенции имперской полиции не относящееся. «А теперь не будете ли вы так добры покинуть территорию Британской Канады?»

Полисмен из Империи произнес какое-то односложное слово, которое явно пришлось не по нраву капралу из Британской Канады. Он захлопнул дверцу кабины, и его голос зазвучал через громкоговоритель: «Я арестовываю вас за нарушение воздушного и земного пространства Британской Канады. Выходите по одному и сдавайтесь!»