— Кладите на заднее сиденье, — приказал капитан Айзекс.

Минковски сел за руль, а Айзекс и Смит втиснулись на сиденье рядом с тем, кого им предстояло вскоре продемонстрировать публике.

— Нужно найти где-нибудь скопище азиатов побольше, — сказал капитан. — Если там будут и американцы, тем лучше. Поезжай быстрее и не обращай ни на кого внимания. Если кто-нибудь попробует нас остановить, я уложу его своим посохом.

И он пересел так, чтобы смотреть вперед через плечо Минковски.

— Хорошо, капитан. А неплохая тачка, — добавил Минковски, когда дуоцикл рванулся вперед. — Как это вы ее так быстро раздобыли?

— Пришлось уложить парочку азиатов, — коротко ответил Айзекс. — Смотри, перекресток!

— Вижу!

Машину резко развернуло, и она едва проскочила перед самым носом у потока автомобилей, двигавшихся в поперечном направлении. Полицейский-паназиат замахал на них руками, но они были уже далеко.

— Как по-вашему, капитан, вон то место годится? — спросил через несколько секунд Минковски, указав подбородком вперед, на обширную площадь перед общественным центром.

— Годится.

Капитан склонился над неподвижной фигурой на полу и поднес к ней свой посох. Азиат зашевелился. Смит навалился на него и покрепче замотал одеялом голову и плечи жертвы.

— Выбирай место, какое хочешь, и остановись. У нас все готово.

Машина остановилась так внезапно, что всех бросило вперед. Смит распахнул заднюю дверцу, и они с Айзексом, взявшись за углы одеяла, выбросили уже пришедшего в сознание азиата на улицу.

— Сматываемся, Пат!

Машина прыгнула вперед, предоставив остолбеневшим от изумления и ужаса азиатам самим искать выход из позорной ситуации. Двадцать минут спустя краткое, но четкое донесение о происшедшем уже было вручено Ардмору, сидевшему в своем кабинете в Цитадели. Он просмотрел его и передал Томасу.

— Смотрите, Джефф, вот это фантазия у ребят!

Томас прочел донесение и кивнул.

— Надеюсь, что и все остальные справятся не хуже. Пожалуй, надо было дать им более подробные указания.

— Не думаю. Подробные указания убивают всякую инициативу. А так они изо всех сил стараются изобрести способ покрепче досадить нашим косоглазым повелителям. Надеюсь, что результаты будут очень любопытные.

К девяти часам утра по местному времени Цитадели каждый из семидесяти с лишним высших паназиатских чиновников был возвращен своим соотечественникам живым, но навечно и безнадежно опозоренным. Насколько можно было судить по имевшимся сведениям, ни в одном случае паназиаты не имели ни малейшего повода связать происшедшее с культом Мотаа. Это была для них просто катастрофа — тяжелейшая психологическая катастрофа, которая обрушилась на них посреди ночи без предупреждения и не оставила никаких следов.

— Вы еще не назначили время перехода к третьему этапу, — напомнил Ардмору Томас, когда донесения поступили из всех городов.

— Знаю. Думаю, часа через два, не больше. Нужно дать им время осознать, что произошло. Деморализация будет во много раз сильнее, когда они смогут собрать сведения со всей страны и поймут, что публично опозорены все их высшие чиновники. Если учесть, что мы почти полностью вывели из строя их главное командование, у них должна начаться массовая истерика, к чему мы и стремимся. Но нужно дождаться, чтобы она охватила всю страну. Даунер на месте?

— Он в центре связи на перехвате.

— Передайте, чтобы меня соединили с ним, я хочу знать, что ему удается услышать.

Томас снял трубку внутреннего телефона и сказал в нее несколько слов. Почти сразу же на экране над столом Ардмора появилось азиатское лицо — это был Даунер.

— Что-нибудь слышно? — спросил Ардмор.

Даунер отодвинул наушник от одного уха и вопросительно посмотрел на Ардмора.

— Я говорю, слышно что-нибудь? — повторил тот.

— Кое-что слышно. Они в панике. Я записал, что смог перевести. — Он ткнул пальцем в микрофон, подвешенный на шее. На его лице появилось сосредоточенное выражение, и он добавил: — Сан-Франциско пытается соединиться с дворцом.

— Ну, не буду мешать, — сказал Ардмор и отключился.

— Там прошел слух, что Кулак Императора погиб. Сан-Франциско запрашивает разрешения на… Минуту, связисты предлагают попробовать другой диапазон. А, вот — они пользуются позывными Наследного Принца, но работают на волне губернатора провинции. Не могу понять, что они говорят — это или шифр, или какой-то диалект, которого я не знаю. Дежурный, попробуйте еще какой-нибудь диапазон, мы попусту теряем время. Вот, это уже лучше. — Даунер вслушался, потом радостно сказал: — Слушайте, командир, — кто-то говорит, что губернатор южной провинции лишился рассудка, и просит разрешения его сместить. А вот еще кто-то — он хочет знать, почему не отвечает дворец и как с ним связаться, ему нужно доложить о мятеже…

— Откуда он говорит? — снова подключился Ардмор.

— Не разобрал. Все частоты заняты, и почти везде передают что-то нечленораздельное. Не дают друг другу говорить, влезают в чужие передачи…

Кто-то тихо постучал в дверь кабинета Ардмора. Дверь приоткрылась, и появилась голова доктора Брукса.

— Можно войти?

— А, конечно, доктор. Входите. Мы слушаем, что капитану Даунеру удается перехватить по радио.

— Жаль, он у нас один такой, кто может переводить.

— Да, только от его перехвата не так уж много пользы — разве что общее впечатление.

Почти целый час они слушали все, что удавалось перехватить Даунеру. Это были большей частью разрозненные обрывки, но из них становилось все яснее, что разгром дворца в сочетании с эмоциональным потрясением от надругательства над самыми важными чиновниками администрации не оставили камня на камне от обычной хорошо налаженной работы паназиатского правительства. В конце концов Даунер сказал:

— Вот какой-то приказ. Минутку… Запрещается вести любые передачи открытым текстом — все должно передаваться шифром.

Ардмор взглянул на Томаса.

— Джефф, я думаю, пора. Кто-то еще не совсем потерял здравый смысл и самообладание и пытается привести остальных в чувство. Не исключено, что это наш старый приятель, Наследный Принц. Надо его остановить.

Он позвонил в центр связи.

— Пора, Стивс, — сказал он дежурному офицеру. — Включайте на полную мощность.

— Глушить?

— Да. Предупреди все храмы по первому каналу, и пусть начинают одновременно.

— Они уже готовы, сэр. Выполнять?

— Хорошо. Выполняйте!

Уилки уже давно сконструировал нехитрое приспособление, с помощью которого всю огромную энергию храмовых излучателей можно было при желании преобразовать в сплошной спектр электромагнитных волн — другими словами, в радиопомехи. И теперь в эфире не было слышно ничего, кроме воя и треска, как будто одновременно разразились вспышка на Солнце, магнитная буря и полярное сияние.

На экране было видно, как Даунер сорвал с себя наушники.

— Чтоб вас… Какого черта меня не предупредили?

Он снова осторожно поднес к уху наушник и покачал головой.

— Ничего не слышно. Похоже, мы пережгли все приемники, какие есть в стране.

— Вполне возможно, — заметил Ардмор, — но все равно будем продолжать глушение.

К этому времени на всей территории Соединенных Штатов уже не осталось никакой единой системы связи, кроме пара-радио в храмах Мотаа. Азиатские правители не могли воспользоваться даже телефоном: все подземные кабели уже давно были выкопаны за ненадобностью и сданы в металлолом.

— Сколько еще будем ждать, командир? — спросил Томас.

— Недолго. Мы дали им на разговоры ровно столько времени, чтобы до них дошло, какая заваруха началась по всей стране. Теперь мы лишили их связи. Сейчас должна начаться паника. Подождем, пока она распространится, чтобы охватила всех до единого. Вот когда совсем дозреют, тогда и начнем.

— А как вы сможете узнать, что они уже дозрели?

— Никак. Придется положиться на собственное чутье. Пока пусть повертятся — скажем, около часа. А потом примемся за дело.