— Я, пожалуй, останусь.

Пегги сидела на кровати и следила за разговором, широко открыв огромные, как у лемура, глазищи.

— Я тоже не хочу возвращаться, — заявила она. Молли погладила ее по руке и обратилась к отцу:

— Джордж, мы доставляем тебе слишком много хлопот. Ты ведь не хочешь на Землю, я знаю. И Билл не хочет. Но нам вовсе не обязательно лететь всем вместе. Мы могли бы…

— Это исключено, Молли, — прервал ее отец. — Я женился не для того, чтобы тут же расстаться. Если тебе придется вернуться, я полечу с тобой.

— Ты меня не понял. Пегги может вернуться с О'Фаррелами, а на Земле ее встретит моя сестра. Она просила оставить у нее Пегги, как только услышала, что я собираюсь на Ганимед. Все будет в порядке. — Молли старательно отводила от дочери взгляд.

— Но, Молли! — воскликнул отец.

— Нет, Джордж, выслушай меня. Я все обдумала. Мое место рядом с тобой. О Пегги позаботятся, Феб будет ей настоящей матерью и…

Тут наконец Пегги обрела дар речи.

— Я не хочу уезжать, не хочу жить с тетей Феб! — выкрикнула она и захлебнулась в слезах.

— Молли, так дело не пойдет, — сказал Джордж.

— Пять минут назад ты говорил, что согласен оставить здесь Билла одного, — возразила Молли.

— Но Билл без пяти минут мужчина!

— Он еще недостаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно. И я не собираюсь бросить Пегги одну-одинешеньку. Феб окружит ее любовью и заботой. Нет, Джордж, если бы жены переселенцев при первой же опасности бросались домой, в Америке не было бы никаких первопроходцев. Пегги придется вернуться, а я остаюсь.

Пегги прекратила рев ровно настолько, чтобы выпалить:

— Я не поеду! Я тоже первопроходец, правда, Билл?

— Конечно, малышка! — Я подошел к ней и похлопал ее по руке. Она вцепилась в мою ладонь.

Не знаю, что заставило меня сказать то, что я сказал потом. Бог свидетель, эта пигалица была для меня сплошной головной болью. От ее бесконечных вопросов можно было рехнуться, а чего стоило ее настойчивое стремление подражать всем моим поступкам! Но я вдруг услышал свой собственный голос:

— Не переживай, Пегги. Если тебе придется вернуться, я полечу вместе с тобой.

Отец пристально взглянул на меня и обернулся к Пегги:

— Билл погорячился, детка. Не лови его на слове.

— Но ты ведь серьезно, Билл? Серьезно, да? — пристала ко мне пигалица.

— Конечно, Пегги, — сказал я, уже раскаиваясь в своем порыве.

Пегги повернулась к отцу:

— Видали? Но все равно, это неважно. Мы никуда не поедем. Пожалуйста, папочка, ты увидишь, я поправлюсь, честное слово! Мне с каждым днем все лучше и лучше.

Еще бы не лучше — в комнате с искусственным давлением! Пот лил с меня градом и я сожалел о том, что ляпнул.

— Я сдаюсь, Джордж, — сказала Молли. — Как ты думаешь?

Отец промычал что-то невразумительное.

— Ну же!

— Ну, я думаю, что мы могли бы сделать в одной комнате искусственное давление. Нужно будет покопаться в мастерской и раздобыть что-то вроде импеллера.

Слезы на глазах у Пегги мгновенно высохли.

— Значит, я смогу выйти из больницы?

— Конечно, радость моя, если у папы получится. — Молли все еще сомневалась. — Джордж, это не решение проблемы.

— Может быть. — Отец встал и расправил плечи. — Но одно я решил твердо: или мы все уезжаем, или все остаемся. Лермеры всегда будут вместе. Это решено.

Мы обманулись не только насчет фермерства. Оказалось, что на Ганимеде все-таки существует скаутская организация, пусть даже на Земле о ней никто не слыхал. А наши отряды с «Мейфлауэра» после высадки так и не провели ни единого собрания. Всем было не до того. Вообще-то скаутские сборища — веселая штука, но порой на них просто не хватает времени.

Местный отряд тоже прекратил собираться. Раньше ребята проводили свои мероприятия в здании городской управы, но теперь там устроили для нас столовку, а скаутов выперли вон. Боюсь, это не способствовало развитию между нами дружеских отношений.

На того парня я наткнулся в торговом центре. Он протиснулся мимо, и в глаза мне бросилась вышитая эмблема у него на груди. Вышивка была ручная и не слишком искусная, но я сразу сделал стойку.

— Эй! — окликнул я его.

— Сам ты «эй»! Меня зовешь, что ли?

— Да, тебя. Ты ведь скаут, верно?

— Естественно.

— Я тоже. Меня зовут Билл Лермер. Давай пять.

Я пожал ему руку особым скаутским способом. Он ответил тем же.

— А я Сергей Росков. — Он оглядел меня с ног до головы. — Да ты никак из последнего помета?

— Я прилетел на «Мейфлауэре», — признался я.

— Ну я же и говорю! Не обижайся, я ведь тоже родом с Земли. Так ты, говоришь, был скаутом? Это хорошо. Приходи на собрание, мы тебя примем по новой.

— Почему «был»? Я и теперь скаут.

— Чего? А-а, понимаю… «Скаут — он навеки скаут». Что ж, приходи, мы тебя официально зарегистрируем.

Хоть бы раз в жизни мне удалось вовремя захлопнуть пасть! Но где там! Когда раздастся трубный глас, я его определенно прозеваю — буду трепаться вместо того, чтобы слушать.

— А я и так официально зарегистрирован, официальнее некуда. Я старший отделенный командир, отряд Баден-Пауэлла.

— Да ну? Далековато же ты оторвался от своего отряда, тебе не кажется?

Я выложил ему все как на духу. Он выслушал, а потом спокойно заметил:

— И вы, сосунки недоделанные, осмелились назвать себя «Бойскаутами Ганимеда»? Чего еще изволите? Вы уже захватили наш зал для собраний — может, теперь в постели к нам залезете?

— О чем ты?

— Так, ни о чем. — Он подумал и добавил: — Прими это как дружеское предупреждение, Билл…

— Чего?

— Здесь есть всего один старший отделенный командир — и он как раз перед тобой. Больше не делай таких ошибок. А на собрание все равно приходи. Будем рады. Мы с удовольствием принимаем желторотиков.

Я вернулся на приемную станцию, разыскал Хэнка Джонса и чистосердечно во всем признался. Он уставился на меня с восхищением.

— Уильям, старичок, я снимаю шляпу. Чтобы подложить нам такую свинью, нужен особый талант. Это не каждому дано.

— Ты думаешь, я все испортил?

— Надеюсь, не все. Давай-ка найдем доктора Арчибальда и посмотрим, что можно предпринять.

Наш руководитель принимал пациентов. Мы подождали, пока не осталось ни одного страждущего, и зашли в кабинет.

— Вы что — оба заболели? Или просто посачковать захотелось?

— Док, — сказал я, — мы ошиблись: на Ганимеде есть скаутская организация.

— Знаю.

Я поперхнулся. А доктор продолжал:

— Мистер Гинзберг, мистер Брюн и я — мы поговорили со здешними скаутскими руководителями, чтобы наши отряды приняли в их организацию. Загвоздка в том, что скаутов с «Мейфлауэра» куда больше, чем в местном отряде. Но все права, естественно, у них.

— Ну и?

— Ну и через несколько дней проведем общее собрание, когда прояснится наш статус.

Я подумал и решил, что лучше рассказать ему про встречу с Сергеем. Он выслушал меня, не перебивая.

— Хэнк, похоже, считает, что я все испортил, — сказал я под конец. — Как вы думаете, док?

— М-м-м… Надеюсь, он ошибается. Но ситуацию ты не улучшил, это факт.

Я растерялся.

— Не переживай, — подбодрил меня доктор. — Все утрясется. А теперь бегите и выкиньте все это из головы. В сущности, ничего не изменилось.

Но на самом деле изменилось многое. Док и другие руководители пытались убедить местную организацию принять наши отряды в свой состав целиком, со всеми званиями и регалиями. Но Сергей успел раззвонить о нашей стычке, и ганимедские скауты в один голос завопили, что все мы салаги, а наши земные заслуги здесь не в счет. Поэтому нам придется начать с азов, а испытания покажут, стоим мы чего-то или нет.

На том и порешили. Джордж говорит, что в таких случаях компромисс — самое милое дело. Чтобы подтвердить свои звания, нам велели пройти проверку, а на подготовку к экзаменам, которые мы не сдавали на Земле, отвели один ганимедский год. Отряды наши не расформировали, но… Было одно «но», и весьма существенное.