Прилетев домой, они нашли Какстона и Махмуда, приехавших на денек. Бен огорчился, узнав, что Джилл уехала, но ему удалось перенести удар с помощью Анни, Мириам и Доркас. Махмуд всегда делал вид, что приезжает с официальной целью — повидать Майка и доктора Харшоу, однако и он продемонстрировал силу духа, оказавшись наедине лишь с джубаловыми напитками, закусками, садом и одалисками, которые всячески его ублажали. Мириам массировала ему спину, а Доркас голову.

Джубал взглянул на Махмуда.

— Не вставайте.

— А я и не могу. Она сидит на мне. Привет, Майк!

— Привет, мой брат Стинки, доктор Махмуд.

Затем Майк так же официально поздоровался с Беном и попросил разрешения уйти.

— Беги, сынок, — сказал ему Джубал.

Анни спросила:

— Ты придешь к ленчу, Майк?

Ответил он очень серьезно:

— Анни, я не голоден, спасибо. — Повернулся и вошел в дом.

Махмуд дернулся, чуть не сбросив Мириам.

— Джубал, что тревожит вашего сына?

— Ага, — воскликнул Бен, — он выглядит так, будто у него морская болезнь.

— Пусть себе. Просто хлебнул лишку религии. — Джубал описал их утренние приключения.

Махмуд нахмурил брови.

— А разве была необходимость оставлять его наедине с Дигби? Мне это кажется, извини меня, брат, не слишком-то мудрым.

— Стинки, ему надо привыкать к общению. Вы обучали его теологии, он мне рассказывал. Можете назвать хоть какую-нибудь причину, по которой Дигби не имеет права проповедовать свои идеи? Ответьте мне как ученый, не как мусульманин.

— Могу ответить только как мусульманин, — тихо отозвался Махмуд.

— Тогда извините, я, конечно, уважаю ваши взгляды, но не разделяю их.

— Джубал, я воспользуюсь словом «мусульманин» в его точном значении, а не как сектант, которого Марьям совершенно ошибочно именует магометанином.

— Так и буду называть тебя, пока ты не научишься правильно выговаривать «Мириам». И перестань, пожалуйста, вертеться.

— Хорошо, Марьям. Ой! Женщинам вредно иметь мускулы. Джубал, в качестве ученого, я вижу в Майке вершину своей карьеры; как мусульманин же, я прежде всего ценю в нем готовность исполнить волю Божью… и я счастлив, хотя и вижу определенные трудности, ибо он пока не грокк даже, что означает английское слово «Бог». — Махмуд пожал плечами. — Равно, как в арабском слово «Аллах». Но как человек и всегда — как раб Божий, я люблю этого мальчика — нашего приемного сына и брата по воде — и не хотел бы, чтоб он попал под дурное влияние. Оставим в стороне религиозные предубеждения — этот Дигби представляется мне носителем крайне дурного влияния. А что думаете вы?

— Оле! — Бен зааплодировал. — Он скользкий подонок. Мне не удалось разоблачить его рэкет в своей колонке только потому, что синдикат сдрейфил. Стинки, продолжай, и я, пожалуй, примусь за изучение арабского и даже куплю себе молитвенный коврик.

— Буду рад. А коврик не обязателен.

— Я с вами согласен, — вздохнул Джубал, — по мне уж пусть Майк лучше курит марихуану, чем будет обращен Дигби в свою веру. Но не думаю, что ему грозит опасность попасть под влияние этого синкретического болтуна. И все же ему следует научиться бороться с дурными влияниями. Вас я считаю отличным парнем, но не думаю, что шансов у вас намного больше, — у мальчика удивительно острый и пытливый ум. Весьма вероятно, что Магомету придется уступить место новому пророку.

— Если такова будет воля Божья, — ответил Махмуд.

— Ну а тогда нам и спорить не о чем, — согласился Джубал.

— Мы тут рассуждали о религии перед вашим приездом, — тихо вмешалась Доркас. — Босс, а вы знаете, что у женщин тоже есть душа?

— А она у них действительно есть?

— Так утверждает Стинки.

— Марьям, — объяснил Махмуд, — хотела знать, почему мы, «магометане», считаем, что душа есть только у мужчин.

— Мириам, это такое же вульгарное заблуждение, как и предположение, будто евреи приносят в жертву христианских младенцев. В Коране говорится, что в рай входят целыми семьями — мужчины и женщины вместе. Смотри, например, суру «Золотые украшения», стих семнадцатый, не так ли, Стинки?

— «Войдите в Сад, вы и жены ваши, и будьте счастливы», — таков, пожалуй, лучший перевод, — согласился Махмуд.

— Ладно, — отозвалась Мириам, — но я слышала о чудных гуриях, которые живут в раю и служат развлечением для мужчин, что делает вроде бы жен излишними?

— Гурии, — объяснил Джубал, — это особые создания, подобные джиннам или ангелам. Есть и гурии-мужчины или что-то в этом роде. Гуриям не приходится зарабатывать свое место в раю, они как бы входят в его штат. Они разносят нежные фрукты и прохладительные напитки, от которых никогда не бывает похмелья, а также развлекают соответственно вкусам заказчиков. Что касается душ жен, то они не работают. Верно, Стинки?

— В общем верно, если оставить в стороне ваш излишне игривый тон. — Он вскочил так резко, что Мириам свалилась с него. — Слушайте! А может, у вас, девочки, в самом деле нет душ…

— Ах ты, неверная собака! — свирепо воскликнула Мириам. — Сейчас же возьми свои слова обратно!

— Мир, мир, Марьям. Даже если у тебя нет души, значит ты все равно бессмертна. Джубал, а может быть так, что человек умрет и не заметит этого?

— Не знаю, никогда не пробовал.

— А может быть, я умер на Марсе, и мне только приснилось, что я вернулся на Землю? Оглядитесь! Сад, которому позавидовал бы сам Пророк; четыре дивные гурии, приносящие нам роскошную пищу и приятные напитки в любое время суток. И даже есть их мужские эквиваленты, если уж ты окажешься слишком разборчивым. Это рай?

— Гарантирую, что нет, — ответил Джубал, — мне лично скоро платить налоги за его содержание.

— Ну мне-то это не мешает.

— И потом эти гурии… даже если мы допустим, что они равны красотой, то в конце концов, красота-то существует лишь в глазах смотрящего…

— Ничего, перебьемся…

— А вот за это вы заплатите, босс! — воскликнула Мириам.

— Кроме того, остается, — продолжал Джубал, — еще одно необходимое назначение гурий…

— Ммм… — произнес Махмуд, — не будем в это входить. Б раю, кроме быстротечного плотского наслаждения, должно быть постоянное духовное удовлетворение. Верно?

— В этом случае, — с иронией отозвался Джубал, — я положительно уверен, что они не гурии.

— Тогда придется мне обратить одну из них в свою веру, — вздохнул Махмуд.

— Почему же одну? У вас там такие места, что можно иметь полную квоту.

— Увы, мой брат, согласно мудрым словам Пророка, хотя закон и позволяет четырех, но праведная жизнь возможна не более чем с одной.

— Приятно слышать. И какую же вы предпочитаете?

— А это мы посмотрим. Марьям, ощущаешь ли ты в себе прилив духовности?

— Идите к дьяволу! Еще гурии какие-то…

— Джилл?

— Дайте мне шанс, — взмолился Бен. — О судьбе Джилл хочу позаботиться я.

— Ладно, к Джилл мы еще вернемся. Анни?

— Очень жаль, но я уже занята.

— Доркас, ты мой последний шанс.

— Стинки, — ответила она тихо, — вы только скажите, сколько духовности вам от меня надо.

Майк поднялся в свою комнату, закрыл дверь, лег на кровать, принял эмбриональную позу, закрыл глаза, проглотил язык и замедлил биение сердца. Джилл не любит, когда он отключается днем, но категорически не запрещает, поставив условием, чтобы это происходило не на людях; как много вещей, которые нельзя делать публично, но из всех них, только эта вызывала у Джилл настоящий гнев. Он с нетерпением ждал, когда же наступит подходящее время, ждал с тех самых пор, как покинул комнату, что была исполнена такой скверны. Ему просто необходимо было немедленно уйти в себя и попытаться грокк происходящее.

Он опять сделал то, что Джилл запретила ему делать… И теперь испытывал чисто человеческую потребность убедить себя, что его поступок вынужден, но его марсианское воспитание не разрешало воспользоваться столь легким путем. Он оказался в точке перелома, от него требовалось правильное действие, и он сам избрал — какое. Он грокк, что выбрал его верно. Но его брат по воде Джилл не одобрила бы такой выбор…