Она отвела их к небольшому двухэтажному дому с заколоченными окнами, достала связку ключей, открыла дверь и, хоть у неё никто не спрашивал, рассказала сама:

– Это наш склад с вещами. Я им заведую. Если нужно какую-нибудь вещь получить: кофта, куртка, штаны, постельное… Ну вы поняли. Это ко мне. Но имейте в виду, что причина для просьбы должна быть весомая! Только если зашить совсем нельзя и нельзя заплатку поставить! Мы носим всё до тех пор, пока можно. Лучше получить порез на руке, чем на рубашке. Я понятно изъясняюсь?

Изимка обернулась и обвела их строгим взглядом. У Лайи, Тэруми и Фенриса возникло общее желание: они посмотрели на Чонсока. Воин новость воспринял стойко, от комментариев и уточняющих вопросов благоразумно воздержался. Катрин убедилась, что её внимательно все слушали, продолжила:

– Вашу комнату я уже подготовила, постель застелила, сейчас подберем вещи. – Она деловито зашла внутрь, распахнула ставни, те немногие что были не заколочены, и запустила в помещение свет. Давид остался на улице. – Окна запираем на всякий случай, чтобы не было соблазна стащить что-то. – Катрин вдруг повернулась, нахмурилась и с осуждением уставилась на эльфа, говоря: – Воровство у нас запрещено! За это выгонят из города!

Фенрис с совершенно непроницаемым лицом стоял, показывая, что не видит акцента, который сделала изимка, но Катрин тоже не собиралась сдаваться.

– За воровство вещей выгонят из города! – снова пригрозила она, в упор смотря на него и явно ожидая ответа.

– Я понял, – наконец-то сказал он невозмутимым голосом. – Воровать вещи плохо.

Тэруми сдавленно хрюкнула в попытке сдержать смех, но Лайя первой не выдержала и захохотала, настолько забавным было непроницаемое лицо бывшего кайнарис и обвинение, которое ему пытались заранее предъявить. И пока девушки от души хохотали над эльфом, Чонсок обводил глазами пропитанное затхлым запахом старости помещение с откровенными лохмотьями, которым, судя по их виду, было примерно столько же, сколько и барьеру, и пытался себя убедить, что, в принципе, это не так уже и страшно.

Катрин в это время, не обращая внимание на истерику новых жительниц, достала из кучи линялую темно-синюю просторную мужскую сорочку, на которой уже стояло несколько заплаток, и развернула её, прикидывая, подойдет по размеру или нет, а потом сказала:

– Да, нормально будет.

Она подкинула вещь Чонсоку, тот на лету её поймал. Следом Катрин выудила штаны и тоже бросила рослому чужаку. Какое-то время он стоял, смотрел на свою новую одежду и, казалось, даже не дышал. Лайя и Тэруми тоже замерли, не сводя с него глаз, предполагая, что сейчас в душе у воина.

– Транф де них, кхарп в ниивс! Кхарп! – воскликнул в сердцах он.

Тэруми и Фенрис, зная перевод, дружно захохотали. Лайя дернула азурианку за руку, прося перевести, но Чонсок взглядом пресек Тэруми и бросил виноватое:

– Простите.

– Полный кхарп, – утирая слезы, добавил Фенрис.

Катрин ускорилась, не желая оставаться возле этих странных незнакомцев дольше, чем положено. Когда каждому выдала по запасному комплекту одежды и полотенцу, она плотно закрыла все ставни, заперла дверь.

Дом, где им предстояло жить, был узким, высоким, в три этажа, причем верхний этаж был выше северной стены. Давид со всеми попрощался и ушел, оставляя чужаков с Катрин. Изимка толкнула входную дверь, пропустила всех вперед и только потом зашла сама.

В маленьком коридоре была только лестница наверх и дверь в другую комнату. Катрин открыла эту комнату и прокомментировала её содержимое:

– Эта общая комната.

Несколько горшков понятного назначения; глубокая миска, установленная на срезе вертикально поставленного бревна; небольшая бочка с водой. Не дождавшись реплик, изимка прикрыла комнату и повела их выше.

– На втором этаже живу я с Веталом. Третий этаж недавно освободился. Семья, что жила до этого, погибла. Ой, грустная история с ними приключилась. Не уследили за малым своим, мальчонка на баррикаду залез и упал. Мать бросилась его спасать, ну и сгинула следом. А Тристан, глава семьи, недолго после них протянул, вчера погиб. Ворота-то после вас не сразу вышло закрыть. Наргсы его утащили. Даже тело не забрать. Вещи с ним и пропали… – Она посмотрела на их ошеломленные лица и решила смягчить сказанное: – Зато вам есть теперь, где жить. У нас-то жилых комнат не так много.

Ответить ей никто не решился, а может, просто не смог. Катрин тем временем уже открыла комнату, с гордостью показывая их новый дом.

В узкой комнате у каменных стен стояло две кровати, которые явно не были рассчитаны на совместный сон нескольких людей. Между ними имелась тумбочка с одним выдвижным ящичком. Стояла она как раз под окном. У подножия каждой кровати была низенькая скамеечка. На этом комната и мебель в ней заканчивалась.

– Ну, располагайтесь, – вдруг дружелюбно сказала Катрин. – График уборки общей комнаты потом определим. В принципе, понятно, что каждый сам за собой убирает, но полы там помыть, воды принести, это по очереди. Входную дверь и общую мы не запираем. Свою комнату по желанию. Вот ключ.

Она вложила ключ в руку Лайи и оставила их одних.

Фенрис подошел к окну, посмотрел на открывающийся вид и удовлетворенно хмыкнул. Отсюда хорошо просматривался лес северо-восточной стороны. Потом выбрал одну из двух совершенно одинаковых кроватей, застеленных желтым, видавшим виды, постельным, и сел, вытягивая вперед ноги.

– У меня в Башне примерно такая же по размеру комната была, – довольно равнодушно произнес он.

– У меня разные. Я то в поместье жила, то в доме деревенском, то в канаве, – в свою очередь сказала Лайя, присаживаясь с краю и с сочувствием смотря на Чонсока.

Чонсок вытянул скамейку, которая теперь была его, приставил к стене. Рядом пристроил меч. Сложил на неё выданные ему и Тэруми вещи, потом ушел, забрав свои. Вернулся спустя пару минут, переодетый в чистое. Свои старые вещи и уцелевшие части доспеха пристроил по другую сторону скамейки. Три пары глаз всё это время молча наблюдали за ним, не рискуя ничего говорить. И только после этого всего он сел.

– Амэнэ, – позвала его Тэруми, подходя ближе.

Он усмехнулся и поднял на неё взгляд.

– Всё нормально, и не надо на меня так смотреть. Во-первых, это всего лишь комната. А во-вторых и в-заключительных, мы в ней не навсегда. Я тебе обещаю. Поэтому не вижу причин для драмы.

Часа через три к ним пришла Лоран и уже известная им Кларис и принесли еды. Кларис одарила воина улыбкой и ушла. Ведьма осталась.

– Посуду снесете на первый этаж, – сказала она. – Катрин отнесет потом в столовую, заодно покажет, где она. Самостоятельно ходить по городу запрещено. Это для вашей же безопасности. Вас будет обязательно кто-то сопровождать. Катрин, Давид, Ирвин или я. Кто-то, чье слово имеет вес. Но даже это не гарантирует лояльность жителей к вам, поэтому без лишней нужды не показывайтесь. Я принесла лечебные зелья и давайте подлечу магией.

– Не нужно, – ответил за себя и Тэруми Чонсок.

– Это безопасно. К тому же магия ведьмы значительно ускорит ваше восстановление, – терпеливо пояснила Лоран, помня, как азурианцы относятся к колдовству.

– Я знаю, но у нас уже есть своя ведьма.

Лоран снисходительно улыбнулась.

– Лайя – темная ведьма и не может вам помочь.

– Я, правда, благодарен, но всё же откажусь, – в голосе азура прорезались стальные нотки. – И я хотел бы вернуть наши вещи: отобранное оружие, зелья и прочие личные вещи. – И добавил через небольшую паузу: – Если это возможно, и если они ещё целы.

– Катрин принесет, – ответила Лоран и вышла.

Катрин предусмотрительно выждала, когда горожане разойдутся после обеда по рабочим местам, и только потом отвела новых жителей к замку, который, судя по архитектуре, относился к более «современной» постройке, если таковой можно было назвать построенное за несколько лет до возникновения барьера. Огромные залы чьей-то бывшей резиденции были заставлены рядами длинных столов и скамеек и служили местом, где жители Изимы ели.