Фенрис кивнул и вышел, уводя с собой и Лайю.

Тэруми чистила овощи и привычно прислушивалась к разговорам изимок, которые хлопотали на кухне, готовя ужин. Всё, что представляло интерес для неё, она ещё в первую неделю узнала, сейчас скорее по привычке вылавливала из пустоты, что переливалась из уст в уста, крупицы ценной информации. Едва голоса становились тише, Тэруми понимала, что начинали говорить про Чона. Удивительно, но эльфа никто не воспринимал мужчиной, с которым можно построить отношения. Страх перед ведьмой срабатывал или неприязнь к нему самому, но факт оставался фактом: про мага никто никогда не сплетничал. Как будто упоминание его имени накличет беду. Мысль спросить прямо пришла в голову внезапно.

– У вас столько сильных и тренированных мужчин, – сказала Тэруми, в душе усмехаясь над собственной формулировкой, описывающей фермеров с ножами, – с ними не сравнится ни один эльф. Так почему вы так опасаетесь их?

Её столь неприкрытая лесть сработала, никто и не думал возразить в определении изимцев. Ответила невысокая женщина, которая, несмотря на солидный возраст, обладала не дюжей силой и крепкостью характера. Она же и была главной по кухне.

– Потому что жизнь не раз преподносила нам уроки, и один из них был особенно тяжёлым, – назидательно произнесла Беата.

Тэруми заинтересованно на неё посмотрела, Беата бросила строгий взгляд, напоминая, что разговоры не повод переставать работать. Все возобновили занятия, но ждали рассказа, хоть и сами были участниками того случая.

– Тот год был совсем неудачным. Выдалось слишком знойное лето. Мы не справлялись с поливами – много всего вырастить так и не удалось. Следом пришла осень и залила нас дождями. А потом наступила ранняя, очень холодная зима. Голод пришел в город. Нам пришлось отказаться от обедов, ели два раза. То немногое, что было, делили между всеми, как могли. Но уже довольно скоро стало понятно, что этого не хватит. Мужчинам пришлось рискнуть и уйти на охоту, как раз блуждающие монстры ненадолго исчезли. С ними отправилась Лоран и Стэна, ещё одна ведьма, что жила с нами тогда. Ведьмы при помощи специальных заклинаний должны были помочь найти животных.

– Они оставили город без защиты? – Тэруми предполагала ответ, но всё же уточнила.

– Почему без защиты? У нас и женщины умеют сражаться, да и не все мужчины ушли, а только самые сильные и выносливые. В общем, судя по всему, дела плохи были не только у нас. Эльфы проникли в город уже спустя несколько часов. Следили, скорее всего. Сначала они вынесли те вещи, какие смогли унести, а потом вернулись, чтобы обчистить продуктовый склад.

– Сколько их было?

– Двенадцать мужчин.

– И их никто не заметил?! – изумленно воскликнула Тэруми. – А дозорные? Горожане? Неужели никто не поднял тревогу?

– Зима же ж, морозы лютовали, по улицам никто не ходил особо, все по домам ютились, забиваясь по пять-шесть человек в одну комнату, чтобы не греть сразу несколько домов. Да и остроухие умеют мастерски скрываться.

Беата вдруг замолчала, глаза покраснели, женщина отвернулась к окну.

– Мы их заметили, – сказала молодая кухарка, у которой на одной из рук не было двух пальцев. – Наша компашка вышла развеяться. Мне, Аларику и Мелиссе было тогда по пятнадцать, остальным от двенадцати до четырнадцати. Мелисса увидела их первыми, закричала, зовя на помощь… – Глаза кухарки застыли, лицо стало отрешенным, она снова переживала тот миг. – Эльф бросил нож. Наш нож, который у нас и украл. Мелисса даже не поняла, как умерла.

Тэруми тихо ругнулась, представляя, что было дальше, но продолжение её подвергло в шок:

– Эльфы продолжили хватать еду, несколько из них стояло и смотрело на нас, готовясь убить, если мы снова позовем на помощь. Я не помню, кто из нас закричал и бросился в бой первым, а может, и все вместе. Мы не могли дать им уйти. Я убила двоих… – Она сказала это отрешенно, обыденно, не гордясь собой, но и не ужасаясь. Просто как факт.

– Когда мы подоспели на крик, шестеро наших ребят уже погибло, но столько же и эльфов, – сказала Беата.

– Ка-а-ак? – пролепетала Тэруми, оставляя окончание вопроса у себя в голове. Как дети смогли одолеть столько взрослых?

– Те эльфы были слишком худы, одежды на них толком не было. Говорю ж, дела у них тоже обстояли не очень. Возможно, многие были ослаблены голодом и холодом… И всё же ими двигало отчаяние, а оно в нужный момент придает много сил. Прежде чем погибнуть, эльфы дорого продали свои жизни. Ещё десять наших погибло. Итого двенадцать эльфов забрали с собой шестнадцать наших. Среди них был мой сын, ему было тринадцать. С охоты не вернулось ещё пятеро.

– Почему вы не убежали? – спросила ошеломленная Тэруми у молодой кухарки.

На губах изимки заиграла злая ухмылка, а в глазах полыхнула ненависть и упорство.

– Они убили нашу подругу и собирались забрать наши вещи. Они не заслужили жить, – ответила кухарка.

Больше говорить никто ничего не стал, вернулись как ни в чем не бывало к приготовлению пищи. Лишь Беата периодически смахивала проступающие слезы. Тэруми уставилась на зажатый в своей руке нож, пребывая не в силах продолжать резать овощи. Она, если говорить без лишней скромности, одна из самых лучших воинов в этом городе и вместо того, чтобы быть в дозоре, на передовой, стоит здесь. А Чон так занят попытками сдержать наргсов, что упускает из виду тот факт, что у них есть и более разумный враг, который где-то совсем рядом и ждет.

Глаза невольно нашли молодую кухарку, которая сражалась тогда с эльфами… «Они убили нашу подругу и собирались забрать наши вещи. Они не заслужили жить». И это было страшно. Тэруми вспомнила свои пятнадцать. Одолевавшие её тогда проблемы даже примерно не были похожи на те, что испытывала изимка.

Из оцепенения Тэруми вывели тихие голоса общающихся девушек. Едва слышное имя Чона снова породило ненависть, убирая ненужное сочувствие, и вернуло понимание: эти люди ей никто.

Лайя, которая пришла к Тэруми и подслушала весь разговор, прячась за дверью, ушла, оставшись незамеченной. Ужас произошедшего не так сильно впечатлил её, бывали в её жизни истории и более жуткие, а вот то, какие на этой стороне живут эльфы… Она не могла поверить, что великая раса, обладающая силой и мудростью веков, скатилась до обыкновенного разбоя.

Лайя так много читала про эльфов, так мечтала увидеть их город вживую, прикоснуться к их алтарям и святыням, услышать эльфийскую речь, что разочарование от открывшейся правды было сложно выразить словами. Она определённо опоздала со своими мечтами на несколько веков. Если верить рассказам женщин, то от величия ничего не осталось.

Постепенно тема эльфов в собственных мыслях исчерпала себя, сменяясь более реальными проблемами. Ей был знаком голод, но если такое и случалось, то на короткий срок, а вот так месяцами… И холод… Лайя не заметила, как ноги сами принесли её к той части города, где выращивали овощи. Она молча присоединилась к работающим здесь людям. Негромкие разговоры и какой-то особый покой, что всегда сопровождал это место, немного развеяли тяжесть услышанного, но всё же надежду на лучшее, так и не подарили, зато заполнили время, оставшееся до ужина.

Стул Лоран снова был пуст, очевидно, ведьма решила сегодня всё же остаться дома. Остальные заняли те же места, что и обычно, что были даны им в первый день. Чонсок за ужином переговаривался с Давидом и Граем, строя планы на завтра. Аларик молча ел, пребывая в задумчивости, как и Лайя. Правда по разным причинам. Аларик всё ещё переживал за мать и прокручивал в памяти увиденное сегодня, а Лайя не могла отделаться от неприятного чувства обреченности, которое укрепилось в ней с новой силой после подслушанного разговора. Фенрис видел обеспокоенность возлюбленной, но вопросы придержал до момента, когда они вчетвером доберутся до комнаты.

– С завтрашнего дня я буду стоять в дозоре, – сообщила вдруг Тэруми, ни к кому конкретно не обращаясь. Аларик и Чонсок подняли на неё одинаково удивленные взгляды. – Беате я уже сказала, поэтому если ей нужна будет помощница, то выберете другую.