Чонсок подошел к ближайшему телу и потянул его в сторону. Долго. Далеко. Пока убитого не перестало быть видно с того места, где лежала она. Затем вернулся ещё за одним и снова потянул. Ещё один заход. И ещё…

Он часто делал рваные вдохи, но в груди продолжало печь, а ком в горле не уходил. Слова Лукаса раз за разом стучали в воспоминании, впиваясь в душу:

– Нет. Ты умерла…

Он потерял её. По-настоящему. Если бы не ведьма… Черная бездна ужаса снова разверзлась, погружая его в те мгновения. Он упал на колени и согнулся, прижимаясь лбом к холодной земле. Чувства лавиной накрывали его… Так больно… Невыносимо… Если бы её не стало… Если бы…

Шумное дыхание, порой срывающееся от усилий. Тяжелая поступь шагов… Такие не могли принадлежать эльфу. Чувство самосохранения выдернуло воина из пучины страха и отчаяния. Он поднял голову и повернулся. Мальчишка кряхтел от напряжения и непомерного веса груза, но продолжал тянуть убитого солдата. Когда Лукас заметил воина, то сказал, явно хваля:

– Хорошая идея. Нужно их всех сюда перетащить. Придется задержаться в том месте на несколько дней, пока девочки не восстановятся, а находиться всё время среди трупов – не лучшая идея.

Девочки… Внутри Чонсока слабо шевельнулся порыв улыбнуться. Девочки были намного старше, чем Лукас. Чонсок не знал, сколько лет Лайе, зато знал, сколько Тэруми. Девочки…

Лукас пристроил солдата возле тех, кого принес Чонсок, и замер. Тень пробежала по лицу мага.

– Жаль, что мы не можем их похоронить, – тихо сказал он.

Чонсок вдруг вспомнил, кем был отец Лукаса, и вспомнил, что парень сделал для всех них. И пока он, Чон, оплакивал смерть любимой, Лукас защищал.

– Мы не можем похоронить их тела, но можем проводить их души, – сказал воин, подходя ближе и сжимая в поддержке плечо Лукаса.

– Я не верю в высшую силу. Я верю в знания. Поэтому мои слова будут для них ложью… Да я и ни одной молитвы не знаю…

– Если тебя устроит моя религия, то я могу…

– Спасибо, – тихо сказал Лукас.

– Пойдем, поможешь мне принести остальных.

Лукас больше мешал, чем помогал, но Чонсок ничего не говорил, понимая стремление юного мага быть полезным. Когда всех убитых, кроме ищейки, перенесли в одно место, Чонсок зачитал молитву, прося Богов принять солдат в свои чертоги и подарить покой родным, уменьшить их боль потери. Несмотря на произошедшее, воин не испытывал ненависти к людям Инквизиции и был искренен в своей молитве. Военные выполняют приказ. Это был их долг и отказаться они не вправе. И сразу за этим душу кольнула болезненная мысль, что свой долг он не исполнил…

Издалека донесся взволнованный голос Тэруми, и Чонсок поспешил обратно.

– Ты где пропадаешь? – требовательно спросила Тэруми. – Не уходи далеко! Видишь же ж, я не могу быть рядом в случае опасности! – Она сердилась, а он смотрел на неё и улыбался. Тэруми вдруг смутилась и буркнула: – Чего?

– Ничего.

Его улыбка стала ещё шире, а в глазах отразилось столько любви, что Тэруми стало тесно в груди. Она скрыла ответную волну нежности за показной строгостью и отвела взгляд, снова возвращая его на непреходящую в себя ведьму.

***

В неярких отблесках костра Фенрис выглядел особенно таинственно. Он не спал, охраняя покой остальных. Каменной статуей он сидел возле Лайи и держал за руку, тонкие пальцы не останавливаясь водили круги на её ладони. Тэруми не хотела, чтобы эльф застал её бодрствующей, поэтому поспешила отвести взгляд. Чонсок крепко спал рядом. Его мирное дыхание вызывало у неё теплоту. Он вдруг повернулся на бок и бессознательно заключил в свои объятия, словно ограждая от всего мира. Чувство безопасности укутало Тэруми, невольно отпуская внутри пружинку настороженности и собранности. Смущение тут же охватило её. Это так странно… Столько времени прошло, а она всё не могла привыкнуть. Это её долг защищать его, её работа, к которой готовили всю жизнь, а вышло вот так… Тэруми перевела взгляд на его большую ладонь и сравнила со своей тоненькой… Она не удержалась и провела пальцами по его пальцам. Чонсок тут же поймал их и стиснул, а сам придвинулся ещё ближе. Раздалось бессвязное тихое бормотание, в котором проскользнуло её имя. Тэруми счастливо улыбнулась и закрыла глаза. А следом пришла мысль, такая же сумасшедшая, как и тот факт, что этот мужчина принадлежит ей…

И даже если весь остальной мир погибнет, она ни о чем не пожалеет, не променяет ни одного мгновения из прошлого, ведь без него не будет этого момента…

***

Не спал в эту ночь и Лукас. Не мог. Когда закрывал глаза, видел перед собой солдат Башни. Их форма такая же, как у отца. Представить, что однажды вот так ещё какой-нибудь маг духа, который спасая свою жизнь, станет убивать – было очень легко. А вот представить, что однажды образы его отца перестанут существовать, – было невыносимо страшно. Ни одна книга не могла его подготовить к поселившемуся внутри смятению. Он не просто приказывал помогать себе и матери, не заставлял целовать и улыбаться девушек, он приказывал убивать. И пусть не сам держал оружие в руках, это ничего не меняло. И можно убеждать себя, что цена поступка – собственная жизнь, но он-то знал правду. Он никогда не врал себе – достаточно всех остальных людей, которые каждую минуту своей жизни врут. И эта правда банальна в своей низости. Он хотел отомстить. Это всё, что в тот момент владело им.

Глаза нашли азурианку, лежащую в объятиях воина. Её образ был сейчас настолько прекрасен, что Лукас невольно задохнулся от зависти. Как бы он хотел, чтобы подобное было однажды и с ним.

Сделав глубокий вдох, он мысленно запер собственный дар: не хотел видеть. Сразу стало легче. Жаль, что он не умеет так с чувствами.

Он отвернулся от всех, обнял себя руками, сворачиваясь. Почему-то вспомнилась мама. Он крепко зажмурился и стал вспоминать все династии королей Иллинуи, перечислять про себя ключевые даты важных периодов в истории страны. Мысли часто сворачивали не в ту сторону, вызывая желание заплакать, но Лукас силой воли продолжал вспоминать выученное в книгах. Прошел не один час, но упорство победило и принесло покой. Юный маг духа заснул.

Фенрис куда-то отлучился. Чонсок хлопотал у костра. Лукас просто сидел в одиночестве. Тэруми не могла не воспользоваться такой возможностью и потянулась к Лайе. Движение далось очень непросто, но прохладная рука ведьмы всё-таки оказалась в плену сильных пальцев танэри.

– Ведьмочка, ты должна очнуться, слышишь? Я без тебя никуда не пойду. Ты же понимаешь, чем это грозит? Вернётся Инквизиция и убьет меня, а ты больше не сможешь меня спасти, и я умру по-настоящему. И ещё, я, кажется, поняла, что ты имела в виду, говоря, что «я твой дом». Ты должна очнуться, чтобы я могла сказать тебе, что чувствую то же самое. Ты тоже мой дом.

Тэруми жалела, что не в состоянии помочь, что кроме рун в её теле нет магии, и очень сильно боялась, что ценой её спасения станет жизнь ведьмы. Словно учуяв опасные мысли, вернулся Чонсок и сел рядом.

– Есть будешь? – спросил он, нежно гладя Тэруми по голове.

– Только пить, – шепнула девушка, оборачиваясь. При одной только мысли о еде её продолжало мутить.

Чонсок напоил её и помог устроиться удобнее.

Когда её голова заняла привычное место на бедре у любимого, Тэруми улыбнулась.

– Сильно испугался? – спросила танэри.

– Испугался? – горько переспросил воин. – Я бы не стал жить без тебя.

– Ты не можешь говорить об этом серьёзно, – отмахнулась Тэруми.

– Я серьёзно.

– Тогда хорошо, что я выжила. – Танэри обняла его ногу рукой и сказала спустя паузу: – Я хочу, чтобы ты мне пообещал кое-что. – Тэруми выжидающе замолчала, по глазам читая готовность Чонсока выполнить любую просьбу, даже самую безумную. Воин кивнул. Тэруми серьёзно сказала: – Если со мной что-то случится, ты продолжишь жить дальше и будешь счастлив.

Волна ужаса захватила его, нанося удар под дых, вынуждая сделать глубокий вдох. Чонсок спешно кивнул, желая прекратить этот разговор.