Чонсок зашевелился и стал потягиваться, разминая затекшее тело. Следом проснулся Лукас. Увидев, что ночью он спал рядом с Тэруми, разволновался, стал нервно поправлять свои волосы, бросая при этом восторженные и преданные взгляды на девушку.

– Прекрати, – зло буркнула Тэруми и пихнула его ногой.

Услышав голоса, домой вернулся Фенрис. Лайя и Тэруми разложили добытую еду и принялись делить поровну.

– Я за всё заплатила, – огрызнулась Тэруми, предвкушая возможные вопросы воина.

– А я нет, – злорадно сказала Лайя и мило улыбнулась Чону. – Можешь не есть.

– Ведьма, – скупо бросил ей воин, но глаза не сердились.

Настроение у Тэруми от этого и вовсе упало ниже некуда.

– Это хорошо, что мы заплатили за еду, – сказал Лукас с набитым ртом. – Мама всегда говорила, что воровство – удел очень плохих людей.

Лайя закатила глаза к потолку. Нет, ещё одного моралиста в их отряде она не выдержит.

– Люди не делятся на плохих и хороших. Бывают лишь плохие и хорошие поступки. Иногда в жизни так складываются обстоятельства, что не бывает другого выхода. Если тебе придется выбирать между жизнью и совестью, выбери жизнь. Ведь будучи живым, ты всегда сможешь вернуться и отблагодарить. Если захочешь, конечно… – последнее было сказано явно для Чонсока.

Воин на провокацию не поддался. И хоть он был с ведьмой явно не согласен, отвечать не стал.

Сытый живот вернул умиротворение Тэруми. Взгляд из колючего снова стал задорным, а язвительные замечания в сторону Лукаса привычными. Она вспомнила о своей добыче и отдала вещи Чону. Воин взял их не сразу, долго рассматривал, потом осторожно понюхал. Лукас, наблюдающий за азуром, подошёл и приложил свежедобытую Тэруми рубаху к носу, втягивая воздух.

– Нормально пахнет, даже постирана, – заключил юноша и протянул вещь обратно азуру.

– Действительно, – оторопело пробормотал Чонсок.

Сначала переоделась Лайя в новую одежду, а потом Чонсок. Селянские штаны и рубаха пришлись ему по размеру, но смотрелись на нём так же неуместно, как селянская телега, запряженная на чистокровную скаковую лошадь.

Лайя мельком глянула на танэри. По её растерянному, но вместе с тем изумленному выражению лица она поняла, что в такой простой одежде Тэруми видит Чонсока впервые.

– Ты выглядишь, как мой дядька Трэ, когда собирается в поля, – дружелюбно сказал Лукас.

Видимо, худшего комплимента Чонсок не получал за всю свою жизнь, и, видя, что он готов снова надеть свою старую окровавленную одежду, Лайя поспешила сказать:

– Это временно, пару деньков и в городе сможем раздобыть нормальных вещей. Тэруми вон понравилось, – Лайя предостерегающе стрельнула в неё глазами.

Тэруми справилась со своей мимикой и с натянутой улыбкой добавила:

– Конечно, нормально.

Фенрис окинул взором ведьму и воина в селянских одеждах и не сдержался, засмеялся в полный голос.

– Кому мотыгу? – Он иронично приподнял одну бровь.

Лайя и Чонсок одновременно ломанулись в его сторону, но эльф ловко перегруппировался и выпрыгнул на ходу в ранее открытое окно, всё ещё посмеиваясь, сказал:

– Я вас тут подожду.

Максимально пряча следы своего пребывания, они по одному, озираясь и вжимаясь в стены, покинули дом, а затем селение, и поспешили скрыться в лесу. Чонсок полдня косился на Тэруми и выбирал у неё прямо на ходу из шевелюры паучков и паутину, которые девушка успела насобирать за время нахождения в доме. Лукас забрал внимание Лайи, и Фенрису пришлось идти в одиночестве впереди.

Через какое-то время Тэруми бесцеремонно отогнала юного мага от Лайи, сама пристроилась рядом. Лайя не имела ничего против такой компании, любила вот так просто болтать обо всем и ни о чем одновременно. С Тэруми было легко и всегда весело, она умела заполнить любые паузы своим остроумием.

Небо потемнело, и начал накрапывать мелкий дождик, постепенно переходя в ливень. Пережидать было бессмысленно: деревья не спасали от потока воды с неба, – поэтому все продолжали идти. Лайя вдруг заметила, что Тэруми замолчала, и проследила за её взглядом. Простая тонкая одежда Чонсока намокла, облегая его мускулистую фигуру. Вода стекала с черных волос, продолжая свой бег по мощной шее. Воин периодически убирал волосы, которые спадали ему на лоб, назад, проводя по ним рукой. Ранее свободные штаны облепили его длинные ноги, отчего мышцы при ходьбе отчетливо выделялись. Чувства танэри Лайя примерно представляла, но всё равно всмотрелась в её лицо. Взгляд Тэруми жадно бродил по телу воина. Она забывала моргать, а когда Чонсок в очередной раз провел по волосам рукой, нервно сглотнула.

Лайя поспешила вперёд, догоняя Лукаса и Фенриса, взяла под руки обоих и потянула вперёд, заставляя ускорить шаг.

– Мы куда-то опаздываем? – поинтересовался Фенрис.

– Да, – ответила она и состроила гримасу, значение которой эльф так и не понял.

– Тэруми и Чонсок же отстали, – обеспокоенно произнес Лукас, оборачиваясь.

– Скоро нагонят, – процедила сквозь зубы Лайя и впилась пальцами в руку Лукаса.

Догадались оба одновременно. Лукас сразу сник и больше ничего не спрашивал, а Фенрис криво усмехнулся, бросая насмешливый взгляд на Лайю.

***

Чонсок хмурился. Он дико замерз, и волосы всё время лезли в глаза. Как же это раздражало. Под ногами противно чавкала земля, а сапоги заляпались уже до колен. Прокля́тая страна. Прокля́тый лес. Как же он устал. Бесконечность дороги. Порой казалось, что всё бессмысленно. И эти ещё… Куда понеслись? Думают, что от скорости выйдет согреться? И где Тэ? Он обернулся.

Тэруми подошла вплотную к нему, бросая на землю, прямо в воду, перевязь с клинками и свою сумку. Чонсок удивленно посмотрел на вещи, а потом поднял взгляд на неё. Тэруми притянула его к себе, с силой врезаясь в его тело, почти не мигая, зачарованно любуясь его лицом.

– Руми, что ты делаешь? – почему-то шепотом спросил он.

– А на что это похоже? – хриплым голосом спросила в ответ она, медленно скользя взглядом по его лицу, мечтая стать каплями дождя, что сейчас касались его лица, его губ.

– Но остальные… – он пытался сохранить остатки разума.

– Я хочу тебя, – перебила его Тэруми.

Поцелуй, начавшийся как едва уловимое легкое касание, стал походить на жадное, болезненное желание всецело обладать другим. Они отрывались друг от друга только для того, чтобы сделать вдох, и снова сливались, не в силах терпеть даже секундное промедление.

Тэруми потянула рубашку Чона, оголяя его верх, губы сразу же заскользили по его телу, оставляя жаркие поцелуи, язык собирал влагу с тела.

– Руми… моя… Руми…

Он отстранился, подхватил её на руки. Она обвила его ногами, прижимаясь и замирая, ловя полный любви взгляд. Они часто дышали, смотря друг на друга, сходили с ума от невероятности происходящего. Вместе… могут касаться друг друга… открыто, так, как хочется…

Раскат грома и разрезавшая пространство молния заставили вздрогнуть. Тэруми ласковым жестом убрала с его лица волосы, которые от дождя опять прилипли ко лбу и щекам.

– Амэнэ, не здесь… – она и сама не верила, что говорит об этом. Тело молило о любви, но разум уже победил желание.

Он припал поцелуем к её губам, теснее прижимая, вкладывая в жест сдерживаемые днями сильные чувства.

– Боишься, что я положу тебя на залитую дождем землю и буду любить? – прошептал Чонсок, когда смог отстраниться от ее губ, но не от неё. Он прижимался щекой к её щеке, продолжая крепко держать.

– Нет. Но знаю, что такое будет не очень по нраву тебе, – тихо проговорила она, прикусывая мочку его уха. – Грязь и мой Чон не совместимы.

– Ради тебя я могу пойти на что угодно.

За легкой иронией в его голосе скрывалась правда, которая до сих пор беспокоила Тэруми. Он от всего отказался ради неё, и ей нечего предложить взамен. И всё равно, что он никогда не упрекнет её… Это окончательно отрезвило Тэруми.

– Отпусти меня, – попросила она.