Чонсок одобрительно кивнул.

– Мы с ребятами принесем камни, что собирали для укрепления баррикады, – подал голос Давид.

– Отлично, несите всё, что найдете, – похвалил Чонсок. – Ещё нужны люди и носилки, чтобы доставить раненых в лечебницу.

– Но Лоран… нездоровится… – проговорил кто-то.

– Лайя умеет лечить, – ответил Чонсок, а потом хлопнул в ладоши и сказал ещё громче, подгоняя: – Времени до заката много. Вперед! – Он быстрым шагом направился к Давиду, говоря уже ему: – Показывай, где камни.

Отряд с Давидом дружно развернулся и ушел прочь, уводя за собой и Чонсока. Аларик, видя нерешительность остальных, проглотил одолевавшую его злость и стал раздавать приказы, организовывая доставку раненых. В словах чужака была логика, и игнорировать их сыну ведьмы не позволила совесть и любовь к городу, что был его домом.

Тэруми смотрела вслед Чонсоку и сердилась. Он не отошел ещё от прошлых ран. Сейчас тоже небось на грани физического истощения, и вот, собрался камни носить. Она прикрыла глаза, пытаясь справиться со своей злостью. Проклятый город. Проклятые люди. Уйти отсюда. Всё, чего ей хотелось.

– Тэ, пойдем со мной в лечебницу, поможешь мне, – сказала подошедшая Лайя.

– Они пытались нас убить, – напомнила ей азурианка. – И сделали бы это, если бы наргсы не спасли нас.

Тэруми захохотала, понимая, что сейчас сказала. Лайя тоже громко засмеялась, запрокидывая голову. Когда охватившее нервное веселье прошло, ведьма призналась:

– Я именно так и сказала Фенрису, когда он мне предложил послушаться Чонсока.

– Черт, я разочарована. Не ожидала от угрюмого такого…

– Его действия продиктованы менее благородными порывами в отличие от Чона. Я надеюсь… – хихикнув, добавила она.

– Да-да, это в наших интересах. Больше выживет – больше защитников города, – недовольно проворчала Тэруми. – Но как по мне, больше выживет – больше врагов.

Лайя выставила вперед кулак, показывая, что солидарна с её мнением. Тэруми стукнула сверху своим. Девушки отправились в лечебницу, куда уже приводили и приносили раненых людей. Фенрис остался на стене, следя за местностью и периодически возобновляя ледяные стены, которые довольно быстро таяли от разгулявшегося летнего солнца.

Два проема в стене было кое-как завалено. С той стороны шаткую конструкцию подпирала заново возведенная стена изо льда. В лечебнице пришлось оставить особенно тяжело раненных, остальные, получив лечение, оказывали посильную помощь там, где она была нужна.

Магия Лайи была выпита дотла, так много ушло сил на лечение изимцев. Ей стало казаться, что даже их связь с Фенрисом не была способна восстановить внутренний резерв. К вечеру ведьма мечтала об одиночестве и купальне, тихо ненавидя Лоран, которая так не вовремя решила впасть в свой маразм, или во что она там впадала.

Тэруми много часов готовила зелья, периодически открыто проклиная Чонсока, Фенриса и саму Лайю. Чонсока – за бредовые идеи всех спасти. Фенриса – за то, что великий стратег уже наверняка что-то там в своей старой седой голове просчитал и поддержал Чона. Лайю – за слабохарактерность и привычку во всем соглашаться с угрюмым. И себя за то, что продолжала варить проклятое варево… Хорошо, что хоть не нужно было никого перевязывать и слушать их нытье – несколько изимок помогало ведьмочке.

Когда в лечебницу заглянул Фенрис, гнев Тэруми разом остыл. Обычно невозмутимое лицо эльфа носило все оттенки усталости.

– Всё в порядке? – поинтересовался он, внимательным взглядом скользя по царившей здесь активности.

– Да, почти закончили, – сказала Лайя, выглядывая из соседней комнаты.

– Хорошо. Зовут на ужин. Если помощь нужна…

– Нет, пять минут, и пойдем.

– Как там Чон? – спросила Тэруми, за день так ни разу и не выбравшаяся из лечебницы.

– Держится, – ответил Фенрис, – но зелья ему возьмите. Как только энтузиазм перестанет питать его силы – свалится.

Тэруми стала тихо ругаться, Фенрис при виде этого слабо улыбнулся.

– Всё! Я готова! Идем, – провозгласила Лайя.

Она окинула лечебницу хозяйским взглядом и вышла.

В этот раз появление Фенриса, Лайи и Тэруми не вызвало никакого ажиотажа. Люди лишь мельком отметили их присутствие взглядом и продолжили бурное обсуждение сумасшедшего дня. Места на троих рядом не было, и Тэруми пришлось сесть в стороне.

Она глазами искала Чонсока, но его ещё не было. И словно уловив её беспокойство, он появился в столовой. И в отличие от своих спутников вызвал эмоциональную реакцию – люди встретили его тепло. Давид и вовсе замахал руками, зазывая к себе и своим многочисленным друзьям, с кем сражался бок о бок с утра. Чонсок приветливо поднял руку в ответ, но его глаза тоже искали своих. Отметив Лайю и Фенриса, облегченно выдохнул, а потом заметил Тэруми и направился к ней. Давид стал жестикулировать отчаяннее.

– К нам иди! У нас есть вино! – крикнул изимец, радостно демонстрируя бутылку. – Не начинали. Ждали тебя!

Тэруми улыбнулась воину и махнула головой в сторону Давида. Чонсок остановился, всё ещё решая…

– Иди, – одними губами произнесла Тэруми, а потом отвернулась, показывая, что сейчас будет есть.

Чонсок отправился к Давиду. Его шумно приветствовали, сопровождая хлопками по спине и плечам, от которых Чонсок иногда морщился – раны давали о себе знать, – но против ничего не говорил, не желая сбивать дружелюбный настрой окружающих.

– Я сразу всем сказал, что он наш! – громогласно провозгласил Давид, когда Чонсок сел рядом. – Настоящий полководец! Как нас всех строил! Мы были настоящей слаженной армией! Скольких смогли завалить!

Тэруми не сдержалась и закатила кверху глаза. Армия… слаженная… угу. Если бы не ведьма и маг, то тут и настоящая армия с тремя полководцами не помогла бы. Но о существовании людей с даром и их роли в сражении никто не вспоминал. Все взахлеб переживали собственные подвиги и подвиги Чонсока. Воин в этом никак не участвовал, сдержанно отвечал только на конкретные вопросы.

Тэруми сдавленно фыркнула. Как у него это получается? Даже здесь развел вот это вот всё… Игры свои… Или это природный талант, вот так умело оставаться в стороне, но при этом милостиво позволять вовлекать себя во всеобщее восхищение? Вызывать интерес, но не выдавать собственного… За годы, проведенные рядом с ним, она уже точно могла сказать, когда его интерес и внимание было искренним, а когда Чон становился преследующим свои цели данхне.

Она точно знала, что всё, что сейчас по-настоящему занимает любимого, – это желание помыться и переодеться в чистое. Дальше наверняка в списке был тихий ужин и сон.

Возле неё приземлился Аларик, отодвигая того изимца, что сидел до этого. Чонсок, который, казалось, совсем не смотрел на Тэруми, поднялся, собираясь подойти. Она заметила и послала ему мимолетный взгляд, при этом чуть повела рукой, давая понять, что всё нормально. Чонсок сел обратно.

Никто бы и не заметил этого безмолвного разговора, вот только Аларик, в упор рассматривая чужачку, уловил и с небрежными нотками в голосе произнес, перекидывая ногу через скамью, чтобы сидеть перед Тэруми прямо:

– Вот это уровень взаимопонимания с братом. У нас с тобой тоже потом так будет?

– У нас с тобой? – иронично переспросила Тэруми, окидывая его открытым взглядом.

– Да. У нас с тобой. Когда ты станешь моей девушкой. – Тэруми рассмеялась от такой очаровательной самонадеянности, вызывая улыбку изимца. – Слишком опережаю события? – предположил он.

– Учитывая, что я никогда не буду твоей девушкой, то ничего страшного, – весело проговорила она.

– У слова «никогда» есть особая магия. Оно имеет свойство удивлять, – вдруг серьезно сказал он и перевел взгляд на сидящего в стороне Фенриса. – Я вот никогда не думал, что буду добровольно жить с эльфом. Не после всего, что потерял из-за них. – Аларик снова посмотрел на Тэруми, договаривая уже с грустной иронией: – И вот, кажется, свершилось…