Лайя засмеялась и несильно стукнула его по груди.

– При чем здесь Тэруми?

– Она мне просто не нравится, – спокойно сказал он.

Лайя снова вспомнила о Чонсоке, и умиротворённое настроение стало стремительно скатываться до состояния неприятной нервозности.

– Эй… – Он поднял её лицо за подбородок, заставляя снова посмотреть на себя. – Хочешь, я не подпущу его к тебе и запрещу на эту тему говорить?

– Спасибо, – Лайя благодарно ему улыбнулась, – но нужно решить всё сразу. Это будет угнетать всех, а я не люблю, когда между кем-то натянутые отношения.

– Как бы тебе ни было грустно или плохо, помни, что я рядом…

Его признание было таким трогательным, что она прижалась к его плечу, с наслаждением втягивая носом его родной запах. Специально сместилась, чтобы серебристые волосы попали ей на лицо, лаская своим шелком. Она постояла так совсем немного. Осознание завершенности постепенно подобралось к ней. Это место утратило свою власть над ней. Осталось лишь закрыть вопрос с Чонсоком.

– Пойдем, тут нечего уже делать, – тихо сказала она, отстраняясь.

Немного погуляв по городу, насладившись тишиной улиц и красивым звёздным небом, им всё-таки пришлось вернуться домой. Надежды, что Чонсок уснет, не дождавшись её, не было. Лайя остановилась у двери, не решаясь.

– Уверена, что тебе это надо? – спросил Фенрис, слегка сжимая её ладонь.

– Не совсем, но так будет правильно, – ответила Лайя, мысленно усмехнувшись. Общение с Чонсоком накладывало свой отпечаток. Она выдохнула, собралась с духом и отворила дверь.

Как она и предполагала, азур не спал. При виде неё он поднялся и сделал несколько шагов в её сторону. Он всматривался в неё, ища сходство с той хрупкой танцовщицей, которую обидел когда-то, а она боялась встретиться с ним глазами и увидеть в них то самое выражение, которое было тогда. Боялась разочароваться в этом мужчине, к обществу которого привыкла и которого считала другом. Присутствие Фенриса добавляло ей мужества, и Лайя заговорила первой.

– Если тебе есть что мне сказать, говори! И давай уже закроем эту тему, – прозвучало резче, чем она хотела.

– Ты Тхан? – то ли спрашивал, то ли утверждал азур.

– А есть разница? Ты же просто хочешь поступить правильно! Если тебе станет от этого легче, то я могу побыть и Тхан! – она не собиралась всего этого ему говорить, не хотела обижать или ранить, слова сами вырвались.

Она интуитивно почувствовала его гнев – Чонсок сделал два больших шага, сокращая расстояние между ними. Лайя внутренне сжалась, но с годами выработанная привычка смотреть врагам в глаза дала о себе знать. Она смело посмотрела в его глаза и… удивилась. В них не было гнева, как ей показалось вначале, не было брезгливости, высокомерия, жалости. На неё смотрели умные, серьёзные глаза Чонсока, воина, которого она встретила однажды в таверне. Человека чести, который старается жить по законам совести и который приходит на помощь всем нуждающимся. Чонсок, которого недавно повстречала Лайя, поступает правильно, несмотря ни на что.

– Прости, – в это короткое слово он вложил сожаления, которые хранил все эти годы.

Она не заметила, как слеза сбежала по щеке, как на мгновение стала опять юной растерянной девчонкой, застывшей перед возвышающимся над ней азуром.

– Прости, – повторил он и обнял её, бережно прижимая к себе, пристраивая свой подбородок на её макушку.

Он был такой большой, что Лайя затерялась в его объятиях. Она слышала, как взволнованно стучит его сердце, знала, как сильно он раскаивается, и знала, что простила его.

– Хорошо, – сказала она, когда он выпустил её из объятий и всматривался с мольбой в её глаза, ожидая вердикта. – Что бы ни произошло у нас раньше, это в прошлом. И хочу, чтобы ты знал, что для меня честь узнать другого Чонсока. И я рада, что могу считать тебя своим другом.

Чонсок снова обнял её, сжимая в своих руках, шепча: «Спасибо». Тэруми незаметно смахнула слёзы, подошла к Фенрису и толкнула его локтем.

– Скажи ей, чтобы она отошла от моего Чона, – тихо буркнула она эльфу.

– Сама скажи, – недовольно отозвался Фенрис.

– Тогда давай тоже обнимемся, чтобы не было так обидно, – шутливо проворчала она. Фенрис адресовал ей такой взгляд, после которого сомнения в её рассудке возникли и у неё самой. Тэруми безразлично пожала плечами и сказала: – Нет так нет.

Когда утром Лайя спустилась в гостиную, то увидела записку от Тэруми, где сообщалось, что завтрак на столе, и что они с Чоном ушли в город. Лайя с теплотой провела пальцами по небрежным завитушкам танэри и улыбнулась.

– По какому поводу улыбка? – раздался голос Фенриса. Увидев бумагу в её руках, эльф сразу понял.

– Нас оставили одних, – сообщила она.

– Это ненадолго, мы тоже уходим, – ответил эльф, усаживаясь за стол.

– Куда?

– Кому-то нужен новый лук, – напомнил он, – а времени у нас в городе не так много, чтобы праздно его проводить.

Лайя быстро всё съела и нетерпеливо подгоняла Фенриса. Как только эльф перестал жевать, она схватила его за руку и поволокла на выход. Опасаясь встретить знакомых, она, как и Фенрис, провела целый день, пряча голову под капюшоном. Можно было бы и загримироваться, купить парик, но ради нескольких дней не хотелось заморачиваться.

Вечером они собрались в гостиной все вместе. Могли бы разбрестись по комнатам, но всё равно не сговариваясь спустились. Лайя смотрела на спутников и улыбалась. Интересно, а они уже заметили эту их общую привычку искать общество друг друга? Тэруми увидела хорошее настроение девушки и решила использовать свой шанс выведать побольше.

– Оливия, Тхан, Лайя… Интересно, мы когда-нибудь узнаем твоё настоящее имя?

– Возможно. Когда-нибудь, – миролюбиво ответила девушка. – А что насчет вас? Имена настоящие?

– Да. – Тэруми перевела взгляд на эльфа. – Фенрис?

– Я не знаю другого имени. Было оно такое при рождении или имя мне дали уже в Башне. Самому без разницы. – Фенрис повернулся к Лайе. – Могу сменить, если тебе не нравится.

– Мне всё в тебе нравится! – Она легонько поцеловала его в нос.

– Ведьмочка, можно я спрошу?

– Ты всё равно спросишь, – недовольно произнесла Лайя, и Тэруми улыбнулась одними глазами.

– Как получилось, что ведьма и такой отличный воин стала танцевать, развлекая пьяных мужчин? – Лайя поморщилась от формулировки, а Чонсок строго уставился на Тэруми, но танэри всё же закончила свою мысль: – Ты могла лечить зельями за деньги, могла стать охотником или наемницей…

– Не могла, – перебила её Лайя. – Когда мне пришлось покинуть Налию, мне не к кому было обратиться за помощью. Вся жизнь до того момента ограничивалась пределами поместья, в котором я жила. Монет было немного, их хватило только на дорогу до Трекании. Мне было семнадцать, я знала правила этикета, могла танцевать, читать, писать и немного стрелять из лука. В общем, ничего такого, что могло бы мне помочь в новой жизни и дальнейших скитаниях. Ведьмой я тоже ещё не была, силу ведьмы обретают в двадцать один.

Тэруми грустно усмехнулась, вспоминая свои двадцать один и проклятые руны. Лайя кивнула ей, понимая, и продолжила:

– Я обошла много мест в попытках устроиться на работу и никуда не брали без рекомендаций. Только официанткой в трактир. Я недолго там проработала. Точнее, один день. Один из посетителей схватил меня за задницу, и я, недолго думая, вывернула ему миску супа прямо на голову.

Чонсок одобрительно улыбнулся, а Тэруми засмеялась, а в глазах сияло: «Знай наших». Фенрис был более сдержанным в реакциях, просто теснее прижал к себе.

– Крик поднялся сумасшедший, еле ноги унесла, – продолжила вспоминать Лайя. – На этом я поняла, что моя карьера официантки закончилась. Помню, сидела на улице, не зная, что делать дальше. И так до самой темноты. К вечеру на площадь пришли уличные музыканты. Мысль возникла случайно. Они играли, а я стала танцевать, импровизируя и тем самым привлекая внимание прохожих. Вместе мы заработали немного монет. Моя доля была маленькая, но я была согласна на любую. Когда уже все разошлись, а я задумалась о месте ночлега, ко мне подошла старушка и спросила, не хочу ли я снять комнату у неё. Платить мне особо было нечем, но она была согласна подождать, правда, с условием, что я стану её домработницей и буду выполнять её поручения. Я так обрадовалась, что не вдавалась ни в какие подробности. Разочарование пришло почти сразу: старая злобная стерва изводила меня своими капризами. Я чистила, мыла, готовила, убирала, бегала по мелким поручениям, старалась, но ей всегда всё не нравилось.