Мелодия плавно сменилась, и воспоминания снова затопили её. Движения девушки изменились, отражая состояние её души. Кинжалы она спрятала за пояс, оставаясь безоружной. Это была та самая музыка, во время которой её стащили со сцены, а после лапали и предложили монет, как обыкновенной продажной девке. Где она осознала весь масштаб предательства Тани, где помощи ждать было неоткуда, лишь она и трое мужчин. Где её впервые ударили, где впервые ударила она. Где впервые захотела убить. Где ярость и разочарование выжигали свет души, меняя её навсегда. Где впервые появилась Лайя. Боль, которая по стечению времени казалась незначительной и глупой, снова ожила, погружая её в то состояние. Мелодия подходила к концу, и Лайя закончила свой танец, падая на пол сцены, и с размаху что есть силы всадила кинжал в дерево под ногами, вкладывая в финальный жест всю свою ненависть.

Она отдышалась, возвращаясь в реальность, села, подгибая под себя ноги. Довольно улыбаясь, Лайя потянула за рукоять.

– Ух, черт возьми, детка, ты явно перестаралась, – сказала она сама себе и ещё раз потянула на себя оружие. Не сразу, но всё же получилось достать.

Спрыгнув со сцены вниз, она стянула маску с лица и, откинув голову назад, встряхнула волосами. Боковым зрением она уловила тень и резко обернулась, холодея от ужаса.

– Как давно вы тут? – Тело покрылось мурашками. На неё смотрели три пары глаз.

– С самого начала танца, – речь вернулась только к Тэруми.

Шок на её лице и взгляд, блуждающий по телу, заставил Лайю покраснеть и инстинктивно прикрыть голый живот руками. Лайя в отчаянии поджала губы, на Фенриса смотреть побоялась. Если она увидит то же самое презрение, какое было в глазах Чонсока, когда он… Чонсок! Вспомнила она и тихонько ойкнула, испуганно зажимая ладошкой рот. Воин был бледен и в попытке удержаться на ногах, судорожно сжимал кресло, которое стояло перед ним. Увидев его выражение лица, Лайя прикрыла глаза, давая себе немного времени. Почему она не умеет стирать память? Сейчас бы очень пригодилось. В том, что он узнал её, не было никакого сомнения.

– Идите домой, встретимся потом, – странным тихим голосом сказал эльф азурам.

Тэруми увела пребывающего ещё в ступоре Чонсока. Судя по тому, что они пошли наверх, значит, проникли внутрь через окно, которое Лайя оставила открытым. Девушка страшилась реакции Фенриса и всё ещё избегала смотреть в его сторону, стояла и рассматривала пол и свою обувь. Эльф оставил свой меч на диване, подошел к ней, отстегнул её кинжалы и бросил рядом со своим оружием. Подходя ещё ближе, он медленно провел пальцами по её животу.

– Потанцуй для меня, – хрипловато попросил он. От его голоса у неё пошли мурашки, она подняла на него глаза. В его взгляде не было презрения или злости. Океан его желания затопил её, и она непроизвольно подалась к нему навстречу, собираясь поцеловать. Он уклонился и коснулся губами её уха. – Пожалуйста…

Лайе стало страшно: она столько раз танцевала на сцене, но сейчас это было совсем волнительно. Тысяча мыслей и опасений сразу накрыли её. Вдруг ему не понравится? Вдруг он сочтет её слишком откровенной? Вдруг… Много разных «вдруг». Но он всё ещё ждал…

Лайя выбрала медленную чувственную мелодию. Когда-то она любила её. В ожидании начала музыки её сердце сильно колотилось. Она закрыла глаза, пытаясь отключиться и настроиться на мелодию, как услышала голос Фенриса:

– Посмотри на меня.

Лайя послушала и, попав в плен его глаз, забыла обо всем. Любовь и страсть, которую излучал его океан, смыли все сомнения. Она не переставала смотреть на него, как бы ни перемещалась по сцене, а Фенрис стоял на месте и не двигался. Его взгляд следил за плавными и изящными движениями её рук, за изгибом тела, за манящим покачиванием её бедер и снова гипнотизировал её. Его глаза ласкали её, и тело Лайи горело и желало.

Нарастающее возбуждение сводило с ума и требовало выхода. Она замерла посреди мелодии и, взволнованно дыша, не сводила с Фенриса глаз. Он тут же оказался рядом, целуя её. Лайя нетерпеливо стягивала с него одежду, а он, не справившись с эмоциями, разорвал на ней нежную ткань её костюма и жадно прильнул к груди, покрывая поцелуями. Девушка застонала, выгибаясь навстречу, ещё теснее прижимаясь, а после увлекла за собой на деревянный пол сцены. Её руки царапали его спину, а имя срывалось с губ. Ей хотелось раствориться, растаять, перестать существовать, быть его частью, соединиться…

Фенрис был глух к её мольбам, продолжая пытки поцелуями, и когда Лайе стало казаться, что она сейчас умрет от желания, он вошел в неё. Она судорожно вздохнула, ловя яркую волну наслаждения, и схватилась за его руку, сплетая пальцы с его. Её магия, выплескиваясь через край, устремилась навстречу к его, вливаясь и соединяясь, вслед за телом. Лайя ничего такого не планировала и не могла это контролировать. Она сейчас вообще ничего не могла, лишь только двигаться в такт с ним. Его магия радостно подхватила её поток, унося их ощущения на новый виток страсти.

Вдруг стало прохладно. Тысячи крохотных снежинок хороводом завертелись, окружая их сплетенные тела, не отдаляясь, но и не приближаясь. Его магия, как и его страсть, достигая своего пика, вырвалась на волю, не дожидаясь приказа хозяина. Его стон всегда был для неё высшей точкой наслаждения, она вжалась в Фенриса, принимая и содрогаясь от удовольствия.

Опустошённые после такого сильного всплеска чувств, они, обнаженные, лежали на сцене, тесно прижавшись друг к другу.

Постепенно возвращалась способность мыслить, и Лайя удивленно уставилась на снежинки.

– Фенрис, что это?

– Снег, – с улыбкой произнес он, открывая глаза и наблюдая за уже неспешным танцем белого проявления зимы. – Но я ничего не делал, они сами появились. Не стоило тебе пускать свою магию ко мне. Это, видимо, побочный эффект.

– Я не хотела, она сама. Раньше такого не было.

– Да, раньше такого не было, – голос Фенриса был всё ещё хриплым от пережитого.

Он нежно провел пальцами по её груди и животу. Лайя встретилась с ним глазами, купаясь в его любви и тая от охватившего счастья. Хоть она имела в виду совсем другое, но подтекст, который вложил Фенрис, повторяя за ней фразу, полностью разделяла. Никогда ничего подобного, такого как было с ним, она не испытывала.

Фенрис щелкнул пальцами, и снежинки опали на пол, превращаясь в маленькие капельки воды. Затем щелкнул пальцами снова, хоровод из кружащихся снежинок появился на его ладони, маленький, а не такой, как был до этого.

– Это всё, на что я способен без посоха. Но я уже давно понял, что не только моя магия усиливает твою, имеется и обратный эффект. С твоей помощью мои возможности многократно возрастают, – заключил Фенрис. – Поэтому из маленькой воронки получился столб снежного вихря.

– Удивительно, – только и смогла проговорить девушка.

Фенрис заметил, что она поежилась от холода, и погнал её наверх одеваться. Облачившись в привычную одежду и, стерев с лица остатки помады, Лайя нерешительно замерла. Вернулись вопросы, которые остались без ответов.

– Фенрис, – тихо позвала Лайя. Она понимала, что он догадался и так, но нужно было сказать об этом вслух. Самой. – Та девушка, про которую рассказывал Чонсок, – это я.

Он заключил её в кольцо своих рук.

– Я знал, что Тхан это ты, сразу, как только азур начал рассказывать про танец.

– Откуда? – удивилась Лайя, изучая его лицо.

– Я видел уже однажды, как ты танцуешь, и не представляю, кто может танцевать прекраснее, чем ты.

– Тот танец для тебя был особенный, я никогда никому так не танцевала, – Лайя не оправдывалась, просто хотела, чтобы он знал. Она боялась услышать ответ, но не могла не спросить: – Ты не презираешь меня за моё прошлое?

– Посмотри на меня, – попросил Фенрис. – Разве похоже, что я тебя презираю? Я знаю, что ты не сделала ничего такого, за что я мог бы тебя презирать. Ты не та женщина, которая позволит к себе прикасаться, тем более за монеты. Конечно, при мысли, что они все смотрели на тебя, я готов начать убивать и начну, пожалуй, с танэри.