Вдруг эльф неслышно поднялся и протянул руку Лайе, помогая подняться и ей. Ведьма скользнула в его объятия и нежно поцеловала. А затем они оба, босые и полуголые, куда-то ушли.

Чонсок дождался, пока дверь на первом этаже скрипнет, оповещая об уходе, и поспешил закрыть дверь в свою комнату на ключ. Внезапно возникшая мысль установить дежурство по комнате была столь забавной, что он не сдержал смех. Тэруми проснулась, сонно приоткрывая глаза, спросила:

– Амэнэ, чего не спишь? И где угрюмый и ведьмочка?

Чонсок не стал ей отвечать, сбросил с себя штаны, демонстрируя свои планы… Тэруми метнула взор к двери, окончательно просыпаясь.

– Заперта, – тихо прошептал он и скользнул в её распахнутые объятия.

– Не то, чтобы я стеснялась, – со смехом прошептала Лайя, пересекая город, следуя за Фенрисом. Его ладонь крепко держала её руку и куда-то вела. – Но нас могут увидеть… На мне одна сорочка, на тебе только штаны… И куда мы идем?..

Он остановился у одного из домов, скрываясь за деревом, и прижал её к себе, соединяя их руки, вызывая связь. Лайя потянулась за поцелуем, он жарко ответил. Тело плавилось и горело. Магия наполняла каждую клеточку, растекаясь по венам мучительными искорками.

Фенрис вдруг отстранился и взглянул в её глаза, завораживая отраженной там страстью.

– Ты сводишь меня с ума, ведьма, и толкаешь на безумства, – хрипло прошептал он и снова увлек за собой.

Он привел её в самое обычное место между домами, где плотными рядами росли деревья. Лайя не поняла, зачем они здесь? Её шалости, которые она проделывала под одеялом в комнате, чтобы поддразнить Фенриса, ничего конкретно не подразумевали. Она часто любила так мучить его, распаляя страсть. Иногда он безмолвно ругал её, иногда поддавался, и они тайком уходили в пустующий полузаброшенный дом, который облюбовали раньше. Но сегодня пришли сюда…

– Потанцуй для меня, как тогда, – попросил он, усаживаясь на траву возле одного из деревьев. Видя её сомнения, добавил: – Это слепая зона для дозорных. И сюда не выходит ни одно из окон. – Он ухмыльнулся и коварно сверкнул глазами. – Я проверял.

Лайя хотела пошутить на тему продуманности и полезного времяпрепровождения в дозоре, как увидела его взгляд, каким он скользнул по её ногам. Она уже была готова принять его. Тело жаждало ощутить наполненность и ныло, но в просьбе отказать не могла.

Она тихо запела, зачитывая заклинание единения. Руки плавно взмыли вверх, кисть изящно изогнулась, бедра медленно качнулись… Пальцы нежно прошлись по своей руке, огладили плечо и спустились ниже, очерчивая контур тела. Лайя провела языком по своей губе. Фенрис жадно вобрал её движение, повторяя, ощущая вкус её губ своими. Она снова качнула бедрами и замерла, а потом её руки плавно скользнули по животу, поднялись выше, очертили грудь, добрались до шеи. Она соблазнительно сверкнула глазами. Он поймал её взгляд… И в следующую секунду с силой сжала собственное горло, тихо простонала, выгибаясь. Из губ Фенриса вырвался шумный выдох, а его пальцы сжали в руках траву.

Лайя коварно улыбнулась, наслаждаясь своей властью над его чувствами, и продолжила петь. Руки опять сместились на свою грудь, движение вышло томным, дразнящим – Фенрис подался вперед. Лайя покачала головой и снова задвигалась, маня и возбуждая.

Её прикосновения к самой себе он ощущал на кончиках своих пальцев, на губах, на коже… Он не понимал, где были её прикосновения, а где только его фантазия. Луна целовала её кожу, играя с золотистыми вкраплениями, какую давала переполненная магия ведьмы. Его Лайя в этот момент была настолько неземной, что, казалось, сейчас растает, превратится в звездную пыль, забрав его с собой.

Не желая сгореть от страсти в одиночестве, он поймал её руку и потянул на себя. Они упали на траву. Лайя отчаянно впилась поцелуем Фенрису в губы, не давая сделать вдоха. Он с таким же отчаянием освобождался от одежды. Злость на вынужденное промедление захватило души обоих. Лайя до боли прикусила его губу, в ответ он с силой вторгся в неё. Их стон вышел общим, а после они замерли, наслаждаясь острым, почти болезненным моментом соединения.

Она хотела продлить удовольствие ещё хоть на немного, но собственное томление и пульсация жадно вобрали в себя лишь несколько сильных движений… Тело содрогнулось… Фенрис притянул её голову к себе, заглушая стон поцелуем, а потом медленно качнул бедрами и замер, отдавая себя…

Они лежали на траве и держались за руки, смотрели на проплывающие по небу облака, считали звезды. Уходить в комнату не собирались. Здесь, лежа на земле, в окружении природы, в этом Создателем забытом месте было так легко представить себя единственными во всем мире. Лишь однажды в голову Лайи закралась мысль, что их может увидеть кто-нибудь, такой же неспящий. Лишь однажды. Потому что потом пришло понимание, что она ведьма и имеет право на любые безумства, и даже если её кто и увидит – нестрашно – и в этом заключалась её свобода.

Тэруми блаженно потянулась, а затем теснее прижалась к телу Чона. Он чуть приподнял голову, целуя любимую в шею, и снова провалился в полудрему. Тэруми скрепила их пальцы и подтянула повыше, коснулась их губами. Давно у них не было такого утра… Только вдвоем… Вдвоем… Только…

Воспоминания вторглись в приятное состояние покоя и счастья. Они с Чоном вчера закрыли дверь и… Тэруми распахнула глаза. На соседней кровати, тесно обнявшись, спали Лайя и Фенрис. Рыжие и серебристые волосы спутались на подушке и превратились в яркую наволочку.

Следующее понимание вызвало у неё ужас. Она заглянула под своё одеяло. И она, и Чон были голые.

– А-а-а-а! – испуганно закричала Тэруми и натянула одеяло до самого подбородка, а потом обернулась и убедилась, что и у Чона ничего не видно.

– Не бойся, – донесся хриплый ото сна голос эльфа, – я ничего не видел.

– Подтверждаю, – буркнула Лайя, не открывая глаз, но после паузы не удержалась и добавила: – Только если Чона… чуть-чуть…

– А-а-а! – снова закричала Тэруми, ещё теснее прижимая к себе одеяло.

Они так соскучились друг по другу, что очень долго предавались любви, наслаждаясь и смакуя каждое прикосновение. Потом тихо болтали ни о чем, шепча иногда глупые нежности и строя планы на будущее. И вот утро. Как они могли заснуть и забыть одеться? И-и-и-и…

– Как вы вообще попали сюда?! – вспомнила она о главном.

– Фенрис забрался через окно, потом открыл дверь мне, – пояснила Лайя и неожиданно приподнялась, пытаясь увидеть Чона, ведь он старательно делал вид, что его здесь нет. – Чон вообще жив?

– Есть такое выражение «провалиться сквозь землю», – тихо проговорил он. – Кажется, сегодня я впервые его испытал. И простите за дверь.

– Ладно, я пойду вниз первой, – сказала Лайя, как обычно, предупреждая, чтобы все отвернулись, когда она будет подниматься с постели.

– После всего, что было, предупреждение неактуально, – с иронией произнес Чонсок, при этом отворачиваясь.

– Да ничего не было, – не распознал его интонаций Фенрис и ответил серьезно. – Я вас прикрыл, потом открыл дверь Лайе.

Тэруми тихо взвыла, представляя, в каком виде застал их эльф, застал её, и спряталась с головой под одеялом.

– Угрюмый, замолчи, а лучше просто исчезни!

Тихо усмехнувшись, Фенрис поднялся, забрал свою одежду и вышел вслед за Лайей.

– Нам нужна отдельная комната, – умоляюще простонала Тэруми Чону. – Правитель ты или где?

– Или где, – засмеялся Чонсок, оставляя на её щеке поцелуй. – Но комнату нам добуду.

– Вот и добудь, ещё одного такого позора я не переживу.

***

Лоран умыла лицо холодной водой и равнодушно уставилась на собственное отражение. Некогда красивое лицо смотрело на неё искорёженной стянутой маской и неровными швами шрамов. О потере красоты она никогда не жалела, принимала как данность. Потребность в восхищении, любви и красоте закончилась в день гибели её любимого мужчины, её мага. Если бы не Аларик, то она вряд ли бы нашла в себе силы жить.