Они цеплялись друг за друга, обдавая жаром искрящихся желаний, убегая от реальности, где всё происходящее не может быть. Где сын Повелителя не должен был касаться дочери ведьмы…

— Руми… — шептал он, покрывая поцелуями её лицо и шею, стирая слезы.

Он горел от страсти и тесно прижимал к себе, позволяя почувствовать, как сильно хочет её. Она сходила с ума от его рук и нетерпеливо расстегивала пуговицы на его рубашке, желая коснуться кожи. С губ стали слетать стоны, которые он принялся собирать поцелуями…

В дверь постучали. Они замерли, часто дыша, но так и оставаясь в объятиях друг друга.

— Данхне Лим, вас вызывает к себе Повелитель, — сообщили за дверью.

— Я скоро буду, — отозвался он хрипловатым от желания голосом.

Реальность навалилась на Тэруми, заставляя сжаться. Чонсок поцеловал её оголенное плечо.

— Прости, мне нужно идти, — прошептал он, когда шаги за дверью стихли.

— Данхне Лим… — начала Тэруми и осеклась. Что бы она ни сказала, будет глупо. Как теперь быть — не понимала.

— Наедине никаких данхне, — попросил он, заглядывая в её глаза. — Поняла? — Она поджала губы и кивнула, отводя взгляд. Он взял её за подбородок и заставил на себя посмотреть. — Наедине я хочу быть с тобой настоящей. Без рангов, уставов и условностей.

— Ты пожалеешь, — предупредила она его, а в глазах загорелись озорные огонечки счастья.

Он залюбовался ими и нежно улыбнулся.

— Я жалею лишь о том, что так долго не разрешал себе счастье, моя маленькая танэри, моя Руми…

— Чон… — она снова попробовала его так назвать, но уже осознанно. Это… было так же волнительно и сладко, как и слышать собственное имя из его уст.

— Ты… ты… точно не ведьма?.. — спросил он спустя паузу.

— Точно. — Ей было стыдно говорить об этом. Да и внутри ещё жил страх, что данхне опомнится и…

Он догадался о её сомнениях.

— Навсегда в моем сердце, моя маленькая танэри…

Его признание подтолкнуло её в пропасть невозврата, и она стремительно летела туда с человеком, которого любила всем сердцем, и ей было не страшно.

— Любимый…

Она коснулась его щеки, а следом обвила руками шею, прижимаясь уже нежно.

— Про руны никому не говори, вернись к себе в комнату и сегодня на глаза Дэкстору не попадайся. Я всё улажу. Официально я должен буду наказать тебя. Поэтому половину жалования сниму, но я всё верну…

— Мне не нужны твои монеты! — возмутилась она и отстранилась.

— Руми!

— Я сказала «нет»!

— Кажется, я уже жалею о своем решении общаться без условностей, — сердито проговорил Чонсок.

— Потерпишь! — бросила она ему и на секунду испугалась такой дерзости, но данхне счастливо рассмеялся.

— Похоже, меня ждет много ярких открытий. Ладно, собирайся, нужно спешить, а то если отец захочет прийти лично, нам обоим мало не покажется.

Они спешно привели себя в порядок, затем комнату и только потом вышли. Он отправился в кабинет к Повелителю. Она — в казармы.

г. Кейм, империя Азуриан, настоящее время…

Только показавшаяся на стене тень выдала появление в его спальне гостьи. Чонсок криво улыбнулся, продолжая смотреть в окно. К пришедшей он так и не повернулся. Тот факт, что после возвращения, его родители уделяли ему больше времени, чем за всю его жизнь до этого, был забавным.

— Нам нужно поговорить.

На сей раз Чонсок обернулся: воспитание не позволило ему продолжать игнорировать мать. Он сделал приглашающий жест, подождал, пока она сядет в кресло, и только потом опустился на соседнее.

— Мы все понимаем, что тебе было непросто принять и отпустить произошедшее, — заговорила Императрица, внимательно, но при этом строго, смотря на него. — Возможно, ты даже винишь меня или отца, но поверь, все наши решения были во благо.

Чонсок чуть сдержал рвущиеся изнутри острые и неподобающие слова. Позволил себе лишь прикрыть глаза, спрятать под ресницами ставшим злым взгляд.

— Но прошло уже достаточно времени, — продолжила она. — Пора вернуться к своим обязанностям и вспомнить, кто ты. Отцу нужна твоя помощь и поддержка. Твоя… — Она запнулась, старательно подбирая подходящее нужное слово. — Твоя болезнь, а по-другому я назвать это не могу, должна закончиться. Продолжать покрывать твоё затворничество больше не выйдет, слухи всё равно просачиваются и вызывают обеспокоенность у других влиятельных домов. Нельзя, чтобы это стало основанием смены власти. Это не только поставить под угрозу наше существование, но и пошатнет страну. Политическая обстановка требует единства. Нашего единства.

Чонсок понимал и в последние дни всё чаще искал в себе силы снова вернуться к привычной жизни. Порой даже удавалось. Правда, ненадолго. Всё здесь напоминало о Тэруми. И это было невыносимо.

Он хотел уже заверить мать, что постарается, как она снова заговорила:

— Я рада, что ты не отверг мой подарок. Надеюсь, он пришелся тебе по душе. Девушка красива, умна и весьма талантлива. Она сможет стать достойной заменой.

Чонсок не сразу понял, о чем она, поэтому какое-то время растерянно смотрел на Императрицу, а когда до него наконец-то дошло, изумленный выдох сорвался с губ.

— Танэри… — выдавил он из себя, в душе убеждая себя в том, что он просто неправильно понял, что мать сейчас несерьезно.

— Да. Твоя новая танэри, — улыбнулась Императрица. — И не беспокойся, на этот раз мы с отцом не будем препятствовать. Конечно, ты не должен забывать, что брак тебе всё же придется заключить с выбранной отцом партией, да и отношения с любовницей нужно будет тщательно скрывать… Но, учитывая твою… маленькую слабость… мы готовы прикрыть на это глаза. Считай это извинением и компромиссом.

Краска оставила его лицо, тело покрылось мурашками холода. Глаза невольно нашли горящий в камине огонь.

— Уходите, — прошептал он, не в силах посмотреть на мать.

До этого момента он и не думал, что есть люди, способные ещё сделать ему больно, но всё-таки талант матери был исключительный.

— Что? — не поняла женщина, удивляясь такой странной реакции на её вполне разумное и щедрое предложение.

— Прошу, уходите, — сквозь зубы процедил Чонсок.

Ярость постепенно захватывала всё тело. Желание ударить женщину, которая подарила ему жизнь и которая сейчас эту жизнь забирала, отравляя его душу своим ядом, было нестерпимым. Он сжал спинку кресла, впиваясь пальцами в мягкую обивку.

Когда дверь за Императрицей закрылась, Чонсок закричал, а потом вскочил, опрокидывая кресло, и схватил стоявшую на камине вазу, зашвырнул в стену. Осколки разлетелись по комнате. Он снова кричал и принялся ломать и крушить мебель в своей комнате.

Когда голос охрип, а вокруг больше ничего не осталось, он опустился на пол.

Среди щепок и осколков он лежал и смотрел на огонь в камине, мечтая исчезнуть и больше не существовать.

Просто не видел смысла.

Ведь всё, что у него осталось, — это воспоминания.

— Тхарамэ и вэн даур, Руми…

г. Кейм, империя Азуриан, два года назад…

Весь день Тэруми бросало от паники до эйфории. Она вспоминала его признания и поцелуи и сходила с ума от желания снова испытать это. Но вспоминала она и его первую реакцию на её руны и боялась. Если он сейчас всё осознает и решит её казнить… Каждый раз, когда за дверью раздавались шаги, она затихала, боялась даже дышать. Ей казалось, что за ней пришли, чтобы отвести в камеру.

Заняться было нечем, поэтому Тэруми убрала комнату, постирала вещи, сходила в ванную и долго там отмокала, потом раз пять переоделась: с домашнего на форму и обратно. Ближе к вечеру кто-то постучал. Скрываться было бессмысленно, и она на негнущихся ногах пошла открывать. Это был Сэм. Он с порога сгреб её в охапку и прижал к себе.

— Отпустили, — прошептал он.

— Эй, танэри Анн, вы забываетесь! — Она отпихнула его и улыбнулась.