Чонсок открыл глаза, пытаясь понять, где он. Лес снова встретил его знакомой трескотней и плотной пеленой липкой паутины вместо неба. Воин быстро встал, собрал свои вещи, отряхнулся и зажал в руке меч. Если верить ведьме, то третий день будет легче: лес чуть позже, после территории пауков, будет примерно таким же, как и в первый день. Сомнительная легкость, учитывая, что ему просто повезло не нарваться в первый день ни на кого, кроме псов и реруна. Уверен, что там было с кем померяться силами.

При свете дня и в нормальном состоянии он заметил, что в дереве, возле его кустарника застряла стрела, но невысоко, как прошлые, а где-то на уровне его глаз. Он вытащил её, отвязывая от неё свернутую в трубочку бумажку. Знакомый почерк сообщил:

«Отсюда держись чуть восточнее, пока не наткнешься на поваленное дерево».

Сколько по лесу вот таких подсказок он вчера успел пропустить, оставалось только гадать. Счастливый и безмерно влюбленный в предусмотрительность зеленоглазой ведьмы воин быстрым шагом направился в нужную сторону. Несколько пауков обнаружили идущий по лесу завтрак и спустились вниз. Чонсок бросил в них оставшиеся ядовитые зелья, поспешил прочь.

Поваленное дерево не сразу, но всё же нашлось. Там же был расположен тайник. И хоть у Чонсока было ещё достаточно зелий, он стал копать в указанном на карте месте. В небольшой деревянной коробке он обнаружил семь пузырьков. По цвету и запаху напоминающие те, что он пил от боли. Спрятав их в своей сумке, стал оглядываться в поисках знаков. Нужная сторона нашлась быстро.

Надежда снова стала окрылять верой в успех. Огромный камень с трещиной посередине, три сросшихся дерева, четыре скелета пауков… Эти и другие ориентиры он встречал на своем пути, раз за разом переходя с шага на бег и обратно. Когда впереди просветлело, обозначая, что Гиблый лес заканчивался, Чонсок побежал. Шум, который он издавал, привлек пауков, но ему было уже всё равно, хоть самого владыки хаоса, лишь бы увидеть яркий дневной свет, а не мрачную дымку…

Привычная зеленая трава и ясное небо над головой подарили воину чувство всемогущества. Грэг, небольшая стая цвиргов, которых он встретил дальше, показались ему легкой забавой, хотя новых ран, теперь уже ногам, значительно прибавилось.

Местность с каждым часом становилась всё более просторной и светлой, а ближе к вечеру и вовсе перешла в поле. Когда он понял, что справился, вышел, то упал прямо на землю, раскинув руки и ноги, устремляя взор в небо.

— Да-а-а-а-а! — закричал он, руками проводя по траве, становясь счастливее просто оттого, что снова может до неё дотронуться, а не к той мертвой земле, которая еще недавно простиралась под его ногами. — Королевство — страшное место! — сказал он сам себе. — Как они тут живут?!

Хотелось закрыть глаза и лежать, спать… Жаль, что нельзя было это сделать. Нужно добраться до людей и привести себя в порядок, пока раны окончательно не воспалились.

Он кряхтя поднялся и, чуть пошатываясь от навалившейся усталости, побрел в сторону виднеющихся строений. Дорога через поля показалась вечностью, которую он чуть преодолел. Небольшой постоялый двор встретил его первым. Судя по солидному крепкому строению и убранству внутри, это место служило для ночлега отрядам Инквизиции, кайми и другим безумцам, что рисковали пересекать территорию Гиблого леса.

Чонсок зашел внутрь. Его дикий, грязный и весь в паутине вид ничем не удивил хозяина. Наверное, за годы жизни на краю Гиблого леса, он повидал немало таких путников.

— Здесь останавливалась эта женщина? — спросил Чонсок, показывая рисунок с Тэруми.

— Нет, — ответил тот. Плечи Чонсока разочарованно сникли, а хозяин продолжил: — Но заходила женщина, которая сказала, что придёт азур и будет искать её. — Он скрылся под прилавком, а когда показался снова, то в руках держал точно такое же изображение.

— Что она сказала? — воин в нетерпении схватил его за руку.

— Сначала заплати. Та дама сказала, что за услугу заплатишь ты. — Хозяин выразительно посмотрел на руку воина, сжимающую его.

Чонсок положил несколько монет. Хозяин попробовал их на зуб, определяя подлинность. Оставшись довольным, он скрылся в соседней комнате, а потом вернулся оттуда с коробкой и протянул её азуру. Чонсок благодарно забрал её.

— Давно она тут была?

— Да порядком уже, я даже начал думать, что вы не появитесь.

— Спасибо. Можно комнату снять? И еды, всё равно какой. — Чонсок протянул ему монеты и, забрав ключ, поднялся наверх.

В своей комнате он открыл коробку и обнаружил перевязочный материал и ещё пузырьки с зельями. Записка гласила: «Мы обошлись без травм, поэтому оставила тебе, пригодятся». Он наспех обмылся, обработал все свои раны, залил в себя несколько пузырьков с зельями и сбежал вниз. Быстро и торопливо поел, а потом снова подошел к хозяину.

— Мне нужна лошадь!

— Это редкость в нашем краю. Их всего пару штук на всё се… — Две золотых монеты, положенные на стол, прервали хозяина на полуслове. — Пройдемте, господин, она не так хороша, но и не кляча.

Лайя лежала в объятиях Фенриса и перебирала его локоны, иногда пропуская серебристые пряди между пальцев. Шелк его волос зачаровывал её. Она тепло улыбалась, не отводя взгляда от красивых переливов, которые оставлял дневной свет в его волосах. И хоть любовь к нему согревала душу, было грустно. Каждый её день был отравлен пониманием, что скоро придётся уйти к Полосе отчуждения. Тем более что их от неё разделяет несколько десятков метров. Пристанище, в котором они снимают комнату, последнее в королевстве. Далее ничего нет. Только неизвестность. И, как она подозревала, смерть.

— Повязанные лентой деревья; стрелы, застрявшие высоко в ветвях; головы убитых монстров, привязанные к деревьям; сваленные в кучи тела монстров; композиции из камней и веток явно неестественного происхождения, — стал перечислять вдруг Фенрис. — Это же всё ты. — Он не спрашивал.

— Ты заметил? — зачем-то спросила она, чуть поворачивая голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Ещё по дороге к тебе, когда сбежал из Башни и разыскивал ведьму, — ответил он, скользя по её лицу серьезным взглядом. — Частично по этим знакам и вышел к озеру. Кайми не стали бы таким заниматься, им ни к чему ориентиры, да и стрелами они не пользуются, а вот ведьма-лучница вполне могла. — Он коснулся пальцами её подбородка. — Для этого и ходила тогда с кайми?

— Да, — призналась Лайя. Пояснять что-то более не стала, боясь, что не выдержит и расплачется от несбывшихся надежд.

— Сначала я думал, что ты составляла это для себя и Тэруми, чтобы выбраться в случае необходимости самим, без посторонней помощи, а когда ты в очередной раз стала уговаривать нас задержаться здесь ещё на несколько дней, понял, что ты изначально всё делала для него. Я прав?

Слова полились из неё потоком. Лайя была рада разделить собственные терзания хоть с кем-то.

— Я никуда бы не ушла, пока ты не вернулся бы. И неважно сколько это заняло бы времени: год, пять, десять. Я бы ждала тебя. Но внутри меня жила убежденность, что однажды нам придется оставить то место навсегда, как и жила убежденность, что Чонсок захочет найти Тэруми. Он столько лет помнил о Тхан, так неужели забудет о любимой? И даже если он не узнает, что она жива, то всё равно захочет однажды вернуться и найти её тело. Или хотя бы место последнего пристанища. И я должна была сделать всё, чтобы он смог выжить и отыскать к ней дорогу!

— Почему не сказала ей?

— А чтобы я ей сказала? Что предъявила в доказательство? Что у меня предчувствие? А если это просто мои ложные фантазии? Я бы убила Тэ! Это же как дважды пережить тот страшный миг! Подарить надежду, которая бы потом вырвала бы ей сердце. Да и она бы никуда меня не отпустила бы. Рисковать ради себя и призрачной надежды не позволила или увязалась бы за мной.

— А рисковать жизнью Тэруми ради твоей надежды уже не могла позволить себе ты, — грустно усмехнулся Фенрис и провел пальцами по её щеке, лаская. Лайя уткнулась ему в грудь, обняла за талию. — Мы не можем здесь долго задерживаться. Эта деревушка ещё ближе к Илане, чем ваше с Тэруми пристанище. Наше длительное нахождение здесь уже вызывает у местных вопросы.