Несмотря на то, что количество копателей возросло до двух десятков, за четыре дня углубились они едва ли на полтора метра. Конечно, твёрдая земля и мощные корни сильно замедляли работу, но самый главный тормоз прогресса — отсутствие энтузиазма.

Я никого не торопил, так как сам никуда не торопился и вообще раскопки воспринимал как затянувшийся пикник. Тем временем недовольство крестьян копилось и не без причины. Из-за моих раскопок им пришлось оставить свои поля в самую горячую пору, что означало, что потом они не успеют убрать урожай, и, как следствие, им нечем будет заплатить налог своему барону. Не говоря уже о голодной зиме.

Вылилось это всё в идиотскую попытку меня убить и мятеж.

Как обычно, я сидел на траве под дубом, в нескольких метрах в костре резвился элеметаль, кстати, прилично выросший и добавивший в силушке.

Подкрадывающегося с боку крестьянина я услышал за пару десятков шагов, когда между нами осталось пару метров, я лениво повернул голову и открыл глаза.

Крепкий мужик с отчаянными глазами, увидев, что я смотрю на него, закричал и, подняв над головой мотыгу, бросился на меня. Я даже не шевельнулся, с любопытством разглядывая крестьянина. Подскочив ко мне, мужчина обрушил мне на голову своё орудие.

Каменные доспехи и природная крепость позволили мне проигнорировать удар, я практически ничего не почувствовал.

Едва подавив усмешку, спросил:

— Мужик, ты серьёзно?

Отчаяние и злость в глазах моего неудавшегося убийцы переросли в ужас, с криком он снова поднял мотыгу, но ударить не успел. Огненной стрелой мелькнул элементаль, сообразивший, что на его хозяина нападают, и своим телом, словно реальной стрелой, пробил навылет запястье убийцы-неудачника.

В этот момент мне в голову пришла неожиданная идея.

«А ведь огненный элементаль — это по сути ожившее пламя, а я как раз управляю огнем. А не получится ли у меня, так же как и обычное пламя, усилить моего питомца?»

Пока крестьянин, выронив мотыгу, орал от боли, я активировал «Огненный ветер» и попытался передать одну единицу маны элементалю, что получилось без малейшего труда. По ментальному каналу, что постоянно нас связывал, до меня впервые донеслись его эмоции из радости и восторга, правда, на человеческие они были похожи очень отдалённо, скорее это были эмоции животного. После пятой единицы маны летающий вокруг меня элементаль со скоростью пули, отчего со стороны это выглядело, словно вокруг меня закручивалась раскалённая проволока, остановился, не сам, конечно, а по моему приказу.

Выглядел он чуточку больше.

«Хм, кажется, я открыл ещё один чит-код».

Тем временем мужик, сцепив зубы, отполз от меня и теперь поднимался на ноги, чем и привлёк вниманием элементаля.

— Надо бы придумать ему имя.

Пробормотал я, продолжая осторожно, буквально по единице, передавать огненному порождению ману.

Неожиданно по связывающему нас каналу пришёл целый ворох разрозненных эмоций и смазанных образов, тем не менее я почти сразу понял, что элементаль просит разрешения поиграть с мокрым существом.

Для его восприятия мы все были мокрыми и потому неприятными для прикосновений.

Послав ему согласие, уже через секунду пожалел об этом. Добрый элементаль решил высушить мокрое существо, правда получилось, только его поджечь. И мне пришлось слушать дикие вопли сгорающего заживо человека и нюхать вонь сгоревшей плоти и волос.

«Хорошо, что он мне так не помог».

Пришлось сделать элементалю внушение, без моего разрешения «не помогать» мокрым сушествам стать сухими.

Едва мужик вспыхнул, как мятеж прекратился сам собой, собирающаяся возле ямы толпа с дрекольём быстро рассосалась, а у копальщиков вдруг проклюнулся небывалый энтузиазм.

Только две недели спустя, когда глубина раскопа достигла пяти метров, пошли первые находки. Сначала были найдены запечатанные амфоры с крышками, залитыми воском.

Обуянные жадностью, тупые идиоты-копальщики, презрев страх передо мной и злобной дроу, скрыли от меня пару амфор. Поздно ночью я проснулся от резкого запаха, идущего со стороны лагеря рабочих.

Дроу тоже его почуяла, пришлось выбираться из нашей хижины и идти проверять его источник.

В одном из шалашей я и нашёл обе распечатанные амфоры.

Свои я открывать не рискнул, так как своё время читал, что древние захоронения нередко защищали всякими ловушками, в том числе и смертельными болезнями. А судя по весу, в амфорах не было ничего материального.

Всё, что я обнаружил, это два куска истлевшей ткани, тщательно обнюхав их, убедился, что именно они и являются источником вони.

Мне не представляло бы труда по запаху найти виновных, но тогда пришлось бы их убить, а у меня и так было мало людей.

До утра никто не умер и вообще не выглядел заболевшим. Кстати, этот случай добавил людям трудового энтузиазма, видимо, в будущем рассчитывали меня опять обокрасть.

Следующие три дня все шло как обычно, разве что земля становилась всё твёрже и твёрже. Мне даже приходилось её несколько раз облучать «Разложением».

Началось всё утром четвертого дня, несколько копальщиков и одна женщина из поварих вдруг покрылись голубыми пятнами, но при этом не испытывали никакого дискомфорта.

Что это за зараза, мы узнали в полдень, женщина, замешанная в краже, готовя обед рабочим, порезала руку, несмотря на то что порез был неглубоким и не затронул артерий, кровь остановить не получилось. Помогло только наложение жгута, рана же даже и не думала закрываться.

На следующий день все зараженные стали потеть кровью, а в лагере началась паника.

Я неизвестной болезни не боялся, тысячи единиц в «Здоровье» с гарантией защищали буквально от всех болезней. Тем не менее мне пришлось идти и лечить ублюдков, рабочих у меня было и так немного, причём лечение каждого обошлось мне в тысячу единиц маны.

Ещё десять дней спустя, когда глубина раскопа достигла восьми метров, голубые пятна проявились у всех, даже у тех, кого я вылечил раньше, нас с Тамери-бран болезнь не затронула.

Вспыхнувшую панику и попытку побега подавил очень просто, искалечил самых горластых и вылечил в последнюю очередь.

В следующий раз болезнь проявилась неделю спустя и протекала гораздо быстрее, тем не менее я справился, но после лечения подошёл к дроу.

— Думаю, через неделю тебе нужно будет съездить за новой партией рабочих.

Как я и думал, болезнь постепенно ускорялась и в следующий раз проявилась уже через четыре дня, а у нулевых пациентов через три.

Несмотря ни на что, работа продолжалась круглые сутки, даже когда спустя всего один день все рабочие были снова больны. Кстати те идиоты, что и выпустили в мир опасный вирус, заболели уже через шесть часов после лечения.

Отправив эльфийку за новой партией рабочих, стал ждать неизбежного конца.

Первыми умерли нулевые пациенты, ради эксперимента я продолжал их лечить, но под конец болезнь возвращалась уже через считанные минуты. В итоге четверка в какой-то момент ослабла от постоянной кровопотери, легла на землю и один за другим умерли.

Тяжело вздохнув, загнал всех в воронку раскопа, приказав прихватить с собой все свои вещи, инструменты и продукты, словом, всё имущество экспедиции.

Никто не возмущался и не пытался сбежать, кажется, люди смирились с неизбежностью.

За следующие сутки умерли все.

Стоя на краю ямы, вызвал элементаля, подхватил его пламя «Огненным ветром» и обрушил вниз огромную колонну высокотемпературного огня.

После чего прошёлся по лагерю рабочих и выжег его до спёкшейся земли. Погасил занявшийся было пожар в дубовой роще и вернулся в свою хижину, отчаянно надеясь, что мы с дроу не стали разносчиками заразы.

Десять минут аутодафе, и от нескольких десятков тел и кучи вещей осталось немного золы и десяток бесформенных комочков расплавленного металла. Подросший элементаль ещё долго резвился в раскалённой чаше воронки.