— Ты пялишься, — шепчет Монти рядом со мной.

— Правда? — Я не пытаюсь это отрицать. Каждая перемена, каждое движение раскрывает проблески того, что она скрывает под своим тщательным фасадом. Что-то, что не соответствует ее попыткам отойти на второй план.

— С каких это пор она тебе небезразлична?

— С тех пор, как она оказалась интересной. — Слова выходят тише, чем предполагалось, предназначены больше для меня, чем для него.

Когда звенит звонок, она встает со своего места раньше всех и исчезает за дверью. Мои губы кривятся, пока я собираю свои вещи.

— Идешь? — Спрашивает Нико, когда мы выходим из класса. — Мы подумывали о том, чтобы сходить в закусочную перекусить, а потом спуститься к озеру.

— Не сегодня. — Мои глаза следят за продвижением Илеаны по коридору. Что-то есть в том, как она двигается… как танцор, отрабатывающий каждый шаг, чтобы его не заметили. — Я хочу кое-что выяснить.

Они обмениваются взглядами, но не задают вопросов. Они привыкли к моим навязчивым идеям — к тому, как я зацикливаюсь, пока не распутаю всё до конца. Обычно это не затягивается надолго, но сейчас я чувствую себя иначе. Она тоже кажется другой. Ничто не удерживает мое внимание надолго, но сейчас что-то в Илеане привлекло моё внимание так сильно, что я не могу этого объяснить. Тот момент в кафетерии, то, как изменилось ее лицо, когда я назвал ее Балериной — это засело у меня в голове.

Я следую за ней на расстоянии, когда она выходит из школы, держась достаточно далеко, чтобы она меня не заметила. Но очевидно, что ей неловко – она постоянно оглядывается через плечо, ее темп чередуется с быстрыми и размеренными шагами. Интересно, борется ли она с желанием убежать.

Каждый раз, когда она оглядывается, я ныряю в дверные проемы или за припаркованные машины. Странно, но приятно наблюдать, как она пытается избавиться от ощущения, что за ней кто-то следит. Как будто мое внимание — это что-то осязаемое, что она может почувствовать, даже не видя меня.

Сегодняшний план не включал слежку за ней. Я никогда не делал этого раньше – не следил за кем-то. Я никогда не испытывал подобного желания. Но мне кажется, что сейчас это правильно. Естественно.

К тому времени, как она добирается до своей улицы, солнце уже садится. Она останавливается на углу, оглядываясь по сторонам, и я прижимаюсь к зданию, забавляясь тем, как ее неуверенность нарушает ее обычную грацию.

Она возится с ключами у входа, ее движения резкие и неистовые, прежде чем в последний раз оглядеться по сторонам и нырнуть внутрь. Я считаю до тридцати, прежде чем подхожу ближе, нахожу место, откуда могу наблюдать. В комнате загорается свет, освещая ее силуэт сквозь тонкую занавеску.

Идеально. Первый этаж.

Перед тем, как погаснет свет, я замечаю слабое размытое движение. Должно быть, она перешла в одну из других комнат. Я остаюсь на месте.

Наблюдаю.

Ожидаю.

Правила. Границы. Они бессмысленны. Ничто не помешает мне стоять здесь, наблюдать за ней, позволяя этому волнению нарастать.

Я не знаю, сколько времени провел здесь. Полчаса? Час? Это не имеет значения. У меня терпение хищника, и в конце концов я вознагражден, когда снова загорается свет.

Я подхожу ближе, стараясь занять удобное место, чтобы лучше видеть. Занавеска дергается, затем открывается, и она выглядывает наружу.

О чем ты думаешь, Балерина?

Она отступает назад, занавески колышутся, оставляя небольшой просвет. Я еще раз мельком вижу ее. Даже сейчас, когда она думает, что она одна, в том, как она двигается, есть что-то завораживающее. Но в этом есть и напряжение. Ее плечи напряжены, жесты резки.

Сквозь тонкое стекло доносится мужской голос, вероятно, ее отца. Она отвечает, но слова слишком приглушены, чтобы их можно было разобрать. Дверь закрывается, и она возвращается к окну, прижимаясь лбом к стеклу.

Я старалась оставаться незаметным, но игнорирую голос, который предупреждает меня не двигаться, и слегка сдвигаюсь, позволяя уличному фонарю уловить мое движение. От риска быть замеченным, от того, что она поймет, что это я, по моим венам разливается адреналин.

Она вскидывает голову, глаза расширяются. Она знает, что там что-то есть. Может быть, не конкретно я, но она чувствует чье-то присутствие - ощущение, что за ней наблюдают.

Я отступаю в тень, но я добился того, чего хотел. Она, спотыкаясь, отходит от окна, закрывая шторы. Но я все еще вижу, как она движется позади них. Все еще слежу за ее беспокойными шагами. И это вызывает во мне прилив адреналина.

У меня в кармане жужжит телефон.

Монти: Ты дома?

Я не отвечаю, мое внимание сосредоточено на девушке в комнате.

Выйдет ли она наружу, чтобы разобраться? Или останется дома, где безопасно?

Я задерживаюсь еще на несколько минут. Я не хочу уходить, но должен. Будто невидимая нить привязывает меня к этому месту — к ней. И мне нужно время, чтобы освободиться.

Засунув руки глубоко в карманы, я поворачиваюсь спиной к ее окну и иду по улице, насвистывая себе под нос. Любой прохожий не заподозрит ничего подозрительного — просто какой-то парень, возвращающийся домой из школы.

Но что-то точно произошло. Что-то изменилось. И я не уверен, что хочу менять это обратно.

Началась новая игра.

Девушка, которая движется по жизни так, словно мир не подозревает о ее существовании, наконец-то попала на мою орбиту. И я не уверен, что смогу выбросить её из головы.

И, честно говоря, не знаю, захочу ли вообще.

Мысли о ней не покидают меня, когда я возвращаюсь в школу за своей машиной — то как она танцует, становясь другой. Как она остановилась у окна, этот крошечный момент колебания. И трепет от этого пульсирует в моих венах всю дорогу домой.

Мой дом находится на самом дальнем краю города, в обширном поместье, которое кажется слишком большим, слишком пустым. Когда я подъезжаю, свет не горит, никаких признаков жизни. Я не помню времени, когда меня когда-либо приветствовали голоса или свет, что-либо еще, кроме темноты.

Входная дверь со щелчком закрывается за мной, эхо разносится по широкому пустому коридору, и я прохожу по дому, по привычке включая несколько ламп. Высокие потолки и полированные полы только делают дом более пустым, холодным, и каждый мой шаг отдается эхом в ответ. Это место создано для величия, для людей, для вечеринок — но с таким же успехом оно могло бы быть могилой большую часть ночи, в то время как здесь кто-то находится.

Я поднимаюсь на второй этаж, где находится моя комната, большое помещение с окнами от пола до потолка, из которых не видно ничего, кроме длинной полосы травы и деревьев. Луна отбрасывает бледный свет сквозь стекло, и я не утруждаю себя включением света. Мне нравится, как лунный свет преображает мою комнату.

У меня есть кресло у окна, куда я сажусь, всё ещё погружённый в мысли об Илеане.

В ней есть что-то. Что-то, что заставляет меня хотеть снять эти слои и увидеть, что она прячет под ними.

Что-то… Что-то… Что-то.

Это слово крутится у меня в голове, снова и снова. И всё же я не могу найти другого, которое точнее описало бы то, что произошло сегодня.

Я не уверен, почему меня это волнует. Может, потому что я увидел её такой, какой, кажется, не видел никто другой. Я наблюдал за ней, когда она думала, что за ней никто не смотрит.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то привлекал мое внимание подобным образом. Я уже думаю о завтрашнем дне. О том, когда снова увижу её. В следующий раз я смогу заставить её обратить на меня внимание.

Тот кайф, который я испытал сегодня вечером ... Удовлетворение, которое я получил, следуя за ней. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Я откидываюсь на кресло, улыбка растягивает мои губы, пока я строю планы.

Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что принесет завтрашний день.