Особенно подозрительным выглядело дело трехлетней давности. Тогда погиб крупный бизнесмен, конкурировавший с Наумом за контроль над местным рынком. Свидетели указывали на характерный почерк «Призрака», но Рощин лично настоял на версии несчастного случая. А через месяц его жена стала владелицей бутика в самом престижном торговом центре города.

Дмитрий провел рукой по лицу, пытаясь сосредоточиться. Все указывало на то, что Рощин годами «крышевал» деятельность Наума и его киллера — Насти. Но одних косвенных улик было недостаточно. Нужны были прямые доказательства, которые заставили бы столичное начальство обратить внимание на ситуацию в Вольске.

Попытки достучаться до руководства в Москве пока не приносили результата. Каждый раз он слышал одно и то же: «Это не наша территория», «У Рощина все под контролем», «Не стоит вмешиваться в чужую юрисдикцию». Бюрократическая машина работала как часы, отфутболивая неудобные вопросы обратно в Вольск.

Северский понимал, что времени остается все меньше. Пока он пытается пробить стену равнодушия в столице, в Вольске готовится судебный процесс над Настей. И Рощин, похоже, уже привел в действие свой план по её «спасению» — принудительное лечение в подконтрольной Науму клинике. Это означало бы фактическое похищение Насти из-под стражи под видом медицинской необходимости.

Глядя на фотографии роскошного особняка Рощина, Северский чувствовал, как внутри закипает ярость. Этот человек годами покрывал убийства, наживался на крови невинных людей, а теперь собирался использовать свое влияние, чтобы помочь Науму заполучить Настю обратно. И все это происходило у всех на виду, прикрытое званием и должностью.

Оставался единственный путь — личная конфронтация. Северский понимал, что это рискованно, что он играет с огнем, но других вариантов не было. Нужно было заставить Рощина раскрыть карты, спровоцировать его на ошибку. Возможно, прямой разговор с угрозой разоблачения заставит подполковника занервничать и совершить промах.

Решение пойти на прямой контакт с Рощиным созрело не сразу. Северский долго взвешивал все за и против, понимая, что одно неверное движение может разрушить всю операцию. Он тщательно подготовился к этой встрече, собрав все имеющиеся материалы в отдельную папку — своеобразное оружие против зарвавшегося подполковника.

Особенно интересными оказались данные о недвижимости Рощина. Помимо известного особняка, на его семью было оформлено еще несколько объектов через подставных лиц. Квартира в элитном жилом комплексе записана на двоюродную сестру жены, загородный дом — на тестя, который никогда не имел официального дохода выше пенсии. Все эти приобретения точно совпадали по времени с крупными операциями Наума.

Северский провел несколько бессонных ночей, анализируя телефонные соединения. В дни, когда происходили убийства, связанные с «Призраком», Рощин всегда находился в определенном районе города, хотя по документам в это время должен был быть совсем в другом месте. Это могло быть совпадением, но таких совпадений набралось слишком много.

Он обнаружил закономерность — все жертвы «Призрака» так или иначе мешали бизнес-интересам Наума. Конкуренты, несговорчивые чиновники, журналисты, готовившие разоблачительные материалы — все они исчезали после визита киллера, а расследования неизменно заходили в тупик под руководством Рощина.

Он понимал, что разговор с Рощиным — это игра ва-банк. Если подполковник действительно связан с Наумом, то он опасен и непредсказуем. Но другого выхода не было. Нужно было действовать быстро, пока процесс над Настей не перешел в активную фазу. Если Рощин успеет реализовать свой план с психиатрической экспертизой, вытащить её из лап Наума будет практически невозможно.

Собранные материалы давали надежду на успех. Даже если Рощин не признает свою вину, сам факт существования компромата мог заставить его занервничать и совершить ошибку. А это все, что нужно было Северскому — одна ошибка, одно неосторожное слово или действие, которое можно использовать как рычаг давления.

Он назначил встречу на нейтральной территории — завтра в небольшом кафе на окраине Вольска. Место было выбрано неслучайно: достаточно людное, чтобы исключить открытый конфликт, но при этом достаточно уединенное для серьезного разговора. Северский знал, что рискует, но риск был оправдан. На кону стояла не только судьба Насти, но и справедливость, которой он посвятил всю свою жизнь.

Кафе встретило Северского приглушенным гулом голосов и запахом свежесваренного кофе. Рощин Виктор Петрович уже ждал его за дальним столиком, демонстративно поглядывая на часы. Его холеное лицо выражало плохо скрываемое раздражение — столичный гость посмел нарушить привычный распорядок дня местного начальника.

— Дмитрий Александрович, какими судьбами в наши края? Неужели в столице дел не хватает? — Рощин растянул губы в неискренней улыбке, жестом приглашая Северского присесть. В его голосе сквозила едва уловимая насмешка.

Северский опустился на стул, внимательно изучая собеседника. Дорогой костюм, массивные золотые часы, перстень с бриллиантом — все кричало о благосостоянии, явно превышающем возможности честного служителя закона.

— Виктор Петрович, давайте без церемоний. Я здесь не протокол светской беседы соблюдать.

Официантка подошла принять заказ, но Северский отмахнулся — не до кофе сейчас. Он достал из портфеля тонкую папку и положил её на стол.

— Знаете, что здесь? Полный отчет о вашей деятельности за последние пять лет. Каждая встреча с Наумом, каждый счет в банке, каждая необъяснимая покупка.

Рощин даже не взглянул на папку, продолжая сверлить Северского насмешливым взглядом.

— И что дальше? Решили поиграть в благородного рыцаря? Не многовато ли на себя берете, товарищ подполковник?

— Сколько? — Северский подался вперед, понизив голос до шепота. — Сколько Наум платит вам за крышевание? За то, что закрываете глаза на убийства? За то, что уничтожаете улики?

На лице Рощина дрогнул желвак, но он быстро взял себя в руки.

— Осторожнее с обвинениями, Дмитрий Александрович. Вы сейчас на моей территории. Здесь ваши столичные погоны мало что значат.

— Угрожаете? — Северский усмехнулся. — Думаете, если я сейчас в Вольске, то вам все сойдет с рук? Одно мое слово нужным людям в Москве — и вся ваша империя рухнет. А на зоне, знаете ли, не особо жалуют продажных ментов.

Рощин медленно отпил кофе, его глаза сузились.

— Какие громкие слова. А доказательства у вас есть? Реальные, а не эти бумажки с домыслами?

Он небрежно подтолкнул папку обратно к Северскому.

— Думаете, вас кто-то станет слушать после того, как вы собственную женщину упекли за решетку?

Эти слова ударили больнее, чем ожидал Северский. Он почувствовал, как кровь приливает к лицу, но заставил себя сохранять спокойствие.

— Не пытайтесь перевести стрелки, Рощин. Речь сейчас не о Швец, а о вашей преступной деятельности.

— А по-моему, именно о Швец, — Рощин откинулся на спинку стула, явно чувствуя свое преимущество. — Она ведь верила вам. Действительно верила. А вы все это время собирали на нее материал. Красиво сработано, ничего не скажешь.

Северский стиснул кулаки под столом. Каждое слово Рощина било точно в цель, бередя незаживающую рану. Но он не мог позволить себе поддаться эмоциям. Слишком много стояло на кону.

— Давайте начистоту, Виктор Петрович, — Северский подался вперед. — Я знаю о ваших связях с Наумом. Знаю о пропавших уликах, о запуганных свидетелях, о странных совпадениях в ваших финансах. Вопрос только в том, хотите ли вы, чтобы об этом узнали другие?

Рощин неторопливо промокнул губы салфеткой, его лицо оставалось непроницаемым.

— Знаете, Дмитрий Александрович, в чем ваша проблема? Вы все еще верите в справедливость. Думаете, что правда всегда побеждает. А в реальной жизни все немного сложнее.

— Даже если бы у вас были реальные доказательства — продолжил Рощин, явно наслаждаясь ситуацией, — это ничего бы не изменило. В столице сейчас никому нет дела до провинциальных разборок. У них своих забот хватает.